Сумочка - читать онлайн книгу. Автор: Валери Макгэрри cтр.№ 21

После спектакля мы спокойно возвращаемся домой пешком, все еще в восторге от услышанного. Проходя мимо галереи, Марк гладит мою шею, спускается к груди…

– Ты мне ее покажешь?

Зараженная его юношеским поведением, я начинаю хохотать.

– Прямо здесь, посреди улицы? Ты с ума сошел…

И все– таки начинаю расстегивать верх платья. Тоже сошла с ума.

– Что ты делаешь?!

– Ну, я тебе ее показываю!

Умирая со смеху, Марк сжимает меня в объятиях.

– Да нет же! Не грудь! Ты замерзнешь! Твою экспозицию! Я хотел, чтобы ты показала мне твою выставку, детка!

Зарываясь носом в его запах опавшей листвы, волосы, шею, рубашку, я качаю головой:

– Не сейчас, Марк. Увидишь, когда я закончу работу. – Добавляю более тихо: – Это мой внутренний мир. Скрытый от чужого глаза.

– Покажи мне его, этот мир, пожалуйста…

Я чуть не согласилась. Он сегодня такой… обворожительный. Чувственный, забавный. «Подлинный» Марк. Но я думаю о двух коробках. Нет. Целую его уголки губ, нос, веки. Нет. Все, что мне нужно подарить ему сегодня вечером, – это немного любви.

– Что– то случилось, Стеф?

Ничего не поделаешь, с утра работа никак не идет. Стефани ходит кругами, она невнимательна и не может сконцентрироваться. Не знаю, что с ней, но она совершенно лишена своей обычной хватки.

– Все в порядке?

Она кладет фотографию, которую собиралась повесить, чтобы «рассмотреть ее с дистанции», как она говорит, то есть с позиции посетителя выставки. Это дает нам возможность оценить качество экспоната, способность вызывать эмоции. И понять, готов ли он окончательно.

– Нет, Клео. Не все в порядке. Это еще мягко сказано.

В ее круглом глазу появляется слеза, он становится похожим на лупу. Я чувствую – ей нужно высказаться, так что, как всегда, жду от нее слов. Она научила меня терпению.

– Я больше с ним не вижусь.

– По его или по твоей инициативе?

Чересчур быстро спросила.

– По моей… вернее… мы оба так решили. Ты оказалась права, Клео. Наши отношения в том виде, в каком они существовали, могли привести только в тупик. Я ему это сказала… И еще что люблю его и не могу больше довольствоваться крохами с барского стола. Я даже не поставила перед ним выбор, нет… И он сказал мне… просто сказал…

Громко сморкается. Ни единой слезинки не пролилось, ее глаза словно покрылись прозрачной пленкой. Вспомнив то мое состояние полного отчаяния, когда я узнала об измене Марка, я не могла не восхититься силой ее характера. Если, конечно, она не из тех непробиваемых девиц, которых ничто не трогает, пока однажды из– за какого– нибудь пустяка они не впадут в черную меланхолию.

– Представь, он сам предложил: «Может, нам стоит прекратить встречаться?» Я подумала, что он хотел разлучиться со мной лишь на какое– то время… Поразмыслить, решить свои проблемы. Но мы и без этого редко виделись.

Сложно хранить молчание. Не выдать слов, которые так и рвутся наружу.

– …Он повторил снова, что мы должны прекратить встречаться, не видеться больше, не звонить друг другу… Никогда. «Ты слишком эмоционально реагируешь на все, Стефани…» С такими словами он и ушел. Вернулся домой. – Она с яростью расплющила кулаком рекламный спичечный коробок, лежавший на письменном столе. – Даже не поцеловал меня на прощание!

Слишком резкие, ее последние слова, вызвавшие в моей памяти минуты, о которых я старалась не вспоминать, ранили меня. А потом я поддалась накатившей на меня волне облегчения и помимо воли улыбнулась. Стефани напряглась в кресле, заметив раздраженно:

– Ты находишь это смешным?

