Париж - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 173

Мари держала Джеймса за руку, и все же он покинул ее. Несмотря на протесты дочери Клэр, Мари не пустила ее в комнату:

– Так сказал доктор, и твой отец тоже настаивал бы на этом.

Мари повезло, она сама не заразилась. Вирус обошел стороной и Клэр.

До конца года мать и дочь оставались в Лондоне.

Для Клэр Лондон был домом. Она ходила в школу Фрэнсиса Холланда, что около Слоун-сквер. Это учебное заведение устраивало ее родителей с религиозной точки зрения: оно было протестантским, но относилось к «высокой церкви», то есть богослужения там были настолько приближены к традиционным, что их можно было принять за католические. Разумеется, академические стандарты в этой школе были непревзойденными. Французский язык преподавала настоящая француженка, что в менее престижных заведениях выглядело бы подозрительно, но школе Фрэнсиса Холланда это только добавляло шика. Поскольку родители Клэр дома говорили по-французски, девочка неизменно была лучшей в классе по этому предмету.

Однако ее друзья были англичане. Любимые игры, развлечения, музыка – все было английским. И ее мать ничуть не возражала против такого положения вещей. С Джеймсом в Лондоне Мари была счастлива.

Но Джеймс умер, шли месяцы, и Мари стала чувствовать себя одиноко. Она скучала по своей семье во Франции. И ближе к концу года у нее созрела идея свозить Клэр в Париж.

– Я бы хотела, чтобы ты поближе узнала французскую половину своих родных, – говорила Мари дочери.

В декабре 1919 года пришло письмо от Марка. Брат писал, что тете Элоизе нездоровится и что Мари следует приехать в ближайшее время.

Месяц спустя она вместе с Клэр пересекла пролив. Никаких конкретных планов у них не было.

Даже унылое глухозимье не в силах было умалить безыскусное очарование родового поместья в Фонтенбло. При виде гостеприимного двора и большого сада Мари испытала чувство умиротворения и возрождения, в которых нуждалась сильнее, чем осознавала ранее. Ее отцу было уже за восемьдесят, и он как будто стал ниже ростом. Мать изменилась очень мало, только ходила с трудом, да волосы ее совсем поседели и превратились в пушистый снежно-белый венчик вокруг головы.

Бабушка и дедушка были счастливы снова увидеть Клэр. Их особенно восхищало то, что она по-прежнему говорит по-французски почти без ошибок.

– Просто невероятно, до чего она похожа на тебя, – говорила Мари ее мать.

Это было правдой. Клэр унаследовала от Мари золотистые волосы и голубые глаза. Те, кто искал между ними различия, отмечали, что лицо у дочери, кажется, чуточку более удлиненное, чем у матери, и что она на несколько сантиметров выше.

Клэр тоже обрадовалась встрече со стариками. В последний раз она видела их еще до войны, совсем девочкой. Теперь же у нее возникло множество вопросов. Она с восторгом узнала, что этот дом купил дед Жюля целых сто лет назад и что он застал Французскую революцию и знал Наполеона.

– Можно нам пожить тут какое-то время? – спрашивала она.

Через два дня Марк привез в поместье тетю Элоизу. Мари находила, что для своего возраста тетя выглядит прекрасно, однако не могла не видеть, что та похудела еще больше и была весьма слаба. В первый же вечер после своего приезда тетя Элоиза отвела Мари в сторону:

– Моя дорогая Мари, я так рада, что ты приехала именно сейчас. Я в полном порядке и считаю, что мне очень повезло дожить до моих лет в добром здравии. Но доктор говорит, что скоро я оставлю вас.

– Как скоро?

– Примерно через полгода. Так что лето я еще застану. Как же я люблю майское цветение каштанов! Однако я предпочла бы уйти в августе, до того как наступит эта несносная жара, если, конечно, всемилостивый Господь не планирует послать меня туда, где еще жарче.

– Я уверена, что ничего такого у Него и в мыслях нет, – с улыбкой ответила Мари.

Но эта беседа произвела перелом. Наутро Мари обсудила все с Клэр, и дочь полностью поддержала ее.

– Марк, – обратилась потом Мари к брату, – мы с Клэр хотели бы остаться в Париже как минимум до августа. Ты не поможешь нам снять квартиру? Хорошо бы найти что-нибудь неподалеку от тети Элоизы.

– Я надеялся, что вы задержитесь во Франции, – сказал ей Марк.

Следующие шесть месяцев они жили в прелестной квартире к северо-западу от Люксембургского сада, рядом с великолепной церковью Сен-Сюльпис.

Мари раньше никогда не жила на левом берегу, и, как оказалось, ей здесь очень нравится. Двухминутная прогулка в северном направлении – и она уже в аристократическом квартале Сен-Жермен. Если идти дальше на север по улице Бонапарта, то через пять минут окажешься у реки, прямо напротив Лувра. Если же повернуть на восток, то через те же пять минут бульвар Сен-Жермен приведет тебя в самое сердце университетского Латинского квартала, откуда рукой подать до острова Сите, осененного изящным готическим шпилем Сент-Шапель.

Мари виделась с тетей Элоизой каждый день. Тем временем Марк устроил Клэр в Школу изящных искусств в начале улицы Бонапарта.

У Мари с дочкой всегда были близкие отношения. Когда Клэр посещала старшие классы, между ними порой возникали трения, вполне ожидаемые в отношениях подростка с родителями. Однако темное присутствие войны с ее ежедневными трагедиями и лишениями не оставляло много места для семейных ссор.

Внезапная смерть отца также способствовала скорому взрослению Клэр. Она видела, что мать нуждается в ней, и старалась быть для нее не только дочерью, но и другом. Они часто ходили куда-нибудь вместе. Иногда их даже принимали за сестер. Клэр было забавно и приятно видеть, какое удовольствие доставляет матери эта ошибка.

В Париже Клэр быстро обзавелась друзьями, ей нравилось общество сверстников. Но ничуть не меньше радости она получала от совместных с матерью прогулок по городу, и в выходные они часто ездили на поезде в Фонтенбло.

По крайней мере раз в неделю Мари отправлялась на правый берег, чтобы пообедать с Марком и потом провести вместе с ним остаток дня в его рабочем кабинете.

– Раз уж ты здесь, – решил Марк еще зимой, – неплохо бы тебе познакомиться с нашим делом. Ведь когда родители умрут, ты станешь его совладелицей.

Марк предпочел бы иной образ жизни, но тем не менее он добросовестно управлял семейным предприятием. Сын Жерара, названный в честь дедушки Жюлем, уже принимал в этом активное участие.

– Он усердно трудится и настроен на то, чтобы в будущем возглавить дело, – сказал Марк сестре, – но ему еще нет и тридцати. Я наблюдаю за всем, что он делает, и особенно внимательно контролирую финансы. Еще два-три года – и, надеюсь, дальше он будет обходиться без меня.

Мари старший племянник понравился. Он очень напоминал ей брата, только обладал более худощавым телосложением и начал терять волосы в ранней молодости. Он свято чтил память отца, и Мари, хоть и не во всем, разделяла его чувства, находила это весьма трогательным. Сестры Жюля были уже замужем, так что он считал себя будущим главой рода и опорой матери.