Антракт - читать онлайн книгу. Автор: Мейвис Чик cтр.№ 28

И вдруг я вспомнила. Черт, сволочь, негодяй! У него ведь есть ключ. А с ключом он может войти сюда в любую минуту.

Я прижалась к стене и попыталась разглядеть что-нибудь через стекло входной двери, но от него отражался лунный свет. Нужно как-то сделать вход недоступным для разрушителя моего одиночества!

Если я подойду к двери, он увидит мою тень. Поэтому я опустилась на колени и поползла по коридору, совершенно не ощущая неудобства из-за длинной юбки свадебного платья. «Боже мой, — подумала я, как будто только что осознала, во что одета. — Он не должен увидеть меня в этом, — в чем угодно, только не в этом платье».

Я протянула руку к задвижке в самом низу двери, которая, естественно, не желала поддаваться, потому что я никогда не пользовалась ею. Но мне показалось, что если спрятаться за деревянными панелями нижней половины двери и протянуть руку к засову, можно закрыть его бесшумно и незаметно. Я как раз обдумывала этот маневр, когда снаружи поднялась крышка почтового ящика и в прорези появились глаза, блестящие в свете луны. Темные впадины глаз, зрачки, скользившие то вправо, то влево, — вероятно, человек пытался рассмотреть что-то в сером полумраке холла. Глаза были на расстоянии фута от моих. Я не узнала Джека, потом вообще начала сомневаться, что за дверью человек. Но мои сомнения развеялись в тот момент, когда взгляд остановился на мне. И поскольку я была женщиной с опытом не одного тысячелетия за плечами — я закричала. Возможно, то был примитивный инстинкт. Крышка почтового ящика с треском захлопнулась.

— Вот черт! — произнес незнакомый голос, мужчина припустился по дорожке, и калитка с шумом захлопнулась за ним.

— Финбар! — послышался чей-то крик. — Флинн! Где тебя черти носят? — А потом раздался поток отборной ругани.

У меня промелькнула мысль о том, что в этой ситуации могла бы предпринять леди Уилтон. Ослабев от крика, я сползла по стене, но почти сразу же с удивительным проворством вскочила на ноги, потому что услышала первый длинный аккорд «Вечера трудного дня» группы «Битлз». Стены моего дома ритмично задрожали.

Не было сомнений, вечеринка у Дарреллов возобновилась.

Я видела как-то рекламу водки, где утверждалось, что этот напиток (далее определенное название) может перенести вас из области заурядного в мир замечательных фантазий. И это не пустая болтовня. Если бы у меня хватило ума в тот момент остановиться, я бы избежала своей участи: крепость осталась бы невредимой, словно иллюзия реальности, которую я ощутила в Данбаре. Но все мы сломя голову несемся навстречу собственной судьбе. В тот момент первое действие завершилось и опустился занавес, но у меня было время только на то, чтобы сделать глубокий вдох перед тем, как занавес поднялся снова и началось действие второе.

Естественно, я очень ослабела от испуга и крика. Но помимо этого я чувствовала облегчение и некоторую радость, ведь за дверью оказался не Джек, а кто-то другой. Я вернулась в комнату — ее стены тряслись от музыки и сильного шума соседской вечеринки, — и затаилась в кресле, не сомневаясь, что снова контролирую себя, а любые эмоции упрятаны под солнечным сплетением… Дрожащей рукой я налила еще волшебного напитка. Потом, почувствовав себя гораздо лучше, я с удовольствием подпевала «Битлз», пока не вспомнила о том, что произошло с Джоном. После чего неприлично громко зарыдала под приятную медленную композицию «Представьте себе». Кто-то, очевидно, представитель поколения шестидесятых, то и дело включал новые песни. Я подтянула колени к груди и обхватила их руками, зная, что эта поза лучше всего успокаивает меня — я всегда устраивалась так в детстве, когда жизнь казалась невыносимой. Только в этот раз наконец-то рядом не было никого, кто бы мог вмешаться и задать глупый вопрос: а что случилось?

Потакать собственным слабостям, когда никто тебе не мешает. Разве можно желать большего?

А потом — естественно, ведь в своем уединении я была, как площадь Пиккадилли, — раздался звонок в дверь.

На сей раз мне было все равно, Джек ли это, Рональд Рейган или Аттила Завоеватель. Это было мое пространство, и кто мог осмелиться нарушить его? Я вскочила с кресла, перевернув коробку с конфетами, и направилась к двери, ругаясь и топча шоколад. И распахнула ее с видом Сары Бернар в ее коронной роли.

— Да? — крикнула я надменно в темноту на крыльце. А потом повторила еще грубее: — Да?

— Так-так, — отозвался смутно знакомый голос. — Дух времени! Глазам своим не верю…

О Господи! Я тоже не поверила.

Потому что это был донателловский Давид. Шляпа, пальто, рука на поясе и снова бутылка вместо меча.

Сначала я увидела его рот, — все остальное закрывали поля шляпы. Кроме того, было очень темно — только луна освещала нас. На губах гостя играла такая же сардоническая усмешка, как у всех неприступных героев, появившихся с тех пор, как романтическая проза завоевала хрупкие сердца мечтательных дам.

— Я пришел с поручением от соседей, — произнесли губы. Давид осторожно помахал бутылкой, потом низко склонил голову в шляпе. После чего выпрямился и продолжил: — Моему другу показалось, что он заметил привидение… — Кисть соскользнула с бедра, рука вытянулась вперед, и он слегка ущипнул меня за локоть. Губы улыбались. — Вижу, он ошибся. Ты все же женщина из плоти.

По сравнению с происходящим урчание мотора машины показалось мне таким же незначительным, как тепло от свечи на Аляске. Резонанс от его голоса достиг области, расположенной как раз под размягчившейся плитой в районе солнечного сплетения. Живи мы не в середине восьмидесятых годов двадцатого века, я с легкостью упала бы в обморок. Но я могла поступать только так, как дозволено современной женщине, — притвориться, что осталась равнодушной, несмотря на сильнейшее возбуждение от одного его прикосновения. В той ситуации, не желая жертвовать ни каплей своей свободы, я подумала, что девицы девятнадцатого века находились в более выгодном положении. Гораздо проще было бы упасть в обморок, чем, стоя у порога, делать вид, что мне совершенно наплевать на гостя. Я уцепилась за край двери, и это немного помогло мне.

— А ты кто такой, черт подери? — спросила я таким тоном, что любой съезд феминисток приветствовал бы меня. И мысленно добавила: «Я в восторге от тебя! Заходи, будь любезен!»

Рука, ущипнувшая меня, потянулась к голове и сияла шляпу.

Если бы… Если бы он оказался плешивым…

Но нет, мне было уготовано иное: передо мной стоял настоящий Хитклиф, такого еще нужно было бы поискать! И госпожа Луна… Луна на небе, с улыбкой наблюдающая за нами, решила в самом выгодном свете представить его примятые черные кудри и темные, раскаленные, как горячие угли, глаза. Если бы я посмотрела на усыпанный звездами небесный свод, наверное, заметила бы Барбару Картленд, промчавшуюся по нему в сверкающей колеснице.

— Финбар, — произнес он.

— Какой Финбар? — требовательно спросила я, стараясь оттянуть неизбежное.

— Флинн.

— У тебя вообще нет ирландского акцента…