Мне тебя обещали - читать онлайн книгу. Автор: Эльчин Сафарли cтр.№ 29

С каждым днем труднее отключиться от мира — невозможно быть безразличным к тому, что проходит недалеко от тебя, пусть даже пока не задевает. Кто-то кого-то теряет, кто-то за кем-то следует в никуда, кто-то лишается жизни по прихоти другого. А чистого, настоящего нужно еще поискать.

В людях так мало света, что нам приходится чаще обращаться к небу. Там, особенно по весне, облака собираются в незатейливые картинки или самые важные слова — «счастье есть». Да-да, я не шучу! В конце концов, каждый видит то, что хочет видеть. Если один в весеннем небе умудряется разглядеть серые тучи, то уж другой-то непременно увидит море, корабли, далекие страны.

Сегодня не пошел на работу. Мы быстро собрались и, выбросив с нескрываемым удовольствием будильник в мусорный контейнер, побежали в сторону набережной. Ранее утро раззадоривало наш порыв, разнося по улицам запах только что испеченного хлеба, свежих надежд нового дня, которые под веселыми лучами солнца звонко отражались в глазах прохожих.

Водопад пьет большими глотками латте из бумажного стаканчика, учит меня снова любить начало дней:

— В эти часы можно преобразить то, что невозможно будет ни на йоту изменить в послеобеденное время. Исчезнет волшебство. Но оно неисчерпаемо, подожди, и следующим утром оно заново окружит тебя. Как же важно почувствовать его, не спутать ни с чем, не назвать совпадением... Волшебство обижается. Оно может долго крутиться вокруг тебя, стучаться в темные стекла солнцезащитных очков, которые ты не любишь снимать, а потом развернется, уйдет. Насильно мил не будешь. Пока оно уговаривает тебя, непременно есть тот, кто его ждет с нетерпением. У волшебства не так много времени, чтобы неделями, месяцами бегать за кем-то. Если ты его не видишь, значит, оно тебе не нужно.

Водопад обиженно отворачивается из-за того, что я назвал ее рассуждения наивными.

— Ведь ты сама себе противоречишь! То ты гневная фемида и готова оторвать всем нарушителям закона яйца, то плетешь венки из баек про волшебство. Меня воспитала действительность, поэтому я не верю в подобные карамельные истории.

— А жаль. Ты слишком многого опасаешься, Погода. Иногда полезно отдаться потоку, не думать о том, где реальность, а где выдумка.

— Ага, чтобы вспомнить о ней, когда шлепнусь об землю, упав с неба.

— Ты совсем не такой грубый, каким пытаешься казаться. Хватит! Каждый ведет свой собственный счет ошибкам, удачам и начинает всегда с того места, на котором остановился. Это и волшебства касается, поверь мне. Хотя можешь не верить, сам скоро ощутишь.

* * *

На набережной мало людей, мамаши выгуливают своих малышей, недалеко от нас парень с рыжей девушкой выгуливают собаку с трудным именем — Айдынлыг. Она резвая и непослушная, но невероятно обаятельная, с добрыми светящимися глазами, посмотрев в которые трудно не простить ее озорство.

Рыжая девушка, похоже, немая, она что-то жестами объясняет парню, тот хмурится озадаченно, потом, улыбнувшись, кивает и снимает с Айдынлыг поводок. Та моментально уносится за низко летящей чайкой, пытаясь допрыгнуть до птицы, и ее большие уши развеваются, как паруса на ветру. Я кручусь то вправо, то влево, наблюдая эту погоню, разрываюсь между двумя неосуществимыми мечтами — детьми и собакой.

Наблюдаю за счастливыми картинками чужих жизней, создавая видимость безразличия — да нет, я просто смотрю, настроение улучшаю. Внутреннее часто противоположно внешнему. Там, глубоко внутри, так глубоко, что я и себе не признаюсь, мне хочется подобных ощущений. Не думая, как их призвать в свою жизнь, я восполняю пробелы, подглядывая за другими. Без щемящего сожаления — меня радует, что радость есть у других, и я временами могу ее наблюдать.

