Целуй и танцуй. В поисках любви в Буэнос-Айресе - читать онлайн книгу. Автор: Марина Палмер cтр.№ 17

«Как же он устал танцевать без отдыха со всеми подряд (в числе которых нет вас)».

«Да он просто играет со мной, чтобы подогреть интерес».

«Он явно трусит танцевать с таким совершенством (как я)».

«Та стерва, с которой он танцует, определенно приворожила его, и он абсолютно ослеп и не видит, что я посылаю ему сигналы».

«Он не замечает меня, потому что здесь слишком темно/ много народу/я одета в черное. Я слилась с окружающей обстановкой. Больше никогда не надену черное».

И вот вы сидите на лавке, словно обвиняемая в ожидании приговора. Вас помилуют, или вам грозит камера смертников?

Прошлым вечером, таращась на Фрэнка, я оказалась среди приговоренных к смерти.

22 апреля 1998 года

Я заметила его в тот самый день, как в первый раз пришла на практику. Было невозможно не обратить на него внимание — высокий, стройный, он грациозно скользил по паркету. Техника Фрэнка оказалась столь же безупречной, сколь и его внешность. И то и другое производило впечатление чего-то невероятного. Я как раз завязывала ремешки босоножек и, не в силах оторвать от него глаз, чуть не вывихнула себе шею.

С ремешками я управилась, но желание добиться от Фрэнка приглашения на танец меня не оставляло. И что же я предприняла? Что и всегда, в случае если какой-то парень был мне симпатичен: проигнорировала его. Поверьте, если бы его можно было поставить в один ряд с Оскаром или Армандо, я бы не испытывала никаких затруднений и спокойно смотрела на него, пока он не соблаговолил бы одарить меня кабесео. Но, к счастью для него, Оскару и Армандо было до него далеко.

А мои мечты оставались мечтами. Вечер я приготовилась закончить в грезах о том, как было бы хорошо, если бы он все-таки пригласил меня потанцевать. И когда уже совсем отчаялась, я вдруг подняла глаза и заметила, как предмет моих вожделений протягивает мне руку. Если это не было божественным вмешательством, надо сказать, весьма щедрым (абсолютное и неопровержимое доказательство существования Бога, более убедительное, нежели любое из теологических доказательств Декарта), то я не знаю, что тогда это было.

Я покорно последовала за Фрэнком, до смерти боясь обмануть его ожидания. По-моему, я даже разучилась танцевать. Пока мы ждали, когда заиграет музыка, я просто наслаждалась его объятиями. От него пахло мускусом и корицей — головокружительный аромат. Я заглянула в его глаза — миндалевидные, похожие на каштаны. Они показались мне необычайно добрыми. Полные губы и ровные белые зубы только дополняли общее впечатление неотразимого обаяния. Прямой нос выражал силу и уверенность, высокий лоб придавал лицу открытость. Одно ухо у него было проколото. Как же я раньше этого не заметила? Нужно бы уточнить у кого-нибудь и запомнить раз и навсегда, в каком ухе серьгу носят геи, а в каком — натуралы.

Заиграла музыка, и без каких-либо проблем он исполнил со мной последовательность фигур, с которыми я никогда еще не сталкивалась. К своему огромному облегчению, я поняла, что (а) танцевать не разучилась и (б) смогла следовать за ним весьма проворно, как бы нахально ни звучали мои слова. Не лишним будет заметить, что я наслаждалась танцем так, как обычно наслаждаются вызовом. С ним я вовсе не ощутила никакой необычной связи. Каждый его размеренный шаг был совершен безупречно, хотя танцевал он не сердцем или душой, или откуда там берется та страсть, которую называют «el sentimiento» — особенное чувство, оно рождается в звуках танго. Но какое это имеет значение? Меня сжимал в благоуханных объятиях самый притягательный властелин танцпола в этом зале. Может быть, это и есть тот, кого я ищу, мой Будущий Партнер?

