Имаджика - читать онлайн книгу. Автор: Клайв Баркер cтр.№ 179

– Так вот ты где! А я тебя обыскался...

– Пая нет на постели, Флоккус.

– Знаю, знаю. Я отошел, чтобы опорожнить свой мочевой пузырь – минутки на две, не больше, – а когда вернулся, его уже не было. Мистифа, разумеется, а не мочевого пузыря. Я подумал, что это ты унес его куда-нибудь.

– Какого черта? Куда унес?

– Да не сердись ты. Здесь с ним ничего плохого не случится. Поверь мне.

После разговора с Эстабруком Миляга меньше всего был склонен верить в это, но он не собирался терять время на споры с Флоккусом, пока Пай бродит где-то без присмотра.

– Где ты искал его? – спросил он.

– Повсюду.

– Не мог бы ты проявить чуть-чуть побольше точности?

– Я потерялся, – сказал Флоккус, раздражаясь. – Все эти палатки похожи одна на другую.

– А наружу ты выходил?

– Нет, а зачем? – Раздраженное выражение сползло с лица Флоккуса, уступив место глубокому испугу. – Но ты же не думаешь, что он пошел к Просвету?

– Сейчас увидим, – сказал Миляга. – Как меня вел Афанасий? Где-то здесь была дверь...

– Подожди! Подожди! – воскликнул Флоккус, хватая Милягу за пиджак. – Туда нельзя просто так выйти...

– Почему? Ведь я Маэстро, разве не так?

– Существуют специальные ритуалы...

– Срал я на эти ритуалы, – сказал Миляга и, не дожидаясь дальнейших возражений, двинулся в том направлении, куда, как ему показалось, надо было идти.

Флоккус пустился рысью вслед за Милягой, на каждом четвертом или пятом шагу придумывая новый аргумент против того, что он затеял. Не все спокойно в Просвете этой ночью, – утверждал он, – ходят слухи, что в нем появились трещины; бродить неподалеку от него в периоды такой нестабильности – опасно, если не самоубийственно, и кроме того, это – осквернение святыни. Будь Миляга хоть сто раз Маэстро, это не дает ему право нарушать божественный этикет. Он – гость, которого пригласили, рассчитывая на то, что он будет повиноваться правилам и обычаям. А правила пишутся не для забавы. Есть веские причины для того, чтобы не пускать туда незнакомцев. Они невежественны, а невежество может обречь на несчастье всех.

– Какой толк от правил, если никто по-настоящему не понимает, что там происходит? – спросил Миляга.

– Как это не понимает! Мы понимаем! Это место, где начинается Бог.

– Ну так если я погибну в Просвете, ты по крайней мере будешь знать, что написать в моем некрологе: Миляга кончился там, где начался Бог.

– Это не повод для шуток, Миляга.

– Согласен.

– Речь идет о жизни и смерти.

– Согласен.

– Так почему же ты тогда делаешь это?

– Потому что где бы ни оказался Пай, я должен быть рядом с ним. И я предполагал, что даже такому близоумному и полорукому болвану, как ты, это должно быть понятно!

– Ты хотел сказать полоумному и близорукому.

– Вот именно.

Перед ним была дверь, через порог которой он переступал вместе с Афанасием. Она была открыта, и никто ее не охранял.

– Я просто хотел сказать... – начал Флоккус.

– Кончай, Флоккус, умоляю тебя.

– ...что наша дружба оказалась слишком короткой, – сказал Флоккус.

Миляга устыдился своей грубости.

– Да ладно, не оплакивай меня раньше времени, – сказал он мягко.

Флоккус ничего не ответил, только чуть-чуть посторонился, пропуская Милягу в открытую дверь. Ночь была тихой; ветер стал почти неощутимым. Он огляделся вокруг. И слева и справа от него на коленях стояли молящиеся, склонив головы в своей медитации над Божьей Дырой. Не желая беспокоить их, он двигался так тихо, насколько это было возможно на таком спуске, но осыпавшиеся перед ним камешки возвещали своим шумом о его приближении. И это была не единственная ответная реакция на его присутствие. Выдыхаемый им воздух, который он уже столько раз использовал в смертоносных целях, образовывал у его рта темное облачко, простреленное ярко-алыми молниями. Вместо того чтобы рассеиваться, эти облачка опускались вниз, словно их тянула к земле заключенная в них смертельная сила, и облепляли его торс и ноги, словно погребальные покрывала. Он не предпринял никакой попытки избавиться от них, несмотря на то, что вскоре они заслонили от него землю, и двигаться пришлось медленнее. Появление их не слишком удивило его. Теперь, когда его не сопровождал Афанасий, воздух отказывал ему в праве разгуливать невинной овечкой в поисках своего возлюбленного. Под барабанную дробь камней, окутанная черными облаками, здесь обнажалась его более глубокая сущность. Он был Маэстро, дыхание которого несло смерть, и это обстоятельство не могло укрыться ни от Просвета, ни от тех, кто медитировал в его окрестности.

Шум камней оторвал нескольких молящихся от их размышлений, и они заметили появившуюся среди них зловещую фигуру. Те, кто стоял на коленях в непосредственной близости от Миляги, в панике вскочили и пустились в бегство, на ходу защищая себя молитвой. Другие простерлись ниц, всхлипывая от ужаса. Миляга обратил взгляд в сторону Божьей Дыры и внимательно осмотрел то место, где земля растворялась в пустоте, в поисках каких-нибудь следов Пай-о-па. Вид Просвета уже не производил на него того удручающего впечатления, которое он испытал, впервые оказавшись здесь вместе с Афанасием. В своем новом одеянии он пришел сюда, как человек, обладающий силой и не скрывающий этого. Если он собирается совершить ритуалы Примирения, то для начала ему надо заключить союз с этой тайной. Ему нечего здесь бояться.

Когда он увидел Пай-о-па, его отделяли от двери уже три или четыре сотни ярдов, а от собрания медитирующих осталось лишь несколько храбрецов, выбравших для молитвы уединенные места, подальше от общей массы. Некоторые уже ретировались, завидев его приближение, но несколько стоиков продолжали молиться, не удостаивая проходящего незнакомца даже взглядом. Испугавшись, что Пай может не узнать его в этом черном облике, Миляга стал звать мистифа по имени. Зов остался без ответа. Хотя голова Пая была лишь темным пятном в окружающем мраке, Миляга знал, куда устремлен его жадный взгляд, какая тайна неудержимо влечет его к себе, подобно тому, как край утеса влечет к себе самоубийцу. Миляга прибавил шагу, и из-под ног у него посыпались еще более крупные камни. Хотя в шагах Пая и не чувствовалось торопливости, Миляга боялся, что если мистиф окажется в двусмысленном пространстве между твердой землей и ничто, его уже не вытащить обратно.

– Пай! – закричал он на ходу. – Ты слышишь меня? Прошу тебя, остановись!

Слова клубились черными облаками, но не оказывали никакого воздействия на Пая, до тех пор, пока Миляга не догадался перейти от просьб к приказу.

– Пай-о-па. С тобой говорит твой Маэстро. Остановись.