Мать моя - колдунья или шлюха - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Успенская cтр.№ 53

Круша прилетел за мной. Он спокоен. Он совсем не такой, какой был вчера. Вчера он гнал меня из дома.

У Круши тоже есть дома свои дела.

Он любит убирать дом. Клюнет что-то, мне не видимое, на полу и летит с добычей к помойному ведру. Мне становится стыдно, я начинаю пылесосить.

Ещё он любит брызгаться. Наберёт в клюв воды и разбрызгивает по комнате прямо на лету. Нет-нет, да на меня плеснёт. Что он хочет сказать этим? Утром и вечером я принимаю душ.

Любит он взлетать под потолок почти по прямой и с высоты падать на пол. Я называю это уроками физкультуры. Зачем ему это, не пойму.

Ещё он любит мои книжки. Подлетит к этажерке, на которой они лежат, и начнёт махать над ними крыльями. Пыль ли сдувает или объяснить мне что-то хочет? Книжки я беру в библиотеке раз в неделю, исправно читаю их, что же ещё я должен с ними делать? Несколько книг купила мне тётя Шура, несколько — Саша. Тёте Шуре всё казалось, я — маленький, и она покупала сказки. Я не против. Я люблю сказки и сейчас.

Где мать? Что случилось? — спрашиваю я у Павла, но он спокойно ходит по полу возле крыльев, стоящих в углу, и постукивает лапами в танце, понятном лишь ему.

Глаза слипаются. Тётя Шура исчезла навсегда. Мурзик плачет. Пашка промёрз. Саша чуть не убился сегодня.

Саша — мой учитель. Я сам выбрал себе учителя. Школьные даны без моего желания. Из них Софью Петровну я выбрал бы всё равно. А ведь нет. Если бы мы просто сначала познакомились, я не выбрал бы её — у неё резкий голос. Ни за что не выбрал бы. Значит, иногда мы можем не выбрать то, что нам очень нужно. Мы можем даже не знать, что именно это нам очень нужно. А физичка как раз мягкая. Улыбается ласково. Неужели я бы выбрал её?

Я уже лежу в кровати и борюсь со сном. Павел — на своём обычном месте. Он очень спокоен и, наверное, тоже хочет спать — закрывает глаза плёнками. Значит, с мамой и вправду всё в порядке…

Сплю или не сплю? Залита комната Светом. Мама кружит по комнате. Она — в светлом одеянии (платье — не платье, плащ — не плащ), и Свет постепенно вбирает её в себя.

Нет! — кричу я в беспамятстве. — Нет!

Я на полу, и холод цапает меня за босые ноги. В одну секунду оказываюсь у двери.

Мать — дома. Она и в самом деле в незнакомом мне одеянии и — залита светом. Только это вовсе не тот Свет, а обыкновенный электрический. Она и в самом деле кружит по комнате. И улыбается.

Это Саша, — вдруг понимаю я. — Они провели вечер вместе.

Конечно, это Саша. Зря я варил ей макароны.

Мне бы идти в кровать, подошвы немеют от холода, но что-то держит меня около двери.

Сколько кружит мать под музыку, лишь ей одной слышную, не знаю, но вот она исчезает из моего поля зрения. Где она? Села за письменный стол или легла? Опять-таки не сам я, что-то выводит меня из комнаты, заставляет взглянуть из-за угла.

Мать лежит на кровати, широко раскинув руки, смотрит в потолок.

Странный у неё взгляд. Она сейчас… у Света. Вот какой у неё взгляд. Я же знаю его! Я помню его. Матери нет сейчас в комнате. Это только тело.

Холод стянул позвоночник, и, если бы не Павел, согревающий плечо, от которого идёт тепло по всему телу, я бы превратился в сосульку, хотя на самом деле не так уж и холодно в нашем доме. Холодно мне. Мне очень холодно.

Но ведь от тёти Шуры тоже только тело, а она уже Там, у Света. Поднимаю лицо к Нему, прошу беречь мою мать. Я не хочу, чтобы она уходила к Нему даже на короткое время — вдруг не вернётся назад?

По спине ползёт холод.

Иди спать, — приказываю себе, но в этот момент слышу щелчок открываемой двери.

Ключ был только у Павла.

Скользнул в свою комнату. Вот моя спасительная щель.

Кто это может быть?

Павел приподнялся и больно перебирает лапами у меня на. плече. Сердце моё бьёт в глаза, ослепляет. И всё-таки сквозь красные точки вижу: на цыпочках в мамину комнату входит человек. Прежде всего цвет. Коричневый. Костюм, ботинки, волосы.

Так это же мой… отец.

Откуда у него ключ?

Он же говорил мне, что у него есть ключ!

Отец видит мать и крадётся к ней. Сбросил пиджак. Мгновение, и он валится на неё, пытается сорвать с неё одежды.

Она может не вернуться.

Прежде чем успеваю сообразить, Павел летит к нему, но он ещё не долетает, как я уже тащу отца с матери за его красные подтяжки.

Павел вцепляется ему в голову и рвёт волосы.

Только бы он не спугнул мать, когда она захочет вернуться!..

Отец не обращает ни на меня, ни на Павла никакого внимания, он суетится, рукой пытается расстегнуть ширинку. Тогда я начинаю бить его изо всех сил кулаками по спине.

Вот мы лицом к лицу. Он перекошен злобой, уродлив — хватает меня за плечи и трясёт так, что я весь перетряхиваюсь.

— Как ты смеешь, щенок? Твоё дело — спать!

Я смотрю на мать. Остановил он её, или ей ещё не время возвращаться? Она по-прежнему улыбается, и её заливает свет, словно и не касался её отец.

— Кто дал тебе право лезть во взрослые дела? Это мои отношения с твоей матерью.

Павел рвёт его волосы и бьёт клювом голову.

Отец отпускает моё плечо, пытается сбросить Павла, но тот словно прирос к отцу — не оторвать: по комнате летят тёмные вьющиеся волосы. Отец тянет Павла за перья, сдавливает его тело…

Что со мной сталось?! Со всего маха я колочу отца по груди кулаками, я кричу «Прочь!», «Уйди!», но, как всегда, крик этот лишь во мне.

Отец отпускает Павла, бросается на меня — обе руки обрушивает на мою голову.

— Щенок! — орёт он.

— Что здесь происходит?

Возле нас — мать. Павел слетает с головы отца и садится на её плечо. Отец отступает перед ней. На мгновение. Но тут же кричит:

— Ты искалечила мою жизнь! Ты вырастила ублюдка! Ты лишила меня единственного сына. Ты настроила его против меня. Ты бросила меня. Ты не захотела семьи.

Он кричит, а мать смотрит на меня. Только смотрит. А я слышу: «Спасибо!» Между нами что-то происходит. Она рада, что я у неё есть?

— На коленях ползал перед тобой. Молил тебя: «Не уходи, давай жить вместе!» Я обеспечил тебя всем необходимым, и даже больше. Квартиру выбил, дачу купил. Не моя вина… это ты не захотела жить там. Я только тебя любил! Только тебя! Из-за тебя у меня не получилась жизнь.

Мать смотрит на меня.

Как проходит каждый день? Душ, зарядка, завтрак, уроки, покупка продуктов, обед, домашние задания, книжка, сон. Это называется жизнь.

С того дня, как умерла тётя Шура, я больше не поднимаюсь к Свету.