Пять лет замужества. Условно - читать онлайн книгу. Автор: Анна Богданова cтр.№ 14

Естественно, Анфиса была не так глупа, чтобы совсем не понимать, почему её пригласили в клуб «Искры и молнии». Всё она прекрасно знала и была готова к обороне и одновременно к дипломатической беседе с противником в лице влюблённого Акопа Акоповича. Её стратегия заключалась в правильности и своевременности действий. Первым делом нужно было очаровать Колпакова до такой степени, чтобы он потерял голову с истерзанным мозгом, который превратился в подобие плотной спрессованной массы из опилок по вине навязчивой и выматывающей мысли о пытках и застенках. После сей нехитрой операции надо действовать твёрдо и напористо, так сказать, атаковать противника, пустив в ход весь свой обвораживающий арсенал – от ораторских способностей, которые героиня наша тесно связывала с тембром голоса, интонацией, даже ритмикой произносимых слов, до мельчайших движений, как то: незаметное, будто случайное прикосновение своей изящной ножкой к слоноподобной ножище Акопа Акоповича, или глубокий вдох, от которого высокая Анфисина грудь соблазнительно приподнялась бы, подобно дрожжевому тесту...

Но не буду мучить многоуважаемого читателя разработанной накануне тактикой и стратегией нашей находчивой героини, а сразу перенесу его в мерцающий разноцветными огнями ночной клуб «Искры и молнии», где в первую майскую ночь наблюдалось большое скопление народу. Однако этот факт ничуть не помешал Анфисе очаровать Акопа Акоповича. Она уже успела околдовать его своим мелодичным голосом, умудрилась скользнуть по его здоровенной ножище своей десятисантиметровой шпилькой настоящих австрийских туфель (а не купленных на самом дешёвом рынке Москвы), оставалось лишь глубоко вздохнуть... и Колпаков, несомненно, потеряет рассудок.

– Ах, – томно вздохнула Анфиса. Взгляд Колпакова, уже разгорячённого и изрядно нахлебавшегося заморских спиртных напитков, сфокусировался на соблазнительной пышной груди сотрудницы.

– Что вы со мной делаете, Фиса! Вы сводите, сводите меня с ума! – возбуждённо воскликнул он и хотел было дотронуться до круглого Анфисиного плечика, но сил у него, отяжелевшего от обильной еды и питья, хватило лишь на то, чтобы громко, по-исполински, заглушив на несколько секунд зажигательную латиноамериканскую музыку, рыгнуть. Продавщица из отдела «Всё по десять рублей», одетая по случаю праздника в своё лучшее синтетическое платье нагло оранжевого цвета с явным излишком люрекса, из-за чего напоминала воспламенённое, набитое тряпьём и соломой чучело, олицетворяющее зиму и сжигаемое на Масленицу, заржала как лошадь и тоже довольно громко и неприлично икнула ему в ответ.

– Перестрелка началась, – заметил бухгалтер – худосочный мужичок, как пить дать язвенник. Он усмехнулся и, прикрыв локтём тарелку с отбивной котлетой на рёбрышке, вернулся к своему занятию: одной рукой он сгребал всё, до чего мог дотянуться – бутерброды с сыром, икрой, ветчиной, бананы, апельсины, ухитрился даже кисть винограда смахнуть в бумажный пакет, что стоял у него на коленях, другой пытался закрыться от окружающего мира, надеясь, что никто не видит, как он таскает со стола.

– Акоп Акопыч, а бухгалтер бутерброды тырит, – шепнул Касьян директору на ухо, считая своим святым долгом (его ведь и позвали сюда в качестве охранника) незамедлительно поставить в известность товарища Колпакова, что в компании завёлся вор.

– Отстань, болван! – шикнул на него Акоп Акопович, разозлившись, что ему не дают как следует пообщаться с дамой сердца, – Анфис-сочка! Конфет-тка вы моя! Яг-годка! Помид-доринка! – мучительная икота как зараза перешла с продавщицы в огненном платье на директора рынка; он злился – злился на бухгалтера-клептомана, на остолопа Касьяна, на отрывистые непроизвольные звуки, исходящие из собственной глотки. – Всё против того, чтобы я признался вам в любви! – успел выпалить он и снова икнул.

