Крестная мамочка - читать онлайн книгу. Автор: Керри Адамс cтр.№ 96

— Да, с Сашей мы неплохо ладим, но при чем тут веселье? Мы говорим о том, что возьмем на ужин — цыпленка или бифштекс. Спорим, стоит ли просить повышения, или перебраться в Германию. Это просто жизнь. Но не развлечение. А ты живешь весело, тебя все обожают. Буквально каждый, кто тебя знает. Больше никто из моих знакомых не живет так, как ты.

— Я не стану спорить, кому лучше живется и с кем. Это смешно. Я просто хочу сказать…

— Да?

— Просто хочу…

— Ну?

— Всего лишь…

— Что?

— Хорошо бы никуда отсюда не уходить.

На языке Бена и Тессы более точных слов не существовало.

— А-а… — отозвался он.

Да уж.

Не знаю, чего я ждала от своего ошеломляющего признания, но явно не этого «а-а» и не поспешного ухода в лес. Правда, ради приличия Бен сначала взглянул на часы, ахнул и прибег к старому как мир предлогу — напрочь забытой договоренности о встрече. Потом обнял меня, заверил, что дороже меня у него никого нет, и удрал по одной из боковых дорожек Холленд-парка. Но частности сути не меняли: «а-а» — и бегство. За годы я придумала множество самых разных финалов и лишь такой как-то упустила. Количество вариантов не может быть бесконечным. Я всесторонне рассмотрела проблему и все-таки не предвидела это краткое «а-а». В японском саду камней я села на твердую скамью и долго смотрела на карпов, разевающих рты. Мне удалось сосредоточиться на них, пока оцепенение не прошло.

Итак, все ясно и сомнению не подлежит. «А-а» — вот и весь финал. А что он мог сказать? «Прости»? Слишком покровительственно. «И я так думаю. Давай поженимся»? Но ведь он женат и обожает жену. «И я так думаю. Может, замутим роман?» Но ведь он женат, у них чудесная семья, он обожает жену. Значит, единственно возможный ответ — «а-а». Впрочем, как я могла его предвидеть, если существовала в мире фантазий? Игра так затянулась, что я начисто утратила связь с реальностью. До конца своих дней я буду жалеть, что понадобилась смерть Хэлен, чтобы я поняла: я превратилась в сомнамбулу, слепо бредущую по жизни.

Близнецы заворочались, я встала и повернула коляску к дому. Час кормежки в зоопарке неумолимо приближался. Я прибавила шагу.

Возле дома — я имею в виду дом Хэлен — я заметила побитый коричневый «вольво», особенно бросающийся в глаза среди новеньких «кайеннов» и «рейнджроверов». Ничто другое не могло бы обрадовать меня сильнее — конечно, за исключением воскресшей Хэлен.

— Фран!

— Роуз сказала, что ты вернешься к половине третьего. Вот ты и здесь, как по часам.

— Удивительно, как быстро втягиваешься в режим, — ответила я, улыбаясь близнецам.

Франческа вышла из машины и заглянула в коляску:

— Ой, а я и забыла, какие они маленькие!

— Да ты что? Мальчишки громадные.

Франческа выпрямилась и обняла меня.

— Ну, как ты?

Моя подруга погибла, Кора в больнице с пневмонией, мы с Билли в ссоре, я только что положила конец воображаемому роману, который тянулся двадцать лет. Я неопределенно махнула рукой: мол, так себе. И стала ждать, когда пропадет ком в горле.

— Что ж ты в дом сразу не вошла?

— С такими расценками на парковку? Еще чего!

Франческа принялась запихивать фунтовые монеты в счетчик. Тот затрещал и выплюнул билет. Я улыбнулась впервые за несколько дней.

— Как Каспар?

— Пока ничего. Хотел проведать тебя, убедиться, что ты в порядке.

— Передай, пусть не волнуется. Я держусь. Кстати, я звонила, когда только узнала про Хэлен. Говорила с Ником… — Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания. — Как у вас с ним? Ты не…

— Раскололась? — Франческа покачала головой. — Нет, подруга, зато из-за любовных записочек, которые я подбрасываю ему в карманы, он здорово нос задрал.

Я слабо улыбнулась.

— А девочки?

Мы вернулись к машине, чтобы оставить талон на приборной доске.

— Кэти мечтает о брюках с вишенками спереди. Одна должна быть надкушена. На меня до сих пор дуется. — Фран покачала головой. — Если бы я знала, во что ввязалась… Что за жизнь: не понос, так золотуха!

Франческа пыталась подбодрить меня, и на время способ подействовал, но почему-то последнее замечание заставило задуматься. Перспективы не радовали. Мы заспешили к дому.

— Ты слышала про Кору? — спросила я.

— Бедняжка Билли. Я заезжала в больницу, передала кексы. Билли сама позвонила нам и все рассказала.

— Я опять наломала дров.

— Да?

— Мы поссорились. Разве она не говорила?

— Нет. Только сказала, что перенервничала из-за Коры.

Я перевела взгляд на коляску. На два личика, круглых, как маленькие луны. У меня появилась новая лакмусовая бумажка. Прошли времена бурь в стакане и слонов, сделанных из мух. Поразительно, как много лишнего обнаружилось в жизни.

— Я приехала в больницу и накричала на нее из-за Кристофа.

— Нашла время.

— М-м-м? — Я потащила коляску на крыльцо.

— Помочь тебе?

— Ничего, я к этой колымаге уже приспособилась.

— А что стряслось с Билли?

Я изложила версию без прикрас и купюр. Одновременно вынула малышей, отдала Томми Франческе и последовала за ней вместе с Бобби.

— Честное слово, Билли об этом даже не обмолвилась. Только волновалась за тебя, как и все мы. Про Хэлен и Нейла она знает. Так что забудь об этой дурацкой ссоре. — Фран заглянула в личико Томми. — Эта катастрофа все расставила по местам.

Она была права.

Мы благополучно разместили близнецов в одинаковых стульчиках-качалках. Я больше не путалась в сбруе, похожей на новейшую разработку НАСА, — оказалось, полезно по двадцать раз на дню застегивать и расстегивать ее. Теперь предстояло приготовить бутылочки. Семь ложек на семь унций воды. Повторить. Взболтать, повторить, — и готово, обед на две персоны.

— А малыши как? — спросила Франческа, развлекавшая мальчишек, пока я возилась с ложками и бутылочками.

— Капризничают. Должно быть, чувствуют, что мама не вернется. Больно даже думать об этом. Правда, Томми стал лучше набирать вес на козьем молоке, его не тошнит, аппетит прекрасный. Он постоянно просится на ручки. А Бобби все время оглядывается, будто что-то потерял, — знаешь, как бывает, когда входишь в комнату, забываешь, зачем пришел, озираешься, но никак не можешь вспомнить? Вот и у Бобби такое же выражение. Иногда он так похож на Хэлен, даже жутковато становится. Только цвет кожи другой. Оба просто прелесть, а щечки такие нежные!

Франческа ответила мне странным взглядом.