Духи и сигареты - читать онлайн книгу. Автор: Юлла Островская cтр.№ 41

Он был в этом музее, еще когда учился в школе, но абсолютно ничего не помнил. Молодой человек прошелся по залам литературной экспозиции, по квартире писателя, затем вышел на улицу. У него возникло непреодолимое желание подать милостыню старухе, стоявшей возле Владимирской церкви. Хотя он прекрасно понимал: таких, как она, сотни, и то, что они стоят на паперти, вовсе не означает, что у них нет или им не хватает денег. Но Алесандр не подал старухе, а вместо этого вошел в церковь. Последний и едва ли не единственный раз он делал это, кажется, в Москве, на Рождество, примерно на втором курсе. Да, девятого января, несмотря на новогодние каникулы, у него был зачет или экзамен. Алесандр уехал в Петербург второго, а назад вернулся седьмого утром. Он собирался подготовиться к экзамену за остававшиеся два дня. Но в итоге на подготовку остался только один день, так как накануне он весь день прошлялся по гостям, а вечером, ради интереса, решил заглянуть в храм Христа Спасителя. Там ему не понравилось. Обстановка казалась такой ненастоящей, искусственной: все эти иконы, пожертвования, записки, даже платки, покрывавшие головы женщин-служительниц. Алесандр всегда воспринимал церкви, соборы, костелы исключительно как памятники архитектуры, как произведения искусства, но только не как божьи храмы. Он считал, что произведения искусства должны быть гармоничными и прекрасными, чтобы служить для услады взора, не более того.

Сейчас Алесандр стоял в церкви и чувствовал, что не может воспринимать ее только как архитектурный памятник, только как украшенное изнутри здание. Он чувствовал, что с таким настроем вообще не имел права входить сюда. Ему очень захотелось поставить свечку. Но он понятия не имел, зачем и как это делают. Он осмотрел лики икон и повернулся к выходу, но тут же вспомнил, как где-то слышал или читал, что нельзя выходить из храмов спиной к иконам, то есть лицом к двери. Или наоборот, можно? И что вообще все это должно означать? Алесандр остановился. Ему хотелось сделать все по правилам, но он их не знал! Он вообще ничего не знал! Он знал, как отдавать честь, тусоваться, двигаться по сцене… Но он чувствовал, что не знал главного, не знал того, что важнее и стрельбы из винтовки, и моды на те или иные ароматы и прически, и умения держаться в седле, и навыков игры на съемочной площадке, важнее даже…

— Алесандр, здравствуй. Какие вы стали все взрослые. Это же надо, как летит время. Как твои дела?

— Здравствуйте. — Алесандр внимательно посмотрел на стоявшую перед ним женщину, но не узнал ее.

— Я-то помню тебя еще Сашенькой. А сейчас сморю, ты это или не ты.

Женщина была одета в черное зимнее пальто и черный платок. На вид ей было лет шестьдесят… Или меньше?

— Как мама?

— Нормально, спасибо.

Алесандру было неудобно спросить, кто эта женщина, ведь она помнит его еще Сашенькой, к тому же знает его мать. Но он никак не мог узнать это лицо.

— Чем ты занимаешься сейчас? Где учишься? — женщина резко понизила голос, заговорила почти шепотом. — Здесь громко нельзя разговаривать. Может быть, выйдем на улицу? Или ты…

— Нет, я как раз собирался, — кивнул Алесандр. Он забыл уже, что пару минут назад даже не знал, как лучше выйти из храма и выходить ли отсюда сейчас или позже.

Они вышли молча. Женщина повернулась к церкви, три раза перекрестилась. Алесандр хотел полностью повторить ее жест, но сделал это только один раз. Они дошли до трамвайной остановки, хотя молодому человеку идти туда не было надобности — он планировал спуститься в метро.

— Сереженька-то погиб, — сказала женщина, когда они уже сели в трамвай.

Алесандр поднял на нее глаза. В его глазах не было ни удивления, ни жалости. Он вообще не понимал, о ком она ведет речь.

— Да-а, — протянула женщина, глядя в окно и начиная плакать. — Я так не хотела, а он все равно поехал. Я, говорит, мам, только на два месяца. Ну, а ты-то чем занимаешься? Где учишься?

— Да я уже закончил.

— М-м. Университет? Мама твоя, вроде, говорила, что ты будешь заниматься ядерной физикой, так?

Алесандр усмехнулся. Хотя это было неуместно.

— Извините… извините меня… Это не так. Я закончил ВГИК.

— ВГИК? А что это?

— Всероссийский государственный институт кинематографии.

— М-м… Кино снимать будешь?

— Вроде того, — улыбнулся Алесандр.

— Молодец. Молодец. Мама работает?

— Да.

— Ты ей привет передавай.

— Обязательно, — кивнул Алесандр, хотя он представления не имел, от кого передавать привет.

— Папа тоже работает?

— Да.

Женщина помолчала. «О работе поговорили, осталось о погоде», — подумал Алесандр.

— Гриша ведь в ФСБ пошел. Ой, мальчики, опасные вы выбираете себе профессии. Но ты молодец. Молодец. — Женщина снова разрыдалась.

У Алесандра зазвонил телефон.

— Извините. Да? Да. Здравствуйте. М-гм. Во сколько? Да, конечно, успею. А что за проект? Да. Хорошо, спасибо. Да, я понял. До свидания.

— Кому нужны все эти ваши ФСБ, милиции, омоны? Врач — ну и сидел бы себе в поликлинике. Нет, ведь…

— Извините, — поднялся Алесандр. — Мне нужно идти.

— Выходишь, да? А я через две остановочки. Ну, ты береги себя, хорошо? Взрослый ты какой стал. Трудись, чтобы мы тебя по телевизору смотрели, гордились тобой. Маму береги. И заходи, ладно? Не стесняйся.

— Обязательно. Спасибо. Всего доброго.

Алесандр вышел. Никакого метро поблизости не оказалось. До ближайшей станции — несколько трамвайных остановок. Алесандр перешел улицу и оказался на противоположной остановке. Может, «тэшка» пораньше подойдет? Пора уже машиной обзаводиться.

Внезапно Алесандр вспомнил и Гришу, и Сергея, и встреченную им женщину. С этими ребятами он учился в одном классе. Алесандр, Гриша и Сережа — неизменная троица. Потом Сергей ушел в другую школу — его семья переехала. Но ребята по-прежнему собирались вместе, ездили на Крестовский, ходили друг к другу в гости. Алесандр в детстве никогда не задумывался о будущей профессии. У Гриши при всем желании не было выбора — папа генерал-майор ФСБ, а Сергей — да, он всегда говорил, что хочет стать военным врачом. Придурок. Самый что ни на есть придурок, если он осуществил — а, по всей видимости, это так — свою мечту. Сидел бы себе в поликлинике! Нет, горячих точек ему захотелось! И это сейчас, когда мы живем в цивилизованном обществе, в мирное время. Да, в мирное, черт возьми, несмотря на Чечню, на Ирак… на что там еще?.. несмотря…

Впрочем, какое его дело? Он сейчас едет на кастинг — второй за неделю, — ему надо настроиться на позитив. Идиот, полный идиот, Cepera! Чтобы теперь твоя мать рыдала по трамваям и завидовала тем, чьи сыновья разгуливают по улицам города и снимаются в кино? Что мешало им троим на днях созвониться, встретиться и съездить на Крестовский? Неужели ничего не повторяется? И все проходит? И дружба тоже проходит? Конечно, он не собирался ни с кем созваниваться вечером, не собирался на Крестовский, но… Идиот.