– Да что вы, дорогой Акоп Акопович! Миленький, это не так! Вот, выпейте, промочите горло, – и «помидоринка» подсунула директору стакан сорокапятиградусной водки. Тот выпил залпом, не отрываясь и, закусив солёным огурцом, огляделся по сторонам пьяным взором и ошеломлённо проговорил:

– Помогло! Спас-сительница ты моя! Проси, что х-хочешь! – теперь директор не икал, не рыгал – язык его заплетался, натыкаясь на зубы, расположенные в шахматном порядке, высовывался, будто ему места во рту не хватало, сворачивался в трубочку, пытался даже дотянуться до кончика носа.

– Сдайте мне за полцены в аренду помещение, где торговали дублёнками! – «спасительница» решила скостить вместо тридцати процентов пятьдесят. «Чего уж там мелочиться-то! » – подумала она.

– Неслыханно! Вот хамство! – взъелся бухгалтер.

– Молчать! Мазурик! – гневно, тяжело дыша, проговорил Акоп Акопович. – Обязуюсь... За пятьдесят процентов от стоимости сдаю! – директор собрал все свои силы, чтобы сказать это, и довольно развязно провёл ладонью по гладкой декольтированной почти до талии Анфисиной спине. – А вы – свидетели! – Колпаков ударил кулаком по столу и, уронив голову в вазочку с фруктами, моментально громоподобно захрапел.

– Наглость какая! Это ж какие потери! – не мог уняться бухгалтер, однако на сей раз он выразил своё негодование шёпотом, чуть слышно, почти одними губами.

– Танцевать хочу! Касьян, пригласи меня танцевать! – настаивала продавщица из отдела «Всё по десять рублей», и хотя речь её была ещё достаточно разборчивой, вид, а скорее выражение лица, не предвещали ничего хорошего – на нём застыло тупое удивление одновременно с ярко выраженной угрозой – мол, если сейчас меня не пригласят танцевать, разнесу весь этот паршивый клуб на кирпичики – так, что и в самом деле и молния вам засверкает, и искры посыплются. – Кась-я-ан! Пошли дрыгаться! Пошли!

– Нужно мне очень с тобой дрыгаться! Кривозубая! – отозвался охранник.

– Что?! Я спрашиваю, что ты сказал?

– Кривозубая! – Касьян никогда не отступался от своих слов. И что тут началось! Отвергнутая и оскорблённая женщина вдруг вскочила со стула и влепила обидчику такую сильную пощёчину, что, кажется, серьёзно повредила Касьяну челюсть. Затем схватила свой стул, подбросила его в воздух и пошла крушить всё вокруг. Остановить её не представляло ни малейшей возможности. Анфиса, не будь дурой, незаметно встала и улизнула в раздевалку, не дожидаясь разбирательства с охраной клуба «Искры и молнии», который в тот день, несомненно, оправдал своё название.

И тут в раздевалке, если можно так выразиться, на сцену нашего романа, наконец-то вышел Юрий Эразмов. Точнее не вышел, а влетел на нее, словно ураган – высокий, атлетически сложённый, с тёмной вихрастой головой, смуглый, с выразительными, почти чёрными глазами, какие обычно называют вишнями. Всё его существо говорило: «Я не могу ждать! Мне нужно всё и сразу! Немедленно! Сию же секунду! Жизнь и так короткая!»

– Девушка, а я за вами выбежал! Успел! Успел! Думаю, если ща застану её в раздевалке, моя будет, а не застану – стало быть, не судьба!

– Что это ещё за разговоры такие?! Что это за «моя»? Я вам что, мобильный телефон или шариковая ручка?

– Позвольте, позвольте! – и он, буквально вырвав из рук гардеробщика Анфисино пальто, с готовностью растопырил перед ней его рукава. – Да не обижайтесь вы! Я ведь не маньяк! Пойдёмте гулять! А? Пешком, к Москве-реке! Ночь-то какая! Ночь-то – волшебная!