Два берега - читать онлайн книгу. Автор: Стелла Чиркова cтр.№ 29

— Подумаешь, — буркнула Мари, но, если честно, возразить было нечего. — Я говорю, что женщину любить надо. Боготворить. А не делать из нее бесплатную прислугу.

— Как Митя твой? — ехидно поинтересовался Александр Сергеевич.

— Да, как мой Митя. За три месяца я ни разу не занималась никакой бытовухой, и никогда он меня не обидел. На руках носил, ласкал, целовал, и было очевидно, что любит.

— Ненадолго же его хватило, — хмыкнул следователь, а Мари неожиданно разрыдалась.

Она вытирала слезы ладонями, размазывая косметику по лицу и стала похожа на уличного мальчишку-гавроша.

— Тебе нельзя плакать, — смешно засуетился вокруг нее Александр Сергеевич, не зная, что делать. — Не плачь, ну, пожалуйста! Попей вот еще чаю…

Он сел рядом и совал Мари в руки чашку, а Мари никак не могла успокоиться, хотя очень старалась. Плакать перед представителем племени «козлов поганых», как называл их Митя, девушке было ужасно стыдно.

«Теперь он окончательно решит, что я баба и дура, — подумала Мари и тут же разозлилась на себя. — Какая разница, что он там подумает».

— Я же говорю, — произнесла Мари, когда слезы стало возможно контролировать, — правильно жена от вас ушла. Не умеете вы с женщинами обращаться. Хоть бы платочек, что ли, подали или какую-нибудь салфетку.

Александр Сергеевич достал из кармана огромный сине-желтый платок размером с маленькую скатерть и отдал Мари.

— И плачущих женщин утешать не умеете, — не унималась та. — Неласковый вы, короче. Недобрый, неромантичный и шовинист вдобавок. Поэтому и завидуете таким, как Митя, — их женщины обожают.

— Ага… завидую. Обзавидовался. Пойдем, домой тебя провожу, пока принца твоего уголовного рядом нет, я, неумеха, займусь его беременной женой.

— Спасибо, сама дойду.

Мари решила проявить гордость, удивляясь, что, несмотря на свою ледяную боль, ухитряется флиртовать с немолодым и некрасивым следователем почти на полном серьезе.

— До больницы ты дойдешь. Не выпендривайся, тебе о ребенке думать надо.

— Что вы заладили про ребенка да про ребенка. Не ваш.

— Без разницы. Ты сейчас не женщина, а ходячий инкубатор. Поэтому не о себе должна думать и беспокоиться. У меня машина, я довезу, куда надо. Позвони подруге, с которой приходила, поезжай к ней. Или к родителям.

— Сама разберусь. И поеду я домой. К нам домой.

— Ждать будешь?

— Конечно.

— Упрямая, да?

— Да, упрямая. Потому, что люблю своего мужа. И не хочу, чтобы он вернулся, а меня нет дома.

— Мари, ты же понимаешь, что он не вернется.

Мари промолчала. Так в молчании и сели в машину, довольно неплохую, кстати — «десятку». Мари вспомнила, как Дмитрий всегда обращал ее внимание на явное вранье — якобы зарплата у ментов по двести-триста долларов, а ездят они тем не менее не на велосипедах. И рыльце у каждого мента в пушку, ой в пушку.

— Точно не поедешь к родителям? Не стоит тебе одной быть.

— Вот вы со мной и побудьте, — заявила Мари. — Приглашаю. В гости. Поухаживаете лучше родной матери, — нараспев произнесла девушка, — и напоите, и накормите, и спать уложите на белы простыни. Заодно хоть с женщинами немного научитесь обращаться: о чем говорить, как еду подавать, как раздевать-разувать. Глядишь — и снова женитесь. Молодую возьмете, красивую, богатую — на вас все вешаться будут.

В принципе Мари понимала, что Александр Сергеевич ни в чем не виноват. То, что он узнал о Дмитрии, было его работой, за которую Наташа пообещала доплатить лично. С ней, с Мари, следователь обращался прекрасно — куда лучше, чем некоторые знакомые. Он на девушку не давил, был вежлив (хотя и перешел без разрешения на «ты»), превысил рамки служебных инструкций, и вот везет ее домой. Тем не менее Александр Сергеевич бесил ее тем, что он не был Митей. Пожалуй, Мари легко могла бы возненавидеть за это все мужское население — они не были Митей, но зачем-то жили, бродили по улицам, что-то говорили, с кем-то целовались, и это все после того, как Митя пропал.

Мари упорно цеплялась за версию, что Митя защищал квартиру от грабителей и его похитили. Но конечно, ему не могли нанести серьезных повреждений, поэтому он скоро вернется, и они купят новые вещи и вместе посмеются над зашоренным сознанием ментов, которые во всех сразу видят воров и уголовников.

Кстати, три Митиных судимости Мари не смущали. Она считала, что каждый имеет право на ошибку, и каждый может неожиданно духовно переродиться. Мари верила, что любовь способна изменить к лучшему и Раскольникова, и Митеньку Карамазова, и уж тем более ее Митеньку, который так прекрасен, что не может быть плох. Себя Мари мнила той женщиной, ради которой мужчина обязан воспарить в высшие сферы и стать принцем.

Пока Мари мечтала о воссоединении с мужем, Александр Сергеевич остановил машину возле ее подъезда.

— Выходите. Замечтались?

— Что? Ах да-да, спасибо, что довезли, рада была пообщаться, мне очень помогли ваши сведения, вы проделали огромную и нужную работу, я с уважением теперь буду относиться к сотрудникам мили…

— Мари, — перебил ее следователь, — вы, кажется, приглашали меня в гости? Могу я подняться и выпить чашечку чая или кофе?

— Можете. Только у меня нет ни чая, ни кофе, всего одна чашка и чайник у соседей, Жанна и Наташа всегда бегают к ним его кипятить, куда-то на другой этаж.

— Понятно. Ты решила себя убить?

Мари было неловко. Чужой мужчина в ее доме вел себя по-хозяйски. Он сбегал в магазин за продуктами, принес и расставил пластиковую посуду, достал где-то полотенце и привесил его на чудом сохранившийся гвоздик, а потом и вовсе полез что-то ковырять на потолке.

— Поехали ко мне, — решительно заявил Александр Сергеевич.

Мари подумала, что она ослышалась, но следователь не шутил. Более того, он обращался с ней как с умственно неполноценной: вежливо, но твердо.

Следователь вытолкнул Мари к лифту, потом усадил в машину, минут двадцать проплутал по незнакомым узким улочкам, остановил «десятку» в незнакомом дворе и вытолкнул Мари за дверь. Девушка, как во сне, вышла у довольно грязного подъезда, покосилась на местных старушек и поинтересовалась:

— За репутацию свою не боитесь?

Александр Сергеевич дернул плечом и промолчал. В молчании они поднялись на площадку, в молчании он пропустил Мари в маленькую квартирку, затем поставил перед ней чашку с чаем и растворился в комнате. Периодически оттуда доносились звон и грохот, но Мари было неудобно пойти и посмотреть, что происходит. Несколько раз хлопала входная дверь, и девушка всерьез опасалась, что то ли не в меру добрый, то ли навязчивый, то ли странный следователь закроет ее в доме. Вскоре сияющий и запыхавшийся Александр Сергеевич появился на пороге, вымыл за Мари чашку и объявил: