Директива - уничтожить - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 58

Горшков молча согласился с ним и застучал тонкими пальцами по клавиатуре.

– Тебе распечатать? – спросил он не оборачиваясь.

– Нет, я запомню.

– Так… Вот этот звонок. – Горшков указал рукой на экран монитора.

– А у тебя есть доступ к файлам МВД и ФСБ?

– Доступ? – Улыбнувшись, Горшков ответил с присущим ему юмором: – Есть такой пункт, который называется Зональным информационным центром. Он связан информационным кабелем из оптических волокон со следственным управлением, управлением ГАИ, муниципальными округами и Управлением по борьбе с организованной преступностью. Фрагментарная связь. В ЗИЦе нет кодов, доступ практически свободный.

– Им наплевать на секретность?

– Отнюдь нет. Просто сколько-нибудь секретные сведения по компьютерным каналам не передаются. Если необходима какая-то информация, сотрудники того или иного органа приезжают в Зональный центр и подают письменный запрос. Отличная защита от взломов.

Андрей промолчал. На экране он прочитал:

«Герман, по-моему, ложная тревога. Ты все же покрутись у дома Никишиных».

В верхнем правом углу экрана стояла дата, и ниже:

«Розен Герман Александрович

Москва, ул. Южно-Портовая, 22б, кв. 11

тел.: 350-10-01».

Горшков обратил внимание Андрея на информацию об автомобиле Розена.

– «Девятка» цвета «мокрый асфальт», номер Г-344-ВМ.

– А с кем разговаривал этот Розен?

Горшков пожал острыми плечами.

– Не знаю. Могу только сказать, что звонок был из Самарской области.

– Так, понятно. Что еще интересного ты можешь сообщить мне?

– Пожалуй, это все.

– Я почему-то не верю тебе. Давай вместе прогуляемся по просторам базы данных. Какие сообщения легли на стол Дробова за последние день-два?.. Ну, Вован, у нас мало времени.

– Не знаю, заинтересует ли это тебя. В общем, я готовил одно сообщение. Я могу вывести информативную часть.

– Выводи. И Дробов проявил интерес к нему?

– Не знаю, его реакции я не видел. Я просто положил ему на стол бумагу, и все. Потом ушел.

– Хорошо, выводи, я тоже посмотрю.

Андрей, прочитав запись еще одного телефонного разговора, спросил:

– А как ты определяешь, что нужно Дробову, а что нет?

– У меня есть список ключевых слов, по которым идет автоматический поиск в режиме радиоперехвата. Этот список составил лично генерал.

– Распечатай его.

Горшков занес руку над клавиатурой и нерешительно посмотрел на Андрея.

Тот, в свою очередь, бросил взгляд на часы.

– У нас всего пять-шесть минут. Пока идет распечатка, подумай, что будешь говорить Дробову. Советую обратить внимание на следующее. Тебе не следует распространяться о том, что ты выдал мне столько секретной информации. Иначе ты никогда не выйдешь из этого дома. Ты будешь героем, когда скажешь, что молчал даже после побоев.

– Что ты имеешь в виду? – неуверенно спросил Горшков.

Андрей пожал плечами: «Разве и так непонятно?»

– Это нужно не только мне, – произнес он. – В первую очередь это необходимо тебе. Ты же не хочешь закончить свою жизнь прямо сегодня?

– Нет.

– Вот и отлично. У тебя есть шкурка?

– Что?

– Крупная наждачная шкурка.

– Есть… – В голове Горшкова пронеслась смутная догадка. – В кладовке. На верхней полке.

Через полминуты Андрей стоял напротив Горшкова, держа в руке кусок крупной наждачки. Вован побледнел, но, похоже, Андрей предлагал самый приемлемый вариант.

Он дал Андрею приложить шкурку к левой стороне лица, и почти тут же жгучая боль перекосила его лицо: Андрей, нажимая, резко опустил руку.

Большая часть левой половины лица Горшкова превратилась в серо-красную кровоточащую массу, будто Вована провезли лицом по асфальту. Приглядевшись, Андрей привел в такое же состояние правую половину лба Горшкова и часть подбородка.

– Отлично, Вован, теперь ты герой. Не забудь, что ты ничего мне не сказал. – Андрей сложил распечатку кодовых слов и спрятал ее в карман. – Если мне что-то понадобится еще, не беспокойся, я позвоню тебе.

Взяв с тумбочки полиэтиленовый пакет с одеждой, он быстро вышел из квартиры.

Забывшись, Горшков устало провел ладонью по лицу. Скользкая сукровица попала в глаз, и его невероятно зажгло.

Когда он предстал перед Ивановым, вид у него был ужасный: с кровяной маской, со страдающими красными глазами. Особенное сочувствие вызывал правый глаз, на котором полопались все сосуды, и Иванову захотелось дополнительно со всей силы заехать по нему кулаком.

Горшков был дважды напуган за этот вечер; когда он начал отходить от первого испуга, то его непогрешимые мозги дали сбой. Это он понял только сейчас, глядя на Иванова красными глазами. Кто-кто, а Горшков-то знал, кто ведет в ФСБ дело Никишина, знал об этом человеке достаточно. Эти сведения могли бы так или иначе пригодиться Андрею Фролову, который, будучи у края бездны, подвел к обрыву его, Горшкова.

«Как же так, – думал он, глядя на точную копию Эрнста Рема, – ведь Андрей спросил меня: «Ты знаешь, кто ведет дело Никишина?», а я… Что ответил я? А… Я сказал: «Не знаю, был только один радиоперехват». В тот момент я совсем не соображал. Я пришел в себя только через несколько минут».

Горшков продолжал смотреть на Иванова, но оправдывался мысленно перед Андреем.

А что, если…

И ему стало страшно в третий раз.

* * *

Еще до армии Антон звонил по этому телефону всего несколько раз. Запоминался он очень легко и принадлежал его тренеру по самбо Игнатьеву Станиславу Ефимовичу. Ехать к Игнатьеву, который жил на Сокольническом валу, Антон не собирался, ему нужна была короткая информация, которую тренер мог дать и по телефону. У Антона было еще несколько людей, которые могли бы помочь ему, но он остановил выбор на Игнатьеве. Набирая номер, он почти не отрывал пальца от диска: 269-00-00.

После третьего гудка трубку сняли.

Антон проглотил ком, внезапно подступивший к горлу. Осевшим голосом он тихо спросил:

– Ефимыч?

– Да, кто это?

– Привет, Ефимыч. Это Антон Никишин.

– Антон?! Антон, сукин ты сын! А ну заходи. Ты рядом?

Антон улыбнулся, представив себе лысую голову тренера и длинную прядь у левого уха, которую тот старательно зачесывал на голое место; представил его вечно прищуренные глаза и сломанный нос.

– Извини, Ефимыч, не могу. Если слышал что-то обо мне, то поймешь.