Внебрачный контракт - читать онлайн книгу. Автор: Анна Богданова cтр.№ 23

Сначала я испытала удивление от того, что реальность столь походила на мой младенческий сон, а потом страх охватил меня – прекрасный юноша смотрел на меня исподлобья – признаюсь, не очень-то приветливо, взгляд его пронизывал, словно луч прожектора – темноту. К тому же в руке он держал довольно увесистый электрический утюг.

– Ты кто? – спросил он недоброжелательно и даже прищурился – мне вдруг показалось: еще мгновение – и утюг полетит в меня прямой наводкой.

– Я? Дуня, Дуня Перепелкина, – поторопилась ответить я, надеясь избежать удара металлическим прибором для глажения, и снова рев самолета – страшно аж!

– А-а... – протянул он разочарованно. – Та самая, из Москвы?

– Да, да.

– Я слышал, ты к нам в гости. Море любишь?

– Да, да, – «дакала» я, совершенно растерявшись. Он поставил утюг на большой обеденный стол, после чего я несколько успокоилась.

– Ну, ну, – буркнул он, звонко прищелкнул языком и скрылся за углом дома, насвистывая.

«Еще тот тип! – вознегодовала я. – Интересно, кто это? Неужели он тоже тут живет? Тогда я не останусь! Ни за что! Плевать на море, на баттерфляй! Пускай по приезде в Москву я не блесну перед Павлом Захаровичем, доведенным до бешенства, его любимым видом плавания, пускай в выпученных глазах моего тренера я не увижу ничего, кроме досады и раздражения, пускай мне снова и снова не будет хватать воздуха, чтобы сделать полукруг руками и лягушачий толчок ногами под водой. Пускай!»

Я была настроена решительно. Утюг в руках, недоброжелательный взгляд, цоканье языком, а в довершение еще и издевательское насвистывание затмили гармоничную внешность юноши, мягкий с хрипотцой голос, одним словом, все затмили и только усугубили мое желание бежать к родным сердцу полям, к лесам с вечнозелеными соснами, которые, как атланты, подпирают весь свой век небо, к белым стволам берез с небрежно нарисованными кем-то серо-черными штрихами. И я схватила уж было в порыве ярости красную сумку из кожзаменителя, схватила совершенно бессознательно и – кинулась к калитке.

– Варфоломей! Варфоломе-ей! Починил утюг, оболтус? Дуня! Ты куда это собралась? – удивленно спросил меня Марат. Я стояла в полнейшей растерянности и хлопала ресницами часто-часто. – Варфик, дурак, это ты Дуняшу напугал? Смотри, она бежать собралась! Дуняша! А как же море? Не бойся его! Это он напускает на себя для важности! Ты хоть с девушкой-то познакомился? – И Марат в шутку толкнул Варфика.

– А зачем? – нахально спросил тот и впился в меня взглядом.

– Дуняша, это мой младший брат – Варфоломей. Добрый малый, только вечно балбеса из себя строит. – И Марат подошел ко мне, подхватил сумку и повел показывать мою комнату.

«Не знала, что у Марата есть брат! Не знала, что у Марата есть брат! Почему мне не сказали, что у Марата есть брат?» – беспрерывно крутилось у меня в голове.

– Балбес! Балбес! Балбес! – как попугай принялся повторять Нур, кривляясь при этом.

– Ну держись, макака! – Варфоломей сорвался с места и погнался за шурином. «Вот дураки!» – подумала я, но от мысли, что Варфик сейчас отделает как следует моего «жениха», приятное тепло разлилось по моему телу.

– Идем, я тебя с родителями познакомлю, – сказал Марат. Я убрала непослушные прядки за уши, одернула сарафан и даже умудрилась ущипнуть себя за обе щеки, чтобы предстать перед его предками опрятной и румяной девушкой. – Это Дуняша! Это моя мама – Аза, это отец – Арсен.

– Очень приятно, – проговорил Арсен и протянул мне руку. Он чем-то напомнил мне Соммера, наверное, той же контрастностью темно-карих глаз и седых волос, только у отца Марата седина еще не достигла ослепительной снежной белизны, а отливала черненым серебром. Он тоже был молчалив, многое держал в себе, только замкнутость эта была совсем другого характера – он мало говорил не из-за боязни обидеть жену, а потому что мужчина вообще должен быть немногословным. А уж если сказал, то все семейство непременно обязано повиноваться этому тихому, как бы между делом брошенному слову и исполнить наказ неукоснительно.

