Пять лет замужества. Условно - читать онлайн книгу. Автор: Анна Богданова cтр.№ 30

– Работаю, работаю, света белого не вижу, сестру нужно на ноги поднимать! Ведь я в ответе за неё перед покойной матушкой моей! – проговорила Анфиса не своим голосом и, всхлипнув, затянула песню о том, что сестра её – уже девица на выданье, мол, ей бы жениха хорошего. – Мы люди небогатые, но исключительно порядочные и интеллигентные, но жизнь жестока, непроста, вечно посылает нам испытания, – Распекаева горько вздохнула и, оставшись довольной этим полным печали вздохом, продолжала: – Но вы не подумайте, я не ропщу – просто увидела хорошего человека и разоткровенничалась. Со мной такое редко случается – как вы понимаете, хорошие люди не каждый день встречаются, – на этом месте Анфиса хотела было всплакнуть, но испугалась за мастерски (почти профессионально) нанесённый макияж (в частности за тушь – несмотря на то что на той и было написано, что она водостойкая, героиня наша не слишком-то доверяла такого рода надписям) и ограничилась тем, что заключила свою душещипательную речь простым словосочетанием: – Вот так.

Затем открыла окно, высунулась по пояс и, завидев рядом со своей серебристой ласточкой чью-то «Волгу», накинула на плечи шубу и выпорхнула на улицу:

– Вы от Савелия Дмитрича? – спросила она в открытое наполовину окошко водителя.

– Н-да, – очень весомо ответил Аркадий. – Вы – Анфиса Григорьевна?

– Я, я! Открывайте скорее! Холодно на снегу в туфлях стоять. Надеюсь, после банкета вы привезёте меня обратно?

– Это как Савель Дмитрич скажет: скажет довезти – довезём, скажет – пусть пешком топает, стало быть, так тому и быть. Мы, как говорится, люди подневольные.

– И вы можете даму вот так вот по снегу, в мороз, в одних туфлях пустить? – и Анфиса, скинув с плеч шубу, повела своим прелестным, округлым плечиком.

– Я, к-как г-говорится, – запинаясь, пробормотал Аркадий, поражённый прелестным плечиком пассажирки, её голой спиной и пышной, то и дело поднимающейся, словно дрожжевое тесто, грудью, – да я вас, Анфис Григорьна, на руках донесу!

– То-то же, проказник! – прыснула Распекаева, и довольная собой скомандовала: – Трогай!

* * *

Дом мэра можно смело и без каких бы то ни было натяжек назвать ну если уж не замком, то роскошным особняком точно: двухэтажный, с пятью дорическими колоннами при входе, с мансардой и широкой лестницей в двенадцать ступеней, он размещался в самом центре города N. Поначалу наша героиня приняла сияющий огнями дом за мэрию, но Аркадий тут же развеял её недоумение, ткнув указательным пальцем в сторону скромного прямоугольного панельного дома без всяких лестниц, дорических колонн и мансарды с одной лишь вывеской, которая гласила, что это невзрачное строение и есть, собственно, мэрия.

– Анфиса! Григорьевна! Не забудьте! Я вас до «Чертогов» на руках донесу! – крикнул Аркадий, когда Распекаева вылезла из машины, ощутив под десятисантиметровыми шпильками рыхлый снег.

– Аркадий, а у тебя жена есть? – в лоб спросила она водителя мэра – так, на всякий случай, подумав: «А что если я тут вообще не найду не одного представителя противоположного пола, который смог бы на мне жениться? Аркадий, конечно, гиблый вариант, но, как говорится, за неимением гербовой, пишут на простой».

– Есть. Дома с детьми сидит, – просто, по-детски как-то, ответил «гиблый вариант».

– Вот и таскай её на руках!

– Да что вы, Анфис Григорьна! Она ж в два раза толще вас! Я и поднять-то её не могу!