Не смешным, нет. Воодушевляющим. У меня такое чувство, будто я окунулась в эвкалиптовую ванну.

– Нет, вовсе нет. Но я рада за тебя.

Голова падает ей на грудь, она обхватывает ее руками и энергично трясет. Смотрю на нее, ошеломленная, и не знаю, должна ли я ее остановить, или, наоборот, дать ей освободиться от мучительной боли.

– Oh my Good! Oh my Good! [29]

Я не мешаю ей. Лунатиков лучше не будить. В течение нескольких минут она продолжает метаться, издавая пронзительные крики. Наконец кризис сходит на нет. Постепенно Стефани обретает нормальный человеческий облик, выпрямляется, встает с кресла. Волосы растрепаны.

– Знаешь что? Он просто испугался. Надо же, ты говоришь мужчине, что любишь его, а он смывается! Какая глупость.

– Ты говоришь ЖЕНАТОМУ мужчине, что любишь его, и он уходит. Это нормально.

И высоконравственно. И замечательно.

– Знаешь, мужчины не терпят проблем. Чувствуя их приближение, они как по волшебству… исчезают. – Рукой имитирую движение волшебной палочки.

– Тогда лучше выбирать замужних женщин – риск, что они привяжутся, отпадает.

– Слишком сложно. Представляешь, если сразу двоих уличат… в фальшивых записях, сделанных в ежедневниках? Прибавь сюда пару– тройку детей, ведь это характерно для семейных пар… На излишества не остается времени. Нет, на мой взгляд, есть лишь один выход: женатые мужчины должны оставаться в семье!

– Ну уж нет! А как же быть незамужним женщинам в возрасте, где найти мужика? В нашей возрастной категории они уже все заняты. Или гомики. Мы перезрели для юнцов, но все же не настолько, чтобы кадрить альфонсов.

Сраженная неоспоримостью ее наблюдения, я обдумываю, что же ей противопоставить в защиту моногамии.

– Займитесь разведенными. Вместо того чтобы внедряться в чужие браки!

– Какая разница? Вопрос времени – женатый любовник – это будущий разведенный. Просто берешь заранее, и все. Ну ладно, давай работать дальше. Можем не успеть к вернисажу.

Уверенным движением она вешает фотографию мусорной корзины под названием «Лягушки». Отходит на несколько шагов и восторженно цокает языком:

– Подумать только, неплохо! Совсем неплохо. Что бы ты ни говорила, твои фотографии отнюдь не бездарны… – Отходит еще. Приближается и пристально рассматривает. Снова удаляется. – Нет… Все хорошо сделано! Оттенок неуверенности, отсутствие обрамления. Именно в этом весь шарм. – Обнимает меня и кружит по комнате. – Браво, моя дорогая! Фотографии как живые. Настоящие. Словно… – Задыхаясь, облокачивается о стол. – Ты сама пережила эту историю.

– Как ты думаешь, Клео, он все еще любит жену?

– Несомненно, раз он вернулся к ней.

Все на местах. Фотографии и коллажи на стенах – грубо сделанные, без рамок. Инсталляции по углам, три композиции посередине, под стеклянным корпусом. Увидев впервые готовую экспозицию, я испытываю шок. Подобный тому, что испытала, когда нашла проклятый чек. Мое произведение вызывает чувство отчаяния, почти до неприличия. Четко угадывается присутствие невидимки – другой, которая отравляет атмосферу. У меня впечатление, что я выставила напоказ не только свою интимную жизнь, но и нашу общую с Марком. Ее бредовые идеи, ее призраки. Мне не по себе, но Стефани утверждает, что именно в этом и выразился мой «талант», вызывая у посетителей состояние неловкости. Бросая им в лицо это проявление самых низменных человеческих чувств, я обретаю если не их симпатию, то хотя бы участие. Не знаю… У меня смутное ощущение, что я слишком далеко зашла, придала чрезмерно большое значение банальному до слез происшествию. Но даже если и есть желание от всего отказаться, теперь – поздно.