– Какая миленькая девушка! – воскликнула Аза и, по-моему, искренне. Азе было пятьдесят пять лет, но выглядела она значительно моложе. Ее нельзя было назвать худой, но и лишних килограммов на ее ладном миниатюрном теле не наблюдалось. Темные, но не откровенно черные волосы ее были беспорядочно замотаны сзади, кудряшки выбивались из пучка и свисали с затылка, впереди, над ушами. Зеленые глаза и римский нос Варфик явно унаследовал от нее. Она была красива, она не была задавлена сильным, «муругим» характером мужа, она ничего не боялась (разве что пустяки какие-нибудь пугали ее, да и то ненадолго – как то: морские водоросли или лягушки), она быстро воспламенялась и всегда знала, что ответить. – Вот твоя комната, Дуня, – и Аза распахнула дверь самой дальней комнаты, где стояли три пружинистых койки, устланные одинаковыми хлопчатобумажными голубыми покрывалами с незатейливым узором из белых ромбов, как в пионерском лагере, и еще – тумбочка и ножная швейная машинка. – Можешь жить тут, сколько захочешь, – радушно и тоже, по-моему, искренне сказала она, вытирая мокрые руки о синий шелковый передник, а на ее гладких, розовато-абрикосового цвета ланитах выступили две притягательные, соблазнительные ямочки. «Ей очень идет синий цвет», – проскользнуло у меня в голове, а на душе стало так радостно и тепло, что в тот же момент мною были забыты луга и поля с сочной зеленой травой, муравьями и улитками, в ней обитающими, вечнозеленые сосны и белые стройные березы средней полосы России.

– Спасибо, спасибо огромное, – пролепетала я.

– Теперь вдоволь наплаваешься! – У Марата, кажется, от сердца отлегло, что наконец-то мое желание выполнено и я отшлифую баттерфляй, чтобы в Москве блеснуть перед Павлом Захаровичем, вернее, ему на зависть.

– Неужели ты не боишься моря? – Миру беспокоил тот же вопрос, который волновал ее брата.

– Нет. Я люблю море.

– Действительно, а что ей моря-то бояться?! – воскликнула Аза. И снова: «Ж-ж-ж-ж-ж-у-у-у-у-у-ххх... » – рев самолета.

– Я – боюсь, – призналась Мира, когда опять воцарилась тишина. – Водоросли по ногам – так неприятно! Думаешь, вдруг акула!

– Кому суждено быть повешенным – не утонет, – изрекла мать Марата. – И потом ты, Мирка, плавать не умеешь! А если не умеешь плавать – что тебе делать на берегу моря?

– Но никто из нас, согласитесь, не любит моря, – настаивала Эльмира.

– Потому что оно близко, рядом, никуда не убежит, а то, что в изобилии, надоедает, – важно молвила ее свекровь. – Ну, пойдемте ужинать.

– Потом, тетя Аза, после купания, – выкрикнул Нурик на лету – он появился из-за угла дома, весь какой-то всклокоченный, красный, как помидор.

– Гостю, который приходит после ужина, достаются дрова, – важно проговорила тетя Аза, и я вдруг поняла, что она изъясняется исключительно восточными поговорками – это вдруг стало ясно как дважды два – «то», и с каким пафосом это «то» слетало с ее уст, без сомнения – краткое народное изречение с назидательным содержанием, но чужое моему уху, а следовательно, это было нечто из восточного фольклора. Я даже хотела было вооружиться карандашом с блокнотом и записывать все, что она говорила, подобно тому, как Шурик из «Кавказской пленницы» записывал тосты. Но эта идея так и осталась неосуществленной, впрочем, как и недочитанный «один из удачных романов» Жорж Санд. – Так что прошу к столу. Не взыщите, у нас запросто. Отужинайте, чем бог послал, – и Аза провела рукой над столом по воздуху, словно сейчас из широкого рукава ее батистовой, бледных тонов блузки посыплются невиданные заморские яства. Однако же ничего оттуда не посыпалось, а бог в этот вечер послал катны – так называемый молочный суп, – и джаджик – блюдо из творога с зеленым луком (от одного вида которого мне становилось дурно и начинало мутить) и укропом. – Гость ест не то, на что он рассчитывал, а то, что нашел! – изрекла хозяйка, заметив, наверное, как мое приветливое лицо превратилось в кислую физиономию при виде джаджика.