– Счастливо тебе, голубчик, – сухо выдавила из себя Распекаева, будто говоря – мол, хороший ты, Аркадий, мужик, но не орёл – и осторожно ступая по снегу, направилась к лестнице, устланной ковровой дорожкой с какими-то арабскими мотивами, в надежде найти настоящего «орла». И тут за рукав её схватила Катерина Андреевна Арашкова, утренняя знакомая из аптеки:

– Рада вас видеть, душечка! Прекрасно выглядите!

– О, вы тоже! Превосходно! Просто чудо эта ваша причёска, а серьги – сапфиры, не так ли?

– Да, да, – второпях бросила прокурорша, и, дотронувшись до начёсаных и густо налаченных волос, которые имели большое сходство с вороньим гнездом, затараторила: – Вот – обещала, и вы здесь! После того как мы с вами, уважаемая Анфиса Григорьевна, расстались, я первым делом побежала к Светлане Тимофеевне. Говорю – так, мол, и так, приехало к нам в город из Москвы очаровательное создание, и тонко ей намекнула, что негоже этому самому созданию – то есть вам, сидеть в одиночестве в наших «Энских чертогах»! Светлана Тимофеевна тут же вошла в ваше положение и пригласила на банкет, – Арашкова всё тараторила, раскорячившись на лестнице – правая нога прокурорши почему-то оказалась на четвёртой ступеньке, а левая на первой. Автомобилей на площадке перед домом мэра становилось всё больше и больше, нарядно одетые люди то и дело хлопали дверцами и проходили мимо, Катерина Андреевна, продолжая нашёптывать в Анфисино ухо, едва шею не сломала, поворачивая голову и поминутно здороваясь. Что уж там ещё говорила она нашей героине, точно неизвестно – известно лишь то, что врала она как сивый мерин, и Анфисе не терпелось как можно быстрее оказаться на безопасном от Арашковой расстоянии по причине дурного запаха, исходящего изо рта прокурорши, причём настолько сильного, что Распекаеву даже замутило слегка. Единственным правдивым фактом из всей речи Катерины Андреевны являлось то, что как только она рассталась с нашей героиней у аптеки, прокурорша, не теряя ни секунды, помчалась сломя голову к Светлане Тимофеевне. Влетев в дом мэра, она, несмотря на протесты домработницы, прорвалась в гостиную и, выкатив свои рыбьи, бесцветные глаза, завопила не своим голосом:

– Матушка, Светлана Тимофеевна! Спасительница вы наша драгоценная! Мы все, кажется, пропали! – на вопрос градоначальницы о том, что сие бесцеремонное вторжение означает, Арашкова рухнула на колени и, возведя руки к расписному потолку с изображением сатиров, нимф и купидонов с малинового цвета щеками и стрелами, направленными на полутораметровую звенящую всю и переливающуюся люстру, просипела: – У нас в городе – чужие! Из Москвы! Не иначе как с проверкой! Инкогнито! Себя называет Анфисой Григорьевной Распекаевой, а мнимую сестру Людмилой Подлипкиной. Конечно, имена вымышленные. Что же делать, Светлана Тимофеевна, мать родная, что делать-то будем?

И ничего лучшего для начала, чем пригласить Анфису на банкет, женщины не придумали, после чего «мать родная» велела прокурорше осторожно предупредить всех достойных людей энской округи о нависшей опасности, дабы те были с незнакомкой поласковее, держались по-дружески и показали ей верх гостеприимства:

– Хорошо, если б она не рыскала с проверками по городу, а весело провела время у цвета нашей новой, так сказать, русской буржуазии – в их имениях, подальше от N, – задумчиво произнесла Светлана Тимофеевна и, резко повернувшись лицом к собеседнице, твёрдо и требовательно отрезала: – И пусть продержат её там, как можно дольше!

– Сверхгениально! – самоотверженно воскликнула Арашкова, ударив себя кулаком в грудь. – Пока она то у одного погостит, то у другого – время и выйдет! Не век же ей у нас торчать! – и Катерина Андреевна, довольно хмыкнув, испарилась из комнаты, а к вечеру о том, что из Москвы с проверкой прибыли две дамы под вымышленными именами, знал весь город.