Однажды в Париже. Наблюдая за парижанками. - читать онлайн книгу. Автор: Жиль Мартен-Шоффье cтр.№ 16

Ну да. Я так и знала. Эти господа смаковали каждое удачное словцо своей Селимены [45] , как засахаренные фрукты. Чтобы у меня от злости не подскочило давление, я попросила Эдуара раскрыть карты. Почему он показал эти фотографии мне?

И тут — держу пари, не угадаете — главный редактор «Сенсаций» сообщил о желании, чтобы эти фотографии были опубликованы в журнале «Вот так!». На какое-то мгновение я просто остолбенела. Застигнутая врасплох, я решила разыграть святую невинность:

— Как это «Вот так!»? Ты говоришь об этом немецком журнале? Что, есть еще люди, которые интересуются их стряпней?

Да, люди. Сотни тысяч. Я хорошо знала это. Эдуар — тоже. Однако он счел нужным мне объяснить.

— Мы сами не можем этого опубликовать. Это было бы поводом для судебного преследования. И вообще, это не наш формат. Мы не шпионим за звездами. Не фотографируем их при выходе из отеля с любовницами. Это как раз формат «Вот так!». Зато, если я дам тебе пару фото из серии и «Вот так!» их опубликует, мы через неделю после этого можем обратиться к Брюсу и сделать хороший сюжет об его истории любви с француженкой. Но только с его согласия. То есть с твоего.

Это выглядело вполне правдоподобным. Так же, когда знаменитости притворно скрываются от папарацци! Звезды знают, что их будут фотографировать, но снимок делается издалека, содержание текста под снимком контролируется, и часть доходов от съемки идет тем, кто служил моделями для снимка. Их снимки появляются в «Сенсациях», это приносит им доход, а они при этом принимают вид бедных жертв, страдающих от своей известности. Примерно через три месяца после этого их адвокат может начать судебное преследование журнала «Гала» за фотографии гораздо менее интимного содержания, утверждая, что его клиентов лишают права на частную жизнь. Откровенно говоря, предложение Эдуара меня отнюдь не шокировало. Наплевать мне, если суд обяжет журнал «Вот так!» оплатить Брюсу стоимость его коротких каникул у макаронников. Более того, это предложение меня, скорее, устраивало. Уже полтора десятка журналов недвусмысленно намекали на то, что Брюс заливает виски свою импотенцию или скрытую гомосексуальность. Публикация в «Вот так!» придаст мужественности его имиджу, привлечет к нему внимание и, возможно, будет способствовать росту продаж билетов на два его концерта в «Берси» — пока что мы подумывали о том, чтобы отменить один из концертов. Поэтому я произнесла слово «аморально» лишь по какому-то условному рефлексу. Эдуар, однако, прицепился к моим словам.

— Прекращай такие разговоры, — сказал он. — Хотя мораль пользуется хорошей славой, она совсем ничего не значит, это просто сакральное слово, которое используют в своих интересах уже на протяжении десяти тысячи лет богачи и священнослужители. Мир аморален. Говорить о морали — значит хотеть, чтобы ничего не менялось. Бунт, злоба, расчет, наглость… Все, что приносит выгоду, является аморальным. Поэтому ты должна подумать над моим предложением.

Ну, конечно же. Мне только это и надо было. Но я хотела понять. Прежде всего то, почему Эдуар сам занялся этим делом. Недавно пришлось долго буквально умолять его, чтобы он лично встретился с Брюсом. Сюжеты о знаменитостях до смерти надоели ему. А теперь, вместо того чтобы доверить младенца кому-нибудь из своих журналистов, он сам поправляет ему одеяльце. В кругу массмедиа и шоу-бизнеса все дружат друг с дружкой как кошка с собакой, поэтому оказывать услугу мне никто не собирался. Я задала Эдуару вопрос просто, без уловок. Ответ тоже был обиняков:

— Я люблю эту женщину. Не хочу, чтобы она уехала с Фэйрфилдом в Америку. Что я могу поделать? Рыдать? Уже рыдал. Или попытаться вставить ему палки в колеса? Это я и стремлюсь сделать. Поживем — увидим.

Пока что он видел только фото, пристально разглядывал уже тридцать секунд: Аньес, склонившись к Брюсу и положив руку ему на плечо, что-то шепчет ему на ухо. Впечатление было такое, словно вы проникли в их интимную жизнь. Эдуар меланхолично сказал, что Аньес, должно быть, поверяет Брюсу свои тайны. Доведенная до ручки этим болваном, я высказала гипотезу:

— Может быть, тайну о том, сколько ей лет.

И поверьте, это даже не рассмешило его. Тогда я перешла к серьезным вещам. После того, как мы оба поклялись хранить все в тайне, мы договорились о сценарии интриги. Первое: он отправляет три-четыре фотографии по почте в журнал «Вот так!». Второе: уже сегодня, как ни в чем не бывало, я договариваюсь о встрече за обедом с главным редактором журнала. Третье: за обедом я подтвержу подлинность информацию и успокою немцев, дав понять, что судебных преследований за эту публикацию не будет. Четвертое: поживем — увидим.

Эдуар, возможно, вернет себе свою коварную прелестницу, а я поспособствую улучшению репутации моей звезды. Я не так много выигрывала, но и ничего не теряла. В качестве бесплатного приложения к этому, я еще докажу Оливье эффективность своей работы, информировав его, где воркует его соловей. Довольная, я сама пошла на кухню, чтобы сделать кофе эспрессо. Когда я вернулась в комнату, Эдуар по-прежнему предавался своему сплину, возлежа на диванчике-канапе. Я предложила хозяину выкурить одну из роскошных сигар «Монте-Кристо», коробка которых стояла на журнальном столике. Об этом не могло быть и речи. Месье никогда не курит сигары на публике. Он считал это привычкой нуворишей. Такого рода удовольствиями он наслаждался в одиночестве. В этом был весь он: фальшивый шик. Я так его и оставила.

Когда я вышла на улицу, по пути к стоянке такси поймала себя на мысли о том, каким образом сам Эдуар достал эти снимки. Я готова была себя ударить за то, что не задала ему этого вопроса. Потом я пожала плечами. Чтобы оставаться в стороне от всей этой комбинации, мне, несомненно, лучше не знать этого. Каждый успокаивает себя, как может. Сегодня я локти кусаю из-за этого. Ответ на эту загадку, возможно, прояснил бы все это дело. Конечно же эта стерва Аньес сама сообщила их адрес Эдуару.

Аньес де Курруа.

Несмотря на прохладу, мы ужинали при свечах на открытой террасе, защищенные от ветра небольшой деревянной стенкой цвета охры — типичный местный оттенок. Кроме нескольких цветочков, которые как будто сами росли из стола, двух хрустальных графинов, небольшого количества столового серебра и белой куртки метрдотеля, в ресторане отеля «Пелликано» все было очень просто: скатерть даже не была вышитой. При этом не было риска, что появится толстая добродушная итальянская mamma [46] со своим минестроне [47] и своими комментариями. Как только заказ был сделан, официанты молча отправлялись на кухню. В этой Италии ничего не было от Феллини — чистый Висконти [48] . Никто, похоже, не обращал на это внимания. И конечно, ни к чему не придирался. Вокруг нас все клиенты были похожи друг на друга, как кусочки сахара, они разговаривали тихими голосами, как будто дома они привыкли к тому, что их обслуживает целая армия прислуги. К счастью, эти феодальные порядки меня не шокировали, совсем нет. Справа на небе вышла на свидание с нами луна, а внизу серебристое море отдыхало сном праведника.