Пять лет замужества. Условно - читать онлайн книгу. Автор: Анна Богданова cтр.№ 8

– И чтоб мне никакой травли! Никаких наговоров на эту кристально чистую, честную девушку! Она тут среди вас всех как луч в этом, ну как его... – замялся он, вспоминая известную цитату, – сонном царстве! У самих рыло в пуху! Вот и перекинуть вину на невинного человека! – Акоп Акопович явно нервничал, а когда он волновался, речь его становилась косноязычной, прерывистой, похожей на лай взбесившейся собаки. – Не пойманный не вор! Только ещё троньте мне её! – заключил он и удалился в свой чудом уцелевший кабинет. Обескровленные и обанкротившиеся продавцы переглянулись в недоумении, хозяйка сгоревшего «бутика» схватилась за голову и, прошипев:

– Я тебя, суку, со света сживу, – пошла куда глаза глядят.

Тут надо заметить, что со свету она Анфису не сжила – более того, побаиваться её стала: никогда с ней в дальнейшем не заговаривала, стараясь спрятаться за шубами и дублёнками в новом отстроенном крытом рынке.

Что же касается нашей героини, то после той знаменательной ночи она решила работать только на себя, никому не подчиняться, иными словами, организовать своё дело. Средств у неё к тому времени было для этого достаточно – настолько, что она позволила себе передохнуть год – пока строился новый рынок, пока время не стёрло в умах коллег неприятные ассоциации, её касающиеся.

А по прошествии двенадцати месяцев, накупив всё на том же дешёвом рынке Москвы, где приобретались носки, рубашки и супермодные дублёнки с шубами, гору лифчиков и трусов, Анфиса арендовала место на первом этаже недавно отстроенного крытого и бестолкового рынка и принялась бойко торговать женским нижнем бельём с лотка в узком проходе, соединяющем вещевой рынок с рынком продуктовым.

Торговала бы она сама так и торговала, если б одним хмурым, серым, слизистым даже каким-то, словно шляпка гриба после проливного ночного дождя, мартовским утром перед ней не предстала в бежевом прорезиненном плаще с навесной кокеткой, какие были очень распространены в пятидесятых годах прошлого столетия, грузная девица со здоровым свекольным румянцем на щеках, который давно исчез, стёрся с лиц жителей больших городов.

«Этой нужно что-нибудь попроще, какой-нибудь хлопковый бюстгальтер с широким кружевом», – подумала тогда Анфиса, но барышня со свекольными щеками и в бежевом плаще с навесной кокеткой, кажется, покупать ничего не собиралась. Она стояла, глядя телячьим, каким-то водянистым, отсутствующим взором на прилавок – рот её постепенно открывался всё больше то ли от многообразия ассортимента, то ли от собственных, невесть каких мыслей.

Так и простояла она минут десять, как истукан, а героиня наша уж и не мечтала продать ей простой хлопковый лифчик с широким кружевом, поняв, что эта пышная особа подошла к её лотку по какой-то совсем другой причине. Анфиса незаметно принялась с любопытством разглядывать её – то кося глазами, то исподлобья, нагнувшись над коробками с товаром, делая вид, что страшно занята, пересчитывая его.

Если говорить о внешности девицы, то она была полной противоположностью хозяйке лотка с нижнем бельём – Бог обделил её какой бы то ни было контрастностью. Вся белёсая – брови, волосы, которые очень низко обрамляли лоб, были настолько светлыми, что казалось, незнакомка всю жизнь свою провела под палящим солнцем. Губы её, слишком пухлые и влажные, придавали лицу не столько выражение наивности или чувственности, сколько глуповатости, даже, осмелюсь заметить, некоторой дебилости.

– Девушка, может, вам помочь? – любезно осведомилась Анфиса, когда уж столь долгое стояние странной девушки у её лотка стало несколько подозрительным.

– Да! Да! Да! Помочь! Да! – возбуждённо заголосила та. – Мне нужно, нужно... – и она словно выключилась.

– Я думаю, вам подойдёт вот этот, взгляните, – Анфиса протянула ей тот самый простой хлопковый лифчик с широким кружевом. – У меня глаз намётан, можете не сомневаться!

– Крас-сивый, – протянула девица. – Но он мне не нужен.

– Не понимаю, – Анфиса играла роль дурочки – она уже минут пять назад поняла, что престранная девица ничего у неё не купит и стоит возле неё по какому-то совершенно другому поводу, по какому именно, Распекаева ещё не разгадала, но то, что толстуха оказалась в безвыходном положении, она почувствовала сразу, потому как не только глаз у нашей героини был намётан касательно размеров бюстгальтеров, но и вообще у нее от природы имелся поразительный для её возраста жизненный опыт.

– Мне работа нужна. Я у вас хочу работать, помогать! Я бы для вас всё делать стала! – горячо заговорила девица, и по щекам её будто разливался свекольный сок, выступая на висках, ушах, подбородке, с поразительной быстротой просачиваясь на шею.

Видимо, Анфиса явилась конечной остановкой в её поиске работы – никто на рынке, как вещевом, так и продуктовом не желал брать её. И на то имелось две веские причины. Во-первых, девица была явно туповата и оставлять её торговать одну слишком опасно – непременно будут недостачи, просчёты и, ещё чего доброго, скандалы с покупателями. Во-вторых, ей негде было жить и кроме паспорта, где указано, что престранную особу звать-величать Людмилой Матвеевной Подлипкиной, что прописана она в никому неизвестной деревне, какой и на карте-то не отыскать, с чудным названием Бобрыкино, в доме № 15, что она не замужем и ей двадцать пять лет, никаких документов у неё не было.

Наша же героиня, пока Людмила Подлипкина рассказывала ей душещипательную историю о своей нелёгкой судьбе и о причине, которая, собственно, и побудила её приехать в столицу, присматривалась к ней, пытаясь разгадать натуру девушки из Бобрыкино и думая, как она, Анфиса, сможет использовать её в своём бизнесе.

Оказалось, что Людмила Подлипкина прибыла в Москву, дабы отыскать обманщика и кобелину (она так и выразилась в порыве гнева – «кобелину»), некого Гошу Монькина – студента ветеринарной академии, что приезжал к ним в Бобрыкино этой зимой из Москвы на двухмесячную практику. Он увлёк её на сеновал, соблазнил хмурым студёным вечером, обесчестил, растоптал её девичье достоинство, а через неделю, уезжая, обещал вернуться и забрать Люсю в Москву, да, видно, напрочь забыл о существовании Подлипкиной, стоило ему только миновать вывеску с перечёркнутым названием деревни.

Ни через неделю, ни через месяц, ясное дело, за бедной Люсей никто не приехал, а сама она почувствовала что-то неладное в своём организме – больно часто тошнота стала к горлу подступать, да голова кружиться, чего раньше с ней никогда не бывало. (В скобках замечу, что Люся Подлипкина обладала крепким здоровьем и немереной силой – ни разу в жизни не болела, если не считать ветрянки в нежном возрасте, которая оставила на её круглом лице несколько крупных рытвин, да время от времени дёргающейся в нервном тике щеки, что явилось последствием её встречи с медведем в зарослях малины в чаще леса. Шестилетняя Люсенька даже попыталась было постоять за свою территорию, но когда Топтыгин встал на задние лапы и громко заревел... нет, пожалуй, то был не рёв, а нечто похожее на истошное мычание коровы, девочка, побросав палку и лукошко в разные стороны, помчалась куда глаза глядят. Дома она появилась под вечер с дёргающейся правой щекой и судорожно мигающим правым же глазом.)