Любовники - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Добровольская cтр.№ 8

Вера с Валей, по-прежнему склонившиеся над книгами и конспектами, с завистью поглядывали на Динины действия.

Вера, не умеющая подолгу молчать, нашла повод:

— Счастливая, Динка! Теперь и ногти можно красить, и ни фига не делать…

Римма, читавшая на постели книгу, подняла взгляд на Дину, но ничего не сказала.

Дина тоже смолчала. Она подошла к своему шкафчику.

— Ты куда это собираешься? — не отставала Вера.

На бесцеремонную Веру в этой комнате не находилось управы. Валя не смела рта раскрыть, поскольку была у нее в положении… подшефной, что ли. Римма просто обходила ее, как обходят лужу, чтобы не быть ненароком обрызганной проезжающим автомобилем или велосипедом. Одна только Дина иногда высказывала Вере свое мнение по поводу совсем уж вопиющих нарушений ею правил хорошего тона. Правда, с Веры — как с гуся вода: по закону всемирного равновесия только еще более невоспитанная и базарная натура могла бы утихомирить Веру.

Не дождавшись ответа, Вера выдвинула гипотезу:

— На свиданку собралась, точно. Небось с Коконом… Полуавтомат-то отрабатывать надо!

И все же, надо отдать ей должное, Вера порой прекрасно понимала, что говорит лишнее. Только понимание это приходило слишком поздно и вместе с осознанием истины, что слово не воробей.

Вера прикусила язык и бросила короткий испуганный взгляд в сторону Риммы.

Та медленно опустила книгу и вопросительно посмотрела на Дину.

Дина, словно не замечая ни слов Веры, ни взгляда Риммы, продолжила причесываться перед зеркалом, ни слова не говоря в ответ.

Римма, выждав паузу, спросила:

— Это правда, Дина?

Дина спокойно ответила:

— Правда.

Вера и Валя удивленно уставились на Дину. А красивые губы Риммы медленно скривились в улыбке, больше похожей на страдальческий оскал.

— Ну-ну… — сказала она.

Дина бросила свое занятие, подошла к Римме и, открыто глядя ей в лицо, сказала:

— Римма, я его что, у тебя отбивала?

Римма молча опустила глаза. На ее лице, словно забытая маска, застыла кривая усмешка.

— Что ты молчишь? — Дина выжидающе смотрела на Римму. — Если я не пойду, тебе будет легче? — Римма молчала. — Легче? Скажи!

Вера с Валей наблюдали эту сцену, едва ли не раскрыв рот.

— Да, мне теперь уже все равно… — наконец медленно проговорила Римма. — Просто… могла бы и соврать…

Дина взвилась:

— А-а-а… Соврать! Не дождетесь! — Она повернулась к сидящим за столом Вере и Вале и, сдерживая перехлестывающие через край эмоции, высказывала наболевшее: — Это вы все во лжи да в зависти привыкли жить. А я считаю, что надо быть открытым: открыто любить, открыто не любить… А то понапяливаете на себя масок: сю-сю-сю, сю-сю-сю… А потом в спину друг другу шипите…

— Ты чего разошлась-то? Идешь, так иди. — Вера была уязвлена, но сдаваться не собиралась.

— Я-то пойду, — сказала Дина, — а вы… особенно ты, подумали бы, как жить дальше.

— Подумаем, подумаем, а ты подфуфырься еще чуток, чтоб заметно было, какая ты красивая, — не унималась Вера.

— Спасибо за совет, — произнесла Дина спокойно, — ты права. — Она взяла карандаш и подвела глаза чуть ярче. — Между прочим, вам тоже не мешало бы за собой следить. А то в своих халатиках затертых да с немытыми волосами так и просидите, пока за первого, кто глаз на вас кинет, замуж не выскочите.

Вера оживилась:

— А ты у нас такая, что за первого, конечно, не пойдешь!

— Полюблю — пойду, — сказала Дина, надевая плащ и повязывая на шею газовую косынку. — Только пока не пойму, что это любовь, ноги не раздвину.

Римма неожиданно для всех сказала:

— А Кокон у тебя не спросит, сам раздвинет.

Дина повернулась к Римме:

— А вот шиш кто со мной против моей воли что сделает! — Но, взяв себя в руки, добавила спокойно: — Девочки, давайте не будем ссориться! Я никому ничего плохого не делаю сейчас, дорогу никому не перехожу, ничего ни у кого не отнимаю… И зла не желаю никому.

С этими словами она вышла за дверь. Вера, по привычке не оставлять ни за кем последнего слова, пробубнила:

— Правильная вся такая, аж противно…

А Валя задумчиво протянула:

— Ну… Точно, правильная… И живет правильно. И получается у нее все правильно. Может, так и надо?..

Римма снова горько усмехнулась:

— Правильная! Посмотрим, как ее Кокон подправит…

Дина пристроилась в парадном соседнего с кинотеатром дома, у окна, на площадке между первым и вторым этажом. Это был безотчетный порыв. Она шла от трамвайной остановки и глянула на свои маленькие золотые часики, которые подарили ей тетя Ира с дядей Сашей, когда она, Дина, поступила в институт. На часиках было без двадцати пяти семь, то есть до назначенного времени оставалось десять минут. Дина не хотела стоять и ждать, когда подойдет Константин Константинович, — неизвестно ведь, на месте он или еще нет. Вот она и зашла в попавшийся на ее пути подъезд большого довоенного дома, с просторным и гулким парадным и широкой лестницей, обрамленной чугунной литой решеткой.

На подоконнике лежала оставленная кем-то сегодняшняя газета. По всему было видно, что недавно ее использовали в качестве скатерти: высохшие розовые круги и капли вина, крошки и обрывки фольги от плавленых сырков. И все это прямо на «Речи Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Л.И. Брежнева на XVI съезде ВЛКСМ 26 мая 1970 года». В следующем учебном году придется брать эту газету в читалке и писать какой-нибудь реферат по материалам съезда…

Дина стояла и смотрела на вечерний город, на людей, идущих по улице, на светофор, весело и быстро сменявший один за другим свои яркие цвета, — и, казалось, ни о чем не думала. То есть она не думала о чем-то определенном: мысли просто появлялись ниоткуда и исчезали в накатывавших из глубины ее существа волнах не поддающегося описанию чувства… Назвать это чувство как-то определенно было трудно.

Нечто похожее Дина испытала, когда увидела свою фамилию в списках зачисленных в институт.

Конечно, она была счастлива. Ведь позади остались и напряженная подготовка с бессонными ночами, и бесконечные переживания. Что попадется в билете? — гадаешь перед экзаменом. А после него не находишь себе места: что поставила комиссия и хватит ли на проходной балл?..

Но к удовлетворению и подъему диссонансом примешивались и растерянность перед новой, совершенно самостоятельной жизнью в чужом большом городе — ведь теперь не будет рядом мамы, которая вовремя разбудит, приготовит поесть, проследит за уроками и одеждой; и сомнение в правильности выбора будущей профессии — ведь то, что знала о ней Дина, было лишь обложкой книги, вовсе не говорящей о ее содержании или говорящей лишь поверхностно; и понимание, что сделан очень важный шаг, для отмены которого, в случае чего, потребуется не меньше усилий, а может, даже больше.