— Погода, может, собакевича себе заведешь? У Инги в приюте есть красивые щенята, их нашли на обочине трассы, какой-то негодяй выбросил.

— Я уже боюсь кого-то приближать к себе, рядом со мной все умирают.

— Хватит ересь нести! Сам же себя доводишь до таких мыслей. Ты ни в чем не виноват.

Мне хочется ей объяснить свое отношение к невозможному, сказать, что не все так печально, как кажется со стороны. Я доволен этим временем, протекающим через меня, ни с чем не сравнимым. Оно особенное, незнакомое, в нем хочется верить в себя, заботиться обо всех сразу. И вспоминать самое сказочное из того, что было. Как еще два лета назад звезды сыпались в наши ладони, и твой запах, шершавость твоих губ, прикосновения твоих пальцев к моим волосам — все это было как в первый и последний раз.

Нынешние дни приносят неожиданную радость от поставленных точек или обдают мягкой прохладой трезвого и одновременно светлого мышления. Вокруг разложены грабли и подводные камни, которые совсем не страшат. Больше никаких окопов — я готов к новым преодолениям.

Водопад закуривает и не смущается моим молчанием, сидит рядом, наслаждается тишиной пролива, по которой с черепашьей медлительностью передвигаются большие корабли.

— Так странно, они даже не гудят, не разбивают с громким треском встречные волны. Будто все происходящее поставлено в беззвучный режим, да?

Я вытаскиваю из ее руки зажигалку, смотрю под ноги, на брызги волн. Они, несмотря на жару, не высыхают. Утром все всерьез, это вам не ночь, разжигательница эмоций.

4

Пешком по шумным улицам. Вечереет, мы выпили по чайничку мате, теперь не душно. Жара прорезает город раскаленным мачете посередине, мы с Водопад остаемся на правой стороне, продуваемой мятным бризом. Скучающие таксисты подзывают нас, предлагают довезти «быстро и недорого куда угодно». Водопад подходит к ним с вопросом: «До счастья довезете?» Они оглядывают нас как сумасшедших. Один, седой и пузатый, кричит вслед: «Зачем ехать за счастьем, объясни?»

Пестрые рекламные вывески, веселая компания девиц выходит из грузинского ресторана, длинная очередь в клуб — и большеносый громила на входе. У мусорного бака скулит серо-белая дворняга, укрывая собой пищащие клубочки щенят. У нее тревожный взгляд, безнадежный, весь вид ее говорит — воевать. Не за себя. За тех, кто без нее не выживет. Из соседнего квартала доносится вой сирены, огромная афиша на боковой стене высотки приглашает на премьеру очередного фильма о вампирах. Большой город, мы — его маленькие герои.

Водопад курит на ходу, затягиваясь жадно, отчаянно. Нам немного грустно. Устали возвращаться в себя. Каждому было бы неплохо уйти в кого-то, хотя бы на время, если не навсегда.

— По Кастанеде бы — стереть всю личную историю, начать заново, как это принято, с понедельника. Упасть в воскресенье в постель уставшей, со сладко ноющей спиной, и проснуться утром совсем другой. Сильнее, свежее, чуточку циничнее.

— Ха, почему все стремятся стать циничнее? Устали бороться за душевность? Она явно не в почете.

— Ты утрируешь, Погода. Цинизм нужен для противостояния, как кирпичам цемент, чтобы дом не разрушала непогода. А душевность... От нее никто не отказывался, но давай отдавать ее тем, кто ценит. Разбрасываться ею ради того, чтобы доказать кому-то свое превосходство, мол, посмотрите, какое у меня сердце, или изменить другого — непробиваемого — таким образом... Ерунда! Те, кто не хочет видеть свет, так и не увидят его, хоть весь мир обвешай прожекторами, бесполезно.