Он, она и ...собака - читать онлайн книгу. Автор: Лесли Шнур cтр.№ 32

— Что ж… — Это все, что она смогла выговорить. Они уже добрались до западной оконечности парка.

— Ваше «что ж» можно воспринять как «да»?

— Что ж, ладно, — повторила она.

— Я считаю это согласием. Заехать за вами? Нужно было думать быстро: очень не хотелось, чтобы свидание стало, так сказать, «поцелуем смерти».

— Может, встретимся прямо там?

— А вы точно найдете? Семь — одиннадцать, север, маленькое уютное местечко. В семь тридцать пойдет?

— Семь — одиннадцать? — Она смутилась и покраснела, устыдившись незнания Виллиджа.

— Угол Седьмой авеню и Одиннадцатой улицы, — улыбнулся он.

Она кивнула.

— В семь тридцать, — повторила Нина, не выходя из восторженного, пугающего, окончательного ступора.

— Отлично. А сейчас мне нужно идти. Некоторым, как известно, приходится зарабатывать на жизнь. — Он улыбнулся, поддразнивая. — Просто шутка. — И чуть коснулся ладонью ее руки. — До завтра, да? Ночь тромбонов!

Нина погладила место, которого касалась его рука, и протянула:

— Ага…

И мгновенно превратилась в озабоченную свиданием, помешанную на нем и страдающую «свиданофобией» идиотку. Она взгромоздила свидание с Дэниелом на головокружительно высокий пьедестал, сравнимый по высоте разве что с Эверестом, на такой высоте даже трудно дышать. Один неверный шаг — и падение. К любви и/или смерти.

А Дэниел с Сидом развернулись и побежали дальше, вскоре совсем скрывшись из виду. Впрочем, у Нины было время обернуться, чтобы посмотреть, как двигается под шортами его тело, на его мускулистые ноги и плечи, а потом глубоко вздохнуть, прикрыть глаза и представить, как он обнимает ее, целует и….белый собачий батальон быстро привел ее в чувство, и они засеменили по домам.

Он несся быстрее ветра, будто и не было пяти миль позади. И чувствовал душевный подъем, хотя едва ли понимал, что это такое; в последний раз подобное он испытывал только в колледже. И волнение, хотя и в этом не разбирался — так давно не позволял себе отдаться на волю чувств. Какая странная женщина, думал он. Но такая прекрасная в окружении белых собачек. Что-то в ней — сильные руки, очаровательные глаза, губы, неожиданная ранимость, открытость — поражало и лишало разума. О, это ведь не то, что он думает, правда? Не сейчас, не в роли Дэниела, не с этой чокнутой девчонкой, настоящей извращенкой-вуайеристкой, уклоняющейся от налогов. Он готов был либо влюбиться в нее, либо арестовать, либо и то и другое вместе. В последний раз, когда с ним произошло подобное — влюбленность, не арест, — все закончилось очень плохо. И тогда он был самим собой. Надо подождать, пока она узнает, кто он такой и чем занимается. Юрист — уже само по себе плохо. Но агент Налогового управления? По собственному опыту он знал: если женщина заранее осведомлена о ситуации, она со временем может с этим свыкнуться, но от сюрприза подобного рода ей не оправиться никогда.

А может, она готова встретиться с ним только потому, что считает его Дэниелом! Дэниелом с фотографий, с гламурной квартирой, с показательной собакой?

Кстати, как она узнала, что Дэниел — адвокат? Может, болтун-привратник Пит проговорился? Или прочла сообщения на автоответчике или почту, или по множеству мелочей в квартире догадалась? Хорошо, что он осторожен и скрывает свои подлинные имя и профессию. Но она рылась в шкафу. Открывала футляр с тромбоном. Брала в рот мундштук. Лежала в его ванне. Кто знает, на что еще способна эта Нина? Может, для нее нет барьеров?

Единственное, в чем он был уверен, — в следующий раз он хочет лежать в этой ванне вместе с ней.

Когда Нина закончила прогулку с собаками и развела их по домам, ее ноги кровоточили в семи местах. Три ранки на правой ноге, четыре на левой. Сидя на краю кровати, она промывала их перекисью водорода, заклеивала пластырем и размышляла, какая же она все-таки идиотка, а Сэм преданно вылизывал ей пятки. Да, Дэниел обратил на нее внимание — надо быть Хелен Келлер [15] , чтобы ее не заметить, — но ему известно о ванне. И о тромбоне.

Но он ведь пригласил ее на свидание. Она сумела этого добиться. «Теперь постарайся не изгадить все дело!» — критически заметила она, как будто была собственной мамочкой.

Нина сделала глубокий вдох, припоминая мускусный запах футболки в его шкафу.

Вечером Клэр пришла к Нине на ужин. Они ели зажаренного на гриле окуня, персики, кукурузу, запивали «короной» с лаймом. Облокотившись на кирпичный парапет, они смотрели, как толпы людей с пледами, корзинками для пикника шли в парк послушать в исполнении Нью-Йоркского филармонического оркестра Моцарта, Шуберта и, конечно же, Пятую симфонию Бетховена как финал шоу фейерверков. Подруги слушали ночь — над головой низко и шумно летали вертолеты, на улицах внизу завывали сирены, звучала музыка — и наслаждались ароматом свежего ночного ветерка.

— Он играет на тромбоне, — сообщила Нина.

— Да ты что? — удивилась Клэр. — Ох, что случилось с твоими ногами?

— Новые босоножки. Я нашла инструмент в его шкафу.

— Эй, тебя арестуют. А потом посадят в тюрьму и заставят носить оранжевый комбинезон, и тебя изнасилует…

— Правда?

Клэр расхохоталась:

— Беззубая шестидесятилетняя старуха с татуировкой на плече «Кто твой папочка?»!

— Расскажи мне о прослушивании.

— Ты должна прекратить это, — сказала Клэр. — Серьезно. Это неправильно.

— Я понимаю. Но… — Нина решительно повернулась к подруге. — Неужели это действительно настолько дурно? Я просто чуть-чуть шпионю.

— Ты очень много шпионишь.

— Хорошо, пускай много. Неужели ты этого не делала в юности, когда подрабатывала нянькой?

— Тринадцать лет и тридцать пять — большая разница. В тринадцать от нас можно ожидать подобных выходок. И мы толком не понимали, в чем именно копаемся. А ты как подросшая версия Шпионки Гарриет [16] . Когда шпионит ребенок, это забавно, в случае со взрослым это ужасно. Кроме того, припомни, сколько неприятностей у тебя уже было.

— Сейчас я немного старше.

— Лет на двадцать. Это…

— Это кое-что…

— А позволь узнать: как бы ты чувствовала себя, если…

— Ужасно. В ярости. Уязвленной.

— Так оно и есть.

Подруги помолчали, прислушиваясь к звукам оркестра, разносящимся над деревьями.

— Нина, как бы это помягче сказать… Подними свою задницу и сделай что-нибудь со своей жизнью. Возвращайся в издательство. Тебе же нравилось…