В свободном полете - читать онлайн книгу. Автор: Дженифер ван дер Куаст cтр.№ 6

Должно быть, кто-то дал сигнал, и сверкнула молния, и тут же включили ливень. А затем я растворилась под проливным дождем, позволяя ему колотить меня по макушке и заливать одежду, поскольку жалость к себе не так эффективна без щедрой дозы грубой мелодрамы.

Проклинаю Аманду за то, что убедила меня в том, будто вечеринка может решить все мои проблемы. Я уже почти забыла, какой нудный и утомительный этот процесс. Что привлекательного в вымученных улыбках с поджатыми губами, пожимании мягких безвольных ладошек, кивках в ответ на фразу, которую даже не расслышал? Если бы я действительно хотела выйти в свет при полном параде — изящная юбочка, дезодорант с ароматом цитрусовых, — если бы я действительно ощутила потребность быть любезной и внимательной, я лучше сходила бы на еще одно собеседование.

И я проклинаю Аманду за то, что она так любит все это. Мне претит то, как она смеется над дебильными шутками, как очаровательно изображает полное отсутствие интереса к политике, с какой страстью обсуждает личную жизнь Бена Эффлека. И когда музыкальный автомат исполняет ее любимую песню, Аманда, единственная из всех, кого я знаю, может заставить танцевать с нею. И только эта пара будет покачивать бедрами под «Не танцуй», пока все остальные наблюдают, заходясь от восторга. Большинство людей смутила бы такая откровенная дерзость. Но Аманда умеет внушить симпатию этакой беззаботной любовью к жизни — о'кей, joie de vivre [4] . Я уж и забыла, что это такое.

Я чуть отступила от стены, почувствовав себя несколько увереннее, и огляделась. Мой взгляд задержался на сверкающей вывеске на другой стороне улицы. Кинотеатр. Бросила взгляд на часы, 11.45. Через пятнадцать минут начинается «Завтрак у Тиффани». И тут я представила себе, как Одри Хэпберн проплывает по своей квартире с мундштуком в руках. Один мужчина протягивает зажженную спичку, а другой задувает ее, чтобы самому зажечь ей сигарету. Итак, вот вечеринка, которую я хотела бы посетить.

Вдохновленная новой идеей, направляюсь к кинотеатру. По-моему, лучшего способа потратить последние десять долларов не существует.

Это нечестно. По всему Манхэттену звонят телефоны, и в самых неподходящих местах. Мужчина пригласит женщину в романтический ресторанчик, одной рукой нежно поглаживая ее ладонь, другой откроет свой мобильный телефон. Распахнутся двери автобуса, но очередь пассажиров застынет, потому что кто-то впереди копается в сумочке, спеша ответить на важный звонок. В кинотеатре будут показывать Хичкока, а публика начнет морщиться и ерзать на сиденьях, потому что в чьем-то кармане заиграет мелодия Генри Манчини. (Не поймите меня неправильно, Генри Манчини — блестящий композитор. Но Хичкок предпочитает Бернарда Херрманна.)

А я сижу в гостиной, прочищаю зубы нитью и мысленно взываю к своему стоически молчащему телефону. Именно здесь, в этом месте он должен звонить. «Ну, давай, — молю я. — Позвони, позвони, позвони!»

И наконец, это происходит. Он звонит. Сначала решаю, что мне почудилось. Но он звонит вновь и вновь, словно все мои самые безумные мечты стали реальностью. Нетерпеливо рванувшись отвечать, вырываю изо рта половину зубной нити.

— Арро?

— Плюшечка, это ты? — Это мама. Вполне логично. — Что случилось, плюшечка? У тебя странный голос.

— Ящузубы.

— Что? Ох-хо. Я не слышу тебя. Сара? Сара!

Она вопит, будто злые духи атмосферных помех волокут меня в свою преисподнюю. А я между тем терпеливо избавляюсь от обрывка зубной нити, обмотавшегося вокруг коренных зубов.

— Я прочищала зубы.

— О! — с облегчением выдыхает она. — Отлично. А теперь послушай, плюшечка. Я звоню вот почему: твой отец считает, что ты должна найти работу. — О нет! — Он только что говорил с Карлом о… э-э… ситуации. Ну и выяснилось, что кузен Карла — главный менеджер одной компании в Нью-Йорке.

— Что за компания?

— Не знаю. Она называется… сейчас взгляну… «Фарматек капитал корпорейшн».

Звучит не слишком многообещающе. Но заставляю себя прикусить язык.

— Какую же должность он предлагает?

— Кажется, папа сказал, что ему нужен секретарь.

— Мам, у руководителей больше нет секретарей. Они теперь называются ассистентами.

— Нет, я совершенно уверена, что он сказал «секретарь». Подожди, я позову его.

— Нет, мам, все в порядке, правда… — Поздно. Телефон потрескивает, переходя из рук в руки.

— Сара?

— Привет, пап.

— Я дал кузену Карла номер твоего телефона. Его секретарша позвонит тебе и назначит время интервью.

— Я думала, у него нет секретарши.

— Пока есть. Но она уходит.

— Почему она уходит?

— Откуда я, черт побери, знаю! Сама спросишь, когда она позвонит тебе.

Я не огрызнулась лишь потому, что уже слишком взрослая и не желаю вступать в перепалку с собственным отцом. Поэтому молчу, наслаждаясь напряженной паузой. Прикрыв глаза, представляю, как дома, в Денвере, отец ерзает в кресле, пытаясь разглядеть экран телевизора в соседней комнате.

— Ну, — наконец произносит он, — как дела?

— Нормально.

— Правда? По словам мамы, у тебя все еще нет медицинской страховки.

— Ну да, нет, но я занимаюсь этим вопросом.

Отец вздыхает. Громкий стонущий вздох, в которых он поднаторел с тех пор, как мне исполнилось девять.

— Ты же понимаешь, что с твоей стороны это эгоистично.

— Да, я все понимаю.

— Что, если произойдет несчастный случай? Кто будет оплачивать больничные счета?

— Надеюсь, вы…

— Вот именно. Мы! Ты совершенно не считаешься с нами.

— Знаю, знаю. Но, папа, даже «COBRA» стоит сейчас триста долларов в месяц, я просто не могу позволить себе этого. Но если ты не хочешь оплачивать больничные счета, а предпочитаешь ежемесячно подписывать чек на триста долларов…

— О Боже! — Отец отодвигает трубку подальше, но голос его не становится тише. — Мэгги! Мэгги, она опять просит денег!

— Что? Но я никогда не говорила… — Треск в телефоне прерывает меня.

— Разве ты не сказала, что вполне платежеспособна? — вступает мама.

— Так и есть. Но есть проблемы с медицинской страховкой.

— У тебя обязательно должна быть страховка! Ты что, совсем не заботишься о своем здоровье?

— Разумеется, забочусь. С чего бы я, по-твоему, прочищала зубы?

— Ты становишься очень эгоистичной.

— Да, папа уже сказал мне об этом.

— Не раздражайся.

— Я не раздражаюсь. Мам, давай закругляться.