Переступая грань - читать онлайн книгу. Автор: Елена Катасонова cтр.№ 59

Аленка сидит затаив дыхание, оставляет даже варенье в прозрачной розетке. Тонет в темноте пышная липа, вьется над лампой бесчисленная мошкара, завораживая, усыпляя, пахнут цветы и травы... Неужели и ей дадут роль? Нет, этого не может быть: она ведь новенькая. А может, дадут, хоть самую маленькую, крошечную? Надо спросить у мамы - мама, конечно, знает, надо похвастаться перед Ирой, вот удивится! А то фасонит со своей скрипкой: уставится в ноты, будто действительно понимает что-то в этих крючках и точках...

Аленка, не мигая, смотрит на лампу и мечтает, мечтает... А у нее дома - такая беда.

8

Мама лежит на постели багровая, с чужим одутловатым лицом. Губы сухие, глаза блестят, волосы липкими прядями разбросаны по подушке.

- Петя, а как же мы? Как же девочки, Петя?

- Бредит...

Ефросинья Ивановна, ближняя их соседка, подпершись, сидит у дивана, жалостливо смотрит на мать. Ира испуганно замерла у окна. Дверь без конца отворяется, входят-выходят соседки.

- Ну, что?

- Сейчас будет.

Борис Васильевич, муж тети Фроси, сбегал уже в аптеку и вызвал оттуда "скорую".

- А-а-а, явилась, - хмуро бросает Аленке всегда такая ясная, добрая тетя Фрося, - ступай к нам, поешь чего-нибудь.

- Не хочу...

- Ступай, говорят, - топает ногой тетя Фрося, и Аленка пятится к двери.

В соседней комнате она с трудом глотает остывшее уже пюре, запивает пюре тоже холодным чаем. Света, тети Фросина дочка, о чем-то спрашивает, но Аленка не отвечает: она прислушивается к шагам в коридоре - когда же придет врач? Соседки ходят и ходят, и все к ним, к матери, слышно, как отворяется-затворяется дверь.

Что-то происходит с Аленкой: перед глазами стоит еще деревянный струганый стол под старой липой, на столе самовар, лампа, тихая женщина наливает чай... Но это было так бесконечно давно, может, не было вовсе, а приснился Аленке сон или читала она книгу. Все растворилось в страхе, съежилось и поблекло, стало маленьким и далеким, как в перевернутом бинокле, который тогда, в театре, дала ей мама. Аленка посмотрела в оконца и увидела далеко-далеко крошечную сцену, а на ней кукольные фигурки актеров...

Она встает и, не понимая, что там говорит Света, идет к маме. Мамины руки шевелятся без устали, бегают беспокойно по одеялу - что-то ищут и никак не могут найти, - голова мотается по подушке - к стене, от стены, снова к стене.

- Петя, Петенька, какая тоска...

- Аня, милая, выпей водички, авось полегчает...

Тетя Фрося наклоняется над матерью, поднимает ей голову вместе с подушкой, подносит к губам чашку с водой:

- Попей, Анечка...

Но зубы стиснуты, губы сжаты, вода проливается на подушку. Фрося растерянно глядит на соседок.

- Давай переверну, - приходит на помощь Пелагея Ильинична.

Она переворачивает и взбивает подушку, горько вздыхает:

- Господи, жар-то какой! Укатали сивку крутые горки...

От этих непонятных и страшных слов Аленка тоненько плачет, и тут же, только громче, начинает плакать Ира.

- Цыц вы, кликуши! - Борис Васильевич сердито смотрит на Пелагею Ильиничну, неловко гладит Аленку по голове. - Ну чего вы, чего? Ну, заболела мать, вылечат! Приедет доктор и вылечит... Коли надо, так и в больницу... А вы тут с нами, у нас, верно, Фрося?

- Господи, да а как же? - машет рукою Фрося и тоже всхлипывает.

А у матери оказался сыпняк, и ее увезли в больницу, далеко-далеко, на край города, за железнодорожный мост, а в коридоре сделали дезинфекцию. Ира с Аленкой остались с соседями, ни с кем и со всеми, хотя главной была все-таки тетя Фрося.

- Девочки, вставайте, - будил их кто-нибудь по утрам, а на общей кухне их уже ждал неизвестно кем приготовленный завтрак.

Они одевались, ели и нехотя плелись в школу: из-за карантина безнадежно все запустили, да и не хотелось им заниматься, школа казалась теперь такой ерундой.

- Ира, Аленка, - догоняла их тетя Фрося, - сколько раз говорить: перед уходом показывайтесь! Ну вот, так и знала! А галоши где? Осень на дворе, дождь. Не хватало еще, чтоб вы заболели! Ну-ка, живо - галоши и шарф!

Приходилось возвращаться, надевать тяжелые галоши, обматывать вокруг шеи под тети Фросиным суровым взглядом длинный унылый шарф.

- Девочки, обедать! - встречали их после школы, и они обедали на той же кухне, не очень зная, кто их сегодня кормит, разве кто-нибудь спрашивал с особой придирчивостью, как им борщ, как лапша?

По субботам тетя Фрося брала их с собой в баню - собирались долго и обстоятельно, со своими тазами, мочалками, - по воскресеньям они ходили к маме, в больницу. Ира несла бидон с киселем или бульоном, Аленка - бутылки с минеральной водой, а главное - листок с вопросами, который тетя Фрося старательно заталкивала ей в варежку.

- Смотри, Аленушка, не забудь, а ты, Ирочка, проследи - ты ведь старшая! Там все записано, пусть скажут, какая температура, что принести, может, фрукты? Сходим тогда на базар, купим, чего там...

Фруктов в магазинах города не было, на базаре драли по двадцатке за килограмм, и покупали фрукты в основном для больных, зорко следя за весами, чтоб не обвесили.

Дежурная нянечка, шевеля губами, читала листок, вписывала красным карандашом температуру, почему-то сердилась.

- Фрукты... Какие там фрукты... Совсем без понятия. Отец погиб, что ли? Никого, что ли, нету? Ну-ну, авось выберется...

На третье воскресенье - у них как раз кончился карантин - тетя Фрося повязалась крест-накрест платком, велела девочкам сидеть дома и отправилась в больницу сама. Она вернулась поздно - кого-то долго ждала: воскресенье же, накричала на Иру с Аленкой, заодно и на Свету - они играли весь день в "дурака", - выгнала всех троих из комнаты и собрала у себя соседок.

- Помирает Аня-то, - сказала она, - воспаление легких еще прикинулось. Врач говорит, осложнение, говорит, есть такое лекарство, новое, вот кабы оно... Я записала...

- Дай-ка. - Борис Васильевич берет бумажку и читает по слогам длинное, никому из них не известное слово - "пенициллин"... - Ну что ж, надо достать.

И все посмотрели на Веру Павловну, глазного врача.

- Я попробую, - сказала она и встала. - Я поговорю у нас в клинике.

- Вы понимаете, о чем просите?

Сергей Львович, главврач, покинул свое удобное кресло и, негодуя, бегает по кабинету. Вера Павловна сидит, опустив глаза, но не уходит: пусть прокричится. Они работают вместе не первый год, она знает - надо ему покричать и повозмущаться, потом он начнет действовать.

- Нет же его еще, практически нет! Лимит на пенициллин строжайший, и я не имею права... Да и где я его возьму, в нашей-то клинике?