О ком грустит Пьеро - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Хорст cтр.№ 20

Ужин подходил к концу, вино было выпито, но оба не вставали, словно ожидая чего-то.

— Хочешь прогуляться? — предложил Дэвид. — Здесь, за оградой, огромный парк. А потом мы можем вернуться и выпить кофе…

— Пойдем, — согласилась Кэтрин. — Мне почему-то не хочется возвращаться домой.

Они предупредили метрдотеля, что скоро вернутся, и через решетчатую калитку вошли под густые ветви деревьев, свисавшие до самой земли. Взявшись за руки, они брели по выложенной плитками дорожке, все больше углубляясь в темноту. Редкие фонари почти ничего не освещали, из парка доносились какие-то странные звуки, и Кэтрин стало страшно.

— Трудно поверить, что мы сейчас в Лос-Анджелесе, а не в настоящем лесу, — сказала она и удивилась, как громко прозвучал ее голос в мягкой тишине ночи.

— Да, можно представить, что мы одни во всем мире. — Дэвид обхватил ее за плечи. — Не бойся, здесь нет ни диких зверей, ни грабителей.

Он сошел с дорожки и увлек ее за собой. Они оказались на крохотной полянке, заросшей высокой травой. Дэвид снял пиджак и бросил его на землю.

— Прошу, принцесса! Кэтрин зябко повела плечами, не решаясь сесть. Рядом с Дэвидом ей было так легко и спокойно, но тьма вокруг и ощущение заброшенности все-таки пугали. Она вдруг вспомнила, как однажды в детстве, гуляя с родителями в каком-то сквере, отстала и заблудилась. Тогда впервые в жизни она поняла с необычайной ясностью, что каждый человек одинок в этом мире и бывают моменты, когда никто не приходит на помощь.

— Ты замерзла? — Дэвид привлек ее к себе и поцеловал. — Я согрею тебя…

Его горячие ладони скользили по коже. Кэтрин казалось, что они обжигают. Уже через несколько минут ей стало жарко, сердце забилось часто-часто. Он медленно, как в сладостной дреме, снял с нее платье и отстранился, чтобы рассмотреть белеющее в темноте стройное тело, в котором не было ни малейшего изъяна.

Кэтрин неожиданно для себя смутилась и прикрыла ладонями грудь. Эта поза, невинная и влекущая одновременно, ее дрожащие губы и потупленный взгляд привели Дэвида в состояние какого-то неземного восторга. Он упал на колени и обхватил узкие бедра Кэтрин, губами прижавшись к нежному холмику.

— Ты прекрасна…

Его голос звучал приглушенно.

Он целовал ее, проникая кончиком языка в горячую и влажную глубину, а пальцами лаская затвердевшие от возбуждения соски. Кэтрин тихонько вскрикнула, когда почувствовала приближение блаженства, она хотела разделить его с Дэвидом, но он не отпускал ее. Она вздрогнула и запрокинула к небу порозовевшее лицо, закусив губу.

Это были мучительные и сладкие ощущения, раз за разом дарившие все большее удовольствие. Слезы выступили у Кэтрин на глазах, она уже не сдерживала стонов, прижимая голову Дэвида к себе, зарываясь пальцами в его волосы. Сколько это длилось — мгновение или вечность? Ее тело изгибалось и словно таяло под жаркими ласками, каждая клеточка отзывалась на нежное прикосновение. Она не могла уже стоять, коленки подгибались от странной пьянящей слабости. Кэтрин опустилась на расстеленный в траве пиджак, притягивая Дэвида к себе, требуя и умоляя утоления желания, но он не спешил. Как будто предчувствуя что-то, он хотел насладиться ею, запомнить, сохранить в памяти образ прелестной женщины, чьи губы шептали его имя. Дэвид целиком, без остатка, отдался одурманивающей страсти. Он жалел, что не может одновременно обнимать и целовать Кэтрин везде. В ней все было прекрасно — и трогательно впалый живот с ямкой пупка и крохотной родинкой, и маленькая грудь, которую можно было укрыть ладонью, — все. Но Дэвид, чье желание уже достигло предела, сдерживал себя. Он хотел дождаться того момента, когда Кэтрин совершенно потеряет голову и, может быть, произнесет те три слова, которые он боялся сказать первым.

