Игра по своим правилам - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 2

— Когда меня расстреляют? — спросил Мендес по-русски.

— Завтра, — ответил полковник, опустив глаза.

— Теперь я знаю... — На губах кубинца снова заиграла улыбка. — Что будет с моей дочерью?

«Ты задал трудный вопрос...»

— Я не могу вывезти грудного ребенка в Союз...

«Ты понимаешь, чем это грозит мне, ей, дочери, наконец. В ее жилах течет ТВОЯ кровь, и я ни на минуту не забываю об этом». Брилев поиграл желваками.

— Рафаэль Эспарза согласился нам помочь. Два дня назад я получил от него ответ на мой запрос.

— Он хороший товарищ, — обрадованно кивнул Мендес. — Мы можем на него положиться. Это лучший вариант, и он единственный. Девочка под его опекой ни в чем не будет нуждаться. У Рафаэля есть сын — смешной малый, четыре года всего.

При этих словах Мендеса полковник отчетливо различил скрипку. Одинокий смычок водит по струнам, выгоняя из эф тоскливый вой... Потом он остро ощутил тоску в своей груди и стиснул зубы, чтобы она не выплеснулась безысходным горловым воплем.

— Ты обещаешь? — спросил кубинец, также избегая называть полковника по имени.

— Да, — твердо ответил Брилев.

— Пусть девочку назовут Паулой. А второе имя дай ты.

Наступила долгая, томительная пауза. Полковнику предстояло дать имя ребенку, от которого он отрекся еще до его рождения.

— Мария... — чуть слышно прошептал он. И дальше говорил торопливо: — Дочь ничего не узнает. Врачи в госпитале сказали ей, что ребенок умер. Роды были тяжелые, она потеряла много крови, потеряла сознание.

— А сейчас? — нахмурился Сальваторе.

— Сейчас ей уже лучше. Завтра будет борт в Союз... И сюда я больше не вернусь, — Брилев покачал головой. — Начальник ГРУ уже отправил представление в Кремль, по приезде меня ждут генеральские погоны.

Генеральское звание и должность заместителя начальника радиотехнической разведки ГРУ также повлияли на непростое решение советского офицера. Либо одна большая звезда на погонах, либо ни одной и полная опала, травля, неизвестность, пинки, смешки за спиной.

Скрипка. Тоскливый голос скрипки; вой, застрявший в горле...

— Мы сделали все, что могли, капитан. Все, что ты знаешь о махинациях Рауля Кастро с Медельинским наркокартелем, уйдет с тобой в могилу. Мы закрывали на это глаза, потому что нам было выгодно видеть тонны кокаина в Америке. Это политика, я помогал вам — потому что мне приказывали.

Капитан Сальваторе Мендес был связным Рауля Кастро с наркокартелем уже четыре года, вспоминал Брилев. США заподозрили Рауля в связях с наркокартелем. Кубинскому министру обороны было необходимо не только прервать все контакты с наркодилерами, но и отмыться. Он сделал простой и эффективный ход: приказал арестовать нескольких своих офицеров, связанных с наркокартелем, и предать их суду. Процесс получил огласку, его ход отслеживался и Штатами. Рауль Кастро представил широкой общественности главных виновников и автоматически остался в тени. Капитан Сальваторе Мендес — связник, три высокопоставленных офицера кубинской армии предстали как организаторы трафика колумбийского кокаина в США. Всех четверых завтра расстреляют. И дело будет закрыто. Копать под Рауля в данной ситуации — дело бессмысленное.

Уже завтра Сальваторе Мендес унесет в могилу и секреты советской разведки, и тайны самого Рауля Кастро. Но оставался еще один человек, который знает то, что знал полковник Брилев и его руководство. Этим человеком был Рафаэль Эспарза, поневоле поставивший Советам вилку: скорый суд над Мендесом совпал с распоряжением избавиться от новорожденной. О Рафаэле придется молчать до конца своих дней. «Рафаэль оказался единственным человеком, согласившимся решить наш...» — Брилев осекся в мыслях. Он с трудом подавил фразу — «семейный вопрос».

...Эспарза шагнул мимо полковника к машине и открыл дверцу. Встретился глазами с женщиной лет тридцати пяти. Военврач Анастасия Свешникова держала на руках грудного ребенка. Девочка спала и смешно причмокивала губами. Рафаэль требовательно щелкнул пальцами и подставил руки, чтобы принять младенца. Он прижал Паулу Марию к груди и, не останавливаясь, подошел к борту. Без посторонней помощи он ловко поднялся по лестнице.

Эспарза обернулся, стоя в проеме люка...

Таким его и запомнил полковник Брилев. Чужого человека со своей внучкой на руках.

На следующий день, пришедшийся на субботу, он равнодушно подумал о том, что к этому часу Сальваторе Мендеса уже расстреляли. Он подумал об этом на борту самолета, взявшего курс на Киев. Рядом с ним сидела его дочь — исхудавшая, «подцепившая» за время двухлетней работы в Лурдесе витилиго. Одна половина лица, обращенная к отцу, была бледна, другая словно издевалась розовым неровным пятном, уползавшим на шею. Мысли без пяти минут генерала были странными, он прятал за ними истинное настроение и жуткую тайну. Он даст дочери хорошее будущее — Юрий Васильевич полагал, что только так сможет искупить свой грех. Она ни в чем не будет нуждаться. И он тотчас прогнал эту мысль. Она трафаретом накладывалась и на слова Сальваторе Мендеса, и на красноречивое лицо Рафаэля Эспарзы. Она спряталась за другими словами: «Такая у врачей практика — не показывать матерям мертвых младенцев». Тогда Брилев впервые услышал мат из уст дочери: «Херовая практика!..»

И чем ближе к советской границе подлетал военный самолет, тем тяжелее становилось на душе Юрия Брилева. «Что я наделал... — качал он головой. — Боже, что я натворил...» Он понимал, что до гробовой доски будет повторять эти слова как проклятие.

Самолет нес его к рубежам страны, на защиту которой он стал двадцать лет назад. Границы и водоразделы Советского Союза уже давали трещины, но пока об этом не знал никто. Он бы плюнул на приказ начальства, которое примет участие в августовском путче 1991 года, предвидя крах нерушимой империи. А пока что образ великой родины и патриотизм, впитанный с молоком матери, не давали заглянуть в страшную бездну будущего. Но всегда из этой пропасти на него будут смотреть глаза новорожденной Паулы Марии...

30 мая, суббота

Сальваторе Мендеса вывели из здания тюрьмы во внутренний дворик в начале девятого утра. Его поставили к серой стене кирпичного хозблока, частично задрапированного черной тканью. Капитан стоял крайним в ряду четырех офицеров, приговоренных к расстрелу.

Отсюда был слышен голос прибоя. Он поднимался по отвесным граням пирамидальной горы, стоящей на страже военного форта, глушил ворчливые голоса фламинго, плещущихся в мелких водах прибрежной лагуны. Минуту назад отзвенел колокол на старой церкви. Его медь пронеслась по широким и пустынным улицам города-крепости, проскакала по крышам, покрытым грубой жестью, сорвалась по облупившимся от старости стенам и упала на мостовую. Звон предвещал грозу: над горой и окружающими ее холмами нависли тяжелые облака.