Украли солнце - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Успенская cтр.№ 5

— Гриша прав: учиться можно и заочно. Не волнуйся, сынок, я помогу ему стать учителем. Он — учитель от Бога. По существу он вырастил и воспитал Магдалину, несмотря на небольшую разницу в возрасте.

— Саша, ты убедила меня. Обещаю тебе и Магде: не буду ввязываться в политическую борьбу, если меня лично не затронет, после университета вернусь к вам. Все станем учить детей! Ты этого хочешь? А ещё мечтаю создать театр. Представляешь, со всех сёл придут люди, чтобы услышать то, что мы с тобой любим! — Говорит Саше, смотрит на Магдалину.

— Сынок, пока ты учишься, я построю…

— Нет, отец, пусть это будет моё! Я тоже хочу хоть что-то создать сам. Пожалуйста, позволь мне.

— Решено! — улыбнулся граф. — Театр — твой ребёнок. Пойду, перескажу наши разговоры маме, скоро вернусь.

Очень скромен их граф и умеет встать на точку зрения другого.

— Сынок, благословляю тебя на учёбу. — Это были первые слова о. Петра за вечер. Он встал, положил руку на плечо Адриана. — Но помни, сынок, что сказали сестра и Магдалина. Они моложе, но мудры. Прости, мне пора, у меня неотложные дела.

После ухода графа и о. Петра долго молчали.

— А говорят: старших слушай! — сказал, наконец, Адриан. — Дожил: младшие указывают путь. Хочу стихов и песен. Можете побаловать меня перед отъездом?!

Странный был тот вечер. И странное раздвоение ощущала она. Весь мир для неё — Адриан. И глаз от него не оторвать! Но почему-то фон к их вкусному и острому сегодня застолью — Будимиров. Над застывшим на полу отцом и скорчившейся на диване матерью — его лицо. Он идёт по степи. Он — в чужом городе. Голодный, злой, бесстрашный. Никто в тот вечер о Будимирове не вспомнил. Только граф, как от боли, сморщился, когда она сказала «убийца и жертва». Но как-то связан Будимиров с этим их застольем.

Её детство, отрочество, ранняя юность — крепости и пещеры. Кони, несущиеся по степи. И мягкий свет над столом. Саша, брат, вернувшийся к ним граф. Адриан.

Почему же они, такие непохожие, такие несовместимые, — рядом: Будимиров и Адриан? И это «рядом» ползёт ледяной змеёй по хребту.

Они медленно идут с братом под звёздами своего доброго дома. И, как всегда, брат обнимает её зябнущие плечи. И в лунном свете его бледное лицо повёрнуто к ней.

— Не грусти, Магдуша, ты будешь с ним. Он предназначен тебе, ты — ему.

— Почему ты заговорил об этом?

— С той минуты, как он сел со мной за одну парту и стал делиться каждой мыслью, моя жизнь совершенно изменилась. Он как граф, как о. Пётр. И он любит тебя. До его возвращения я должен оберегать тебя и Сашу. Передам тебя в его руки и успокоюсь: ты в защите! А сам сделаю предложение Саше.

С первых слов Магдалина остановилась и с немым удивлением смотрела на брата. Она и не знала, что они так дружны. А брат рассказывал об их разговорах, планах, прогулках по степи.

— Ну, что ты молчишь? — спросил он.

— Спасибо, я рада, что ты остаёшься с нами, — пролепетала она, а хотела сказать «что вы так дружны». — Рада, что станешь учителем. Быть с детьми — оставаться всегда молодым.

— Похоже, ты тоже станешь учителем. Так?

Наконец она пришла в себя. Усмехнулась:

— Хочу до последнего часа оставаться молодой.

Звёзды и луна.

О.Пётр говорит: звёзды — живые. Раньше он был астрономом. Спросить: почему живые, почему ушёл из астрономов?

Два года — большой срок, когда из девчонки превращаешься в девушку. Неделя — очень длинная, когда ждёшь письма. Оно приходит всегда в пятницу.

Два года — совсем немного, когда спешишь окончить четыре класса за два года.

По обыкновению, занимались за общим столом.

Вместе заниматься — это зачитывать друг другу важные или непонятные куски. Только теперь день ото дня брат на глазах превращался в учителя. Граф дал ему один класс. «Главное, не спеши, вместе с малышами спокойно учись», — напутствовал его. Брат и учится. И внешне сильно меняется. Во всём подражает графу: перестал сутулиться, улыбается. Даже на турнике стал подтягиваться: вдруг ученики попросят показать мускулы?

Они с братом всё любят делать вместе. Бабушка умерла, родители живут своей жизнью — трудятся на фабрике, потом бегут в другое село к парализованной сестре отца. Часто ночуют там, работают в огороде, чтобы обеспечить её едой на зиму.

Как-то Магдалина пошутила:

— Если б мы не родились братом и сестрой, составили бы образцовую семейную пару.

— А может, кто-то из нас — приёмный? — усмехнулся Григорий. — Просто родители нам не сказали об этом!

— Поэтому мы так похожи с тобой!

— Похожи?! Ты красавица, а я серый индивидуум.

— Не занимайся самоуничижением. Ты очень интересный, недаром Ира сохнет по тебе.

— Не понимаю!

— А ты и не замечаешь? Идём мы с тобой, Ира тут как тут: словно поджидает. Остановится и смотрит тебе вслед.

— Да ты что?! И как мне теперь быть? Чем помочь?

— Начнёшь проявлять внимание, больше запутаешься. Старайся не замечать. Она же не беспокоит тебя?!

— Жалко её. Она хорошая.

— Тут уж ничем не поможешь. Сказала, чтобы знал: ты у нас очень интересный, девушки засматриваются на тебя.

— Ведь я не виноват в этом, правда?

— Конечно, правда. Чего ты так растерялся?

В дверь постучали.

Пришла Марта.

Не спросила, знают ли они что-нибудь о её сыне. Просто переводила взгляд с одного на другого.

Они усадили её за стол пить чай, уверили:

— Сразу бы прибежали, если б услышали! — Магдалина обняла Марту. Та сморгнула слезу.

— Жив ли? Столько времени прошло! — И вдруг тихо спросила: — В кого он такой суровый и равнодушный, а?!

Они с Григорием промолчали. Разве неясно — в кого? О жестокости его отца и вспышках злобы знали все.

— От такого доброго… такого необыкновенного… — Марта переводит взгляд с одного на другого, — такой суровый!

Они с Григорием переглянулись: Марта сошла с ума?

— Обо всех печётся, всем готов помочь…

— Он же избивал и вас, и Бура…

— Кто?! — Она словно очнулась. Высвободилась из-под рук Магдалины, поёжилась, будто раздетая попала на мороз, хотя стояла щедрая теплом осень. — Спасибо, деточки, за ласку. Если услышите что, уж, пожалуйста, добегите до меня. А я всё-таки напишу в розыск. Да найдут ли? Столько времени прошло!

— Может, и найдут, если фамилию не сменил. Может, ещё и будет всё хорошо, Марта…

Недоумённо смотрели друг на друга. Но обсуждать её странные слова не стали, вернулись к прерванным занятиям.