Красотки в неволе - читать онлайн книгу. Автор: Памела Р. Сатран cтр.№ 20

Отчасти именно поэтому ее и разочаровало решение Дамиана не женить героев фильма. У Анны словно отняли еще одну свадьбу в этой замечательной церкви. Хотя, спору нет, новая концовка заманчива. Не так предсказуема, как свадьба. Забавно посмотреть, как это будет сниматься. Свернув за угол, Анна направилась к проходу, который, как она помнила, должен привести ко входу в церковь.

Прохладный влажный воздух мельчайшими каплями оседал на лице, возвращая ее к жизни.

К тому времени, как она нашла нужную тропинку, Анна практически пришла в себя. Все верно. Теперь она попала туда, куда надо, – узкий проход забит съемочным оборудованием, толпами бродят худосочные хорошенькие молодые женщины и импозантные мужчины, которые всегда крутятся вокруг съемочных площадок. На Анну, пробирающуюся к дверям церкви мимо огромных ящиков и жгутов кабелей, никто не обращал внимания. Наконец она добралась до первого ряда скамей и более серьезного оборудования, что означало – она на съемочной площадке.

– Извините, мэм, церковь закрыта, – обратилась к ней девица с папкой в руках.

«Мэм»… Скажет тоже!

Впереди Анна разглядела Родни, звукооператора большинства фильмов Дамиана. Она поймала его взгляд и помахала рукой. Увидев ее, он остолбенел, изумленно подняв брови, и дернул головой в ту сторону, где в сумраке церкви едва различимо маячил Дамиан. Он стоял у алтаря и наставлял светловолосую актрису. Не иначе – невесту-проститутку. Анна покачала головой, давая понять Родни, чтобы тот не отрывал Дамиана. Она немного посмотрит на съемки, во время перерыва устроит Дамиану сюрприз, а потом отправится в его номер в отеле – отсыпаться после перелета.

Анна тихонько продвигалась вперед, стараясь разглядеть, что происходит в церкви. Высокие деревянные своды и окна, в которые лился, казалось, небесный свет, наполнили душу трепетом. Полы, выложенные отполированными за века резными каменными плитами, напоминали русло реки. Сейчас по ним змеились электрические кабели. Длинные ряды деревянных скамей, по три с каждой стороны церкви, расположенные не перед сверкающим золотом алтарем, а скорее друг напротив друга, заполнены актерами, играющими свадебных гостей. Слева – подружки невесты в откровенно вызывающих нарядах, справа – очень высокие парни, эскорт жениха.

Отсюда Дамиана было видно лучше. Как давно она не приходила к нему на съемочную площадку? Несколько лет, точно. Ему, ее Дамиану, подвластна вся эта прорва людей и техника. С ума сойти! Анну пробрала дрожь почти сексуального возбуждения. Для нее Дамиан – страдающий от собственной неуверенности художник, не очень удачливый предприниматель, вечно рыщущий в поисках денег и поддержки, но чаще всего – просто «папочка» на подхвате по хозяйству. Она привыкла считать лишь себя облеченной властью и ответственностью. Но здесь, на своей территории, Дамиан – главнокомандующий.

Два ассистента начали рассаживать актеров по местам. Вспыхнул свет. Родни устраивал микрофон прямо над Дамианом и «невестой».

– Тихо! – крикнул Дамиан. – Пробуем!

И отступил в тень. После нескольких призывов к тишине фигуристая «невеста» и до смешного длинный «жених» начали произносить свой текст. Однако продвинулись не очень далеко. Дамиан крикнул: «Стоп!» Быстро подошел к «невесте» и, наклоняясь, снова заговорил с ней. Затем они повторили сцену с самого начала. Потом еще раз. И еще… С каждым повтором «невеста» все больше психовала, «жених» демонстративно закатывал глаза, «гости», по смеиваясь, переглядывались и перешептывались. Внезапно «невеста» закрыла лицо руками и разрыдалась. Дамиан бросился к ней, взял за локоть:

– Тишина! Мне нужна полная тишина!