Но нет, она только звала его — к себе, в себя, требовательно и нежно просила утолить жажду. Дэвид развел в стороны ее бедра и проник в сокровенную глубину. Их тела сплелись, превратившись в одно целое, они задыхались, они слились в поцелуе, они перестали слышать что-либо вокруг. Во всем мире не осталось ничего — только они вдвоем и темно-синее, усыпанное звездами небо. Они разделили наслаждение, обжегшее их одновременно, подхватившее и поднявшее в заоблачные выси, а затем мягко опустившее на землю, в траву, пахнувшую солнцем и медом. Когда Кэтрин открыла глаза, то сначала даже не поняла, где находится. Ей казалось, что прошла вечность с того момента, когда они очутились здесь, на полянке, окруженной со всех сторон кустами диких роз.

— Что это было? — прошептала она, встречая туманный взгляд Дэвида счастливой и благодарной улыбкой.

— Не знаю, — ответил он, нежно поглаживая ее по теплому влажному плечу. — Может быть, любовь?

Утро, нежно-розовое и ясное, показалось Дэвиду самым лучшим в его жизни. Проснувшись, он потянулся и, чувствуя в теле приятную истому, встал и раздвинул шторы на окне, впуская в комнату солнечные лучи. Умываясь, он с улыбкой заметил крохотные царапинки на плечах, следы страстной ночи, метки любви, оставленные Кэтрин.

Дэвид ощущал необычайную легкость, несмотря на то, что достижение цели оставалось таким же далеким, как и прежде. Но влюбленность словно подарила ему крылья: он думал, что все решится само собой, без его участия, надо только немного подождать. Что было тому причиной? Наверное, то, что ночью Дэвид убедился в чувствах Кэтрин, а это давало надежду и согревало душу.

Он даже запел, стоя под душем, какую-то веселую песенку из прошлого, чего с ним давно уже не было. Счастье ли это, спрашивал он себя, любовь, новая жизнь, наполненная радостью и смехом? И словно издалека приходил ответ — в памяти всплывало озаренное нежностью лицо Кэтрин, ее мечтательный взгляд, устремленный в будущее, общее для них двоих.

Поэтому даже в больницу Дэвид ехал в приподнятом настроении. Но, войдя в палату, замер на пороге, прижимая к груди букет алых тюльпанов. Вокруг кровати стояли несколько медсестер и врач, они загораживали от него Мэри, встревожено переговаривались о чем-то.

— Что случилось? — спросил Дэвид срывающимся голосом, уже предчувствуя беду. — Что с ней?

На него зашикали, а врач взмахом руки указал на дверь. Они вышли в коридор.

— Вы муж?

— Да. Что происходит?

— Мне очень жаль, но… Это агония, мы ничего не сможем сделать. — У врача был усталый вид, под глазами залегли глубокие тени. — Проститесь с ней…

Дэвид на негнущихся ногах вернулся в палату и подошел к кровати, где, укрытая простыней, лежала Мэри. Она тяжело дышала и кончиками пальцев безостановочно водила по синей ткани, то собирая ее в складки, то разглаживая.

— Ты пришел…

Ее голос был так тих, что Дэвиду пришлось склониться к ее губам. Он погладил Мэри по голове, не зная, что сказать, как облегчить ее страдания.

— Я… Я так виновата перед тобой и нашим малышом, — прошептала она, и слезинка скатилась по бледной щеке. — Это ужасно… Я не боюсь смерти, нет. Но мне так больно от мысли, что вы не вместе.