Мужчины, за которых я не вышла замуж - читать онлайн книгу. Автор: Дженис Каплан, Линн Шнернбергер cтр.№ 22

До вечера я брожу по прилегающей территории, как и все остальные, и пытаюсь заняться самопогружением. Ом, ом, ом. Боже, как это скучно. Гном, сом, ром, дом. Уже лучше. Барри, Барри, Барри. Может быть, мне удастся вызвать его дух?

И черт меня побери, если передо мной вдруг не появляется мужчина! Не Барри — но ведь и я, в конце концов, новичок. Какая женщина не гордилась бы тем, что ей удалось мысленно призвать к себе мужчину — любого мужчину? Этот — лысый, высокий, широкоплечий, с ног до головы в белом, стоящий, скрестив на груди руки, — сильно смахивает на персонажа из рекламы чистящих средств. Жестом он предлагает мне следовать за ним и быстро идет вперед. Мы минуем пруд и ступаем на узенькую тропинку в зарослях, в конце ее я вижу маленький домик.

И у порога стоит Барри.

Мой сопровождающий заходит внутрь и затворяет дверь, Барри же остается на месте. Теперь, видя его перед собой, я не знаю, что делать. Если он по-прежнему мой Барри, мне следовало бы его обнять. Но можно ли прикасаться к Раву Джону Йоме Махариши? Может быть, мне следует поцеловать его перстень? Нет, это не тот случай. Барри решает сделать первый шаг и кладет обе руки мне на голову. Это благословение? Или он собирается меня поцеловать?

Барри чуть отступает и в знак приветствия медленно простирает руку. Наблюдая за ним во время медитации, я была убеждена, что это всего лишь маскарад. Но и теперь он — олицетворение спокойствия и безмятежности. Что-то в глубине его серых глаз дает мне понять, что он меня узнал.

— Ничего, если мы поговорим? — спрашиваю я вполголоса. Может быть, разговор не будет считаться преступлением, если мы не станем превышать определенного уровня децибел?

Прижав руку к груди, он качает головой и жестом показывает: я могу говорить, а он будет молчать. В браке так часто бывает.

Он садится на камень, а я пристраиваюсь рядом на жесткой, неудобной скамеечке. Барри, кажется, чувствует себя очень непринужденно. Я знаю, его сознание сейчас не здесь. И, судя по всему, задница тоже.

— И давно ты стал Махариши? — спрашиваю я. Боже, какой идиотский вопрос. Я промолчала целое утро и теперь, кажется, утратила все коммуникативные навыки.

Барри лучезарно улыбается. Наверное, мне придется немало постараться, чтобы получить ответ.

— Пять лет назад? — подсказываю я, хотя на самом деле это совершенно меня не интересует. — Десять? После того, как мы познакомились?

По-прежнему никакого отклика, но я не сдаюсь.

— Вот что мы сделаем. Просто топни ногой, если я угадаю.

Чтобы показать ему, как это должно выглядеть, я топаю пару раз, как лошадь.

И вдруг Барри смеется. Теперь я воспринимаю это как вызов — надо вынудить его сказать хоть что-нибудь. Я пытаюсь вспомнить, каким образом девятилетний Адам заставил непреклонного гвардейца у ворот Букингемского дворца наконец сдаться и буркнуть: «Иди отсюда, парень!» Если бы королева узнала об этом, гвардеец наверняка поплатился бы головой. А что может случиться с Барри? Ему будет отказано в нирване?

Но мне не приходится прикладывать столь уж больших усилий. Судьба работает за меня. Лысый приоткрывает дверь и протягивает телефонную трубку:

— Махариши, вам придется ответить на звонок.

Интересно, о чем должна идти речь, чтобы Барри нарушил обет молчания?

— Ваш представитель в Лос-Анджелесе, — взволнованно говорит лысый. Мне следовало бы догадаться. Голливуд любит святых. — Ваши молитвы были услышаны. Нас приглашают принять участие в ток-шоу на новом кабельном телеканале — Си-си-эн.

Не думаю, что Си-си-эн так же крут, как Си-эн-эн, но в любом случае хвала кабельному телевидению, иначе наш выбор был бы ограничен всего-навсего пятью тысячами каналов.

Барри идет говорить по телефону. Несколько минут, пока его нет, я стою на улице, затем он открывает дверь и приглашает меня войти. Мне не терпится увидеть, как он живет. Я думала, обстановка внутри будет строгой и аскетической — голые стены и, быть может, пара жестких стульев. Но оказывается, у Барри две зеленые, с обилием подушек, очень современные кушетки, они стоят одна против другой, между ними — стеклянный кофейный столик. На полу плюшевый коврик, возле музыкального центра — уютное кожаное кресло.

— Могу я предложить тебе соевого молока? — спрашивает Барри.

Не совсем то, что я ожидала услышать от него после двадцати лет разлуки, но все же это начало.

— Конечно.

— С шоколадом или ванилью?

А я и не подозревала о таком разнообразии.

— С клубникой, — говорю я. Интересно, насколько мне удастся продвинуться?

Барри идет на кухню и возвращается с двумя стаканами на бамбуковом подносе. Один, с розовым содержимым, он протягивает мне. В конце концов, это Махариши: он должен исполнять мечты людей. Но, пригубив розовую гадость, я вспоминаю старую поговорку: будь осторожна, когда загадываешь желание.

— Итак, Хэлли, что же заставило тебя пуститься в это путешествие? — спрашивает он меня, когда мы садимся на кушетку.

Я не знаю, сколько времени нам отпущено на разговор, но уже успела понять, что лучше говорить напрямик.

— Я хотела найти тебя, — отвечаю я. — Пусть даже прошло много лет, я все равно храню счастливые воспоминания о тех временах…

— Ты права, — отзывается он, беря меня за руки.

Я немного волнуюсь.

— Я даже представить себе не могла, что случилось, когда перестала получать от тебя письма. Я подумала, что ты встретил другую. Или умер.

— Человек, которого ты знала, действительно умер, — мягко отзывается Барри. — А потом переродился. Я отправился на поиски великого учителя Адвайты Рамана Махари, и он объяснил мне, что значит быть свободным.

— Но почему это должно было означать свободу от меня? — спрашиваю я, и меня снова охватывает тот же страх, что и в двадцать лет.

Барри проникновенно смотрит мне в глаза и переплетает свои гладкие, мягкие пальцы с моими.

— Потому что он нашел меня, — говорит лысый, подходит и многозначительно обвивает рукой талию Барри. — Мы вместе увидели свет.

Ого! Да, теперь я тоже его вижу.

Лысый нежно гладит Барри по плечу. Говорить о нашем грандиозном романе теперь неуместно.

Но Барри не смущается.

— Хэлли, я действительно тебя любил, но по-другому. Быть может, ты удивлялась, почему мы не занимались сексом.

— Не очень, — отвечаю я. — Я думала, ты просто настоящий джентльмен. Или хочешь, чтобы наша брачная ночь была особенной.

Честно говоря, мне было отчасти даже приятно, что Барри не делал мне никаких таких предложений. Мы часто обнимались, это было так мило, особенно после неистовства плоти с Эриком, — и ничего большего, в общем, не хотелось.

— А у тебя была брачная ночь? — осторожно спрашивает Барри.