Анна вместе со всеми находящимися в церкви невольно подалась вперед, стараясь разобрать, о чем они говорят. Что такое может он сказать ей сейчас, когда она взвинчена до предела? Чем может добиться нужной ему игры, на которую она оказалась не способна в нормальном состоянии?

И Анна увидела. Дамиан, склонившись над огорченной «невестой», одной рукой провел по ее затылку, приподнимая пряди светлых волос, а пальцами другой легко пробежал по спине. Такое знакомое движение… Оно столько значило для Анны, что не понять его смысла она не могла.

Забыв себя, Анна растолкала толпу техников, рванулась по проходу между скамьями к алтарю. Кто-то попытался ее остановить, она не обратила внимания. Вот он, Дамиан, стоит рядом с актрисой. Анна с силой схватила его за плечо, словно хотела сорвать с него кожу.

Он испугался этой силы, еще не видя, кто держит его. Обернулся. В глазах промелькнуло изумление. Анна? Как она здесь очутилась? И через мгновение он все понял. Она увидела это по его глазам. Мы всегда понимали друг друга, подумала Анна.

– Ты с ней спишь, – сказала Анна и отметила удовлетворенную ухмылочку на залитом слезами лице актриски.

На ответ Дамиана она не рассчитывала и не ждала его.

– Ты ее любишь?

– Анна, милая…

– Не начинай!

– Ты же знаешь, это не имеет к нам никакого отношения.

В церкви, заполненной людьми, воцарилась мертвая тишина.

– «Нас» больше нет. – Она даже не понизила голос.

Пусть слышат. Пусть знают – все происходит не понарошку.

– Господи, Анна. Это все пустяки. Я люблю тебя.

В то же мгновение актриска разразилась слезами и, цокая каблуками, помчалась по про ходу. Брошенное ею «К чертям собачьим!» эхом разнеслось под куполом церкви.

Когда тяжелые деревянные двери захлопнулись и в церкви снова стало пугающе тихо, Анна заговорила:

– Я тоже люблю тебя, Дамиан. Но все кончено. Ты все поломал. Возврата к прежнему нет.

Вот он, самый желанный миг званого вечера, ради которого она готова мириться со всем остальным: заполнять бесчисленные приглашения, таскаться по супермаркетам с непомерными тележками, доверху нагруженными припасами и всеми четырьмя ребятишками в придачу, проводить нескончаемые часы за взбиванием яиц, выпечкой рождественского «полена» и изготовлением домашних «трюфелей». Миг, по удовлетворению сравнимый с оргазмом. Двери не успевают закрываться, гости валят валом, все лица сливаются в одно, томительное ожидание сменяется возбуждением, и все стремительно выходит из-под контроля. В точности оргазм. Даже еще сильнее пробирает.

Лиза заняла место у стола рядом с дверью, подле серебряной чаши для пунша, водруженной на крахмальной льняной скатерти, и разливала свой фирменный ликер по красным и зеленым пластиковым стаканчикам. Гадость, конечно. Такое у нее впервые – пластиковые стаканы. Но в начале недели, когда она не перемыла и половины из трехсот хрустальных бокалов, приготовленных специально к этому случаю, позвонили из больницы. Она, видите ли, снова должна сдать какой-то дурацкий анализ, пройти еще одно никому не нужное обследование. Это заняло столько времени, что пришлось опуститься до пластика. Хотя, похоже, никто и внимания не обратил. В центре гостиной сверкает роскошная елка, вокруг оживленный, веселый говор, сверху, из спален, раздается топот нескольких десятков детских ног. Вот, пожалуйста, скатились по лестнице и несутся к входной двери. Немедленно остановить! Впрочем, что это она? На улице теплынь. Странная нынче зима – до того тепло, что как-то неловко и костер зажигать.