Мы едва перебросились парой слов, не считая ничего не значащего «привет» в самом начале и «спасибо» в конце танды. Однако Фрэнк внезапно поинтересовался: «Не хочешь как-нибудь поужинать вместе?» Еще одно поразительное вмешательство свыше — или как это назвать?! И, что более удивительно, судя по голосу, он действительно стеснялся и (или) нервничал. Хотя нет никаких сомнений, что по логике вещей именно я должна была испытывать подобные чувства. Столь быстрая перемена ролей стала для меня неожиданной до потрясения. Лишь несколько минут назад он был предметом моих мечтаний. Теперь же этот мужчина у меня в руках, а я абсолютно не представляю, что мне теперь делать. Я уже собиралась было развернуться на сто восемьдесят градусов и бежать от него куда глаза глядят, как взгляд мой вдруг выхватил из прядей каштановых волос его проколотое ухо. И я согласилась.

2 мая 1998 года

Фрэнк позвонил мне во вторник и назначил встречу на субботу. Неужели он изучал «Правила свиданий»? Он предложил пойти в «Бароло» на Западном Бродвее, и я сказала «Чудесно!». Когда я пришла, Фрэнк уже был там. Надо же, не опоздал! И мне не пришлось коротать время в ожидании, как это обычно бывает со мной в подобных случаях. Сама не знаю почему, но его пунктуальность меня отнюдь не обрадовала, а, наоборот, вызвала самое настоящее раздражение (которое я попыталась скрыть — в конце концов, почему он должен страдать из-за моих расшатанных нервов). Могли он знать, что все не должно было оказаться столь просто?

Но все-таки какой же он милый…

Ну так вот, сначала мы немного посидели в баре, потом нас проводили к столику в саду. Я очень скоро поняла, что та скованность, с которой Фрэнк приглашал меня на ужин, не появилась у него от волнения, а являлась свойством натуры, присущим ему от рождения. Более того, его невозмутимость отдавала каким-то врачебным спокойствием, вследствие чего наше свидание поначалу сильно напоминало прием в кабинете у стоматолога. Мне даже начало казаться, что мне выдирают зубы. На меня вдруг напал словесный понос. Я изо всех сил старалась компенсировать неразговорчивость своего кавалера. И провела весь вечер в страшном напряжении.

Но все-таки какой же он милый…

Фрэнк, нужно отметить, проявил себя не только невозмутимым, но и заботливым и предупредительным. Каждый раз, стоило мне уронить салфетку, а это происходило почему-то то и дело, он нырял под стол и поднимал ее. Бдительно следил за тем, чтобы мой стакан был все время наполнен. И миллион раз спросил, как мне нравится эта кухня. Откуда бедняге было знать, что я ненавижу обсуждать еду на тарелке? Я люблю сметать ее быстро и без лишних слов…

Но все-таки какой же он милый…

Наконец я нащупала тему, которая развязала ему язык: машины. Но к своей ли радости? Следующую часть свидания я была вынуждена изображать живой интерес относительно вещей, не представляющих для меня ни малейшего интереса (как же сложно подавить зевок, когда мужчина, от которого вы пытаетесь скрыть свою скуку, не спускает с вас глаз!). Когда он замолчал, я опять отчаянно искала способ заполнить паузу. И сожалела о том злосчастном вечере, когда мое внимание привлек скользящий по паркету элегантный силуэт. А ведь этот человек даже не подозревал тогда о моем существовании!

Но все-таки какой же он милый…

Когда ужин и наше первое (и скорее всего последнее) свидание подошли к концу, мне виртуозно удалось скрыть охватившее меня чувство невероятного облегчения. Он спросил меня, в настроении ли я пойти с ним сейчас на милонгу. О, это было выше моих сил. Извинившись и сославшись на жуткую усталость (это была чистая правда!), я поймала такси и поспешила захлопнуть за собой дверцу. Таким образом я уберегла себя от возможного поцелуя (ну могло же у него возникнуть такое желание?).