Маша и Медведев - читать онлайн книгу. Автор: Инна Туголукова cтр.№ 13

При упоминании о еде в желудке у Маши предательски заурчало.

— Ну, вот вам и ответ, — смущенно улыбнулась она. — Но я не могу терять время…

— Ничего, времени это много не займет, а подкрепиться надо — путь предстоит неблизкий, уж очень далеко вы забрались…

Он жестом пригласил ее следовать за собой, но направился не к избушке, а к большому добротному навесу в глубине двора под корявой раскидистой сосной. Быстро разжег буржуйку, разогрел сковородку, вскрыл банку тушенки, залил яйцами.

Никогда в жизни Маруся не ела так вкусно. Все пело и ликовало у нее внутри, встречая каждый кусочек. Наконец она тщательно вытерла тарелку корочкой хлеба, отправила ее в рот и удовлетворенно откинулась на лавке.

Дмитрий, сидя над своей почти не тронутой тарелкой, смотрел на нее смеющимися глазами.

— Ой! — сказала Маруся. — Что-то я проголодалась, как волчиха…

— Вот и отлично, — улыбнулся хозяин, подвигая ей стакан. — Пейте чай и пойдем, а то старик действительно будет волноваться.

Он довел ее до Крестов, но дальше не пошел, а она не осмелилась попросить его об этом. Ей показалось, будто он хотел что-то сказать на прощание, и она замедлила шаг и вопросительно взглянула на него, понимая, что ему трудно, конечно же, вот так сразу предлагать неизвестной женщине продолжение знакомства. Наивная дурочка! Хотя у нее-то как раз было такое чувство, словно она знает его уже давным-давно… Но он так ничего и не сказал.

У поворота дороги Маруся оглянулась. Дмитрий стоял, заложив руки за спину, и смотрел ей вслед. Но тут на нее с радостным визгом налетел Челкаш, и когда она снова подняла голову, дорога позади была пуста.

Из-за поворота показался Юрка, а вслед за ним запыхавшийся Василий Игнатьевич:

— Ну, слава Богу, нашлась пропащая! А я уж Юрку изругал всего. Ну как можно было городскую женщину одну в лесу оставить?! Тоже мне, кавалер называется!

— А-а, дедушка! Знаете, как страшно было! Я уж только когда опомнился, заметил, что Марь Сергевна отстала, — виновато оправдывался Юрка. — Уж я ее искал-искал, кричал-кричал, даже к колокольчикам еще раз ходил, не забоялся. Был бы со мной Кузя, мы бы ее точно нашли. Но он первый убежал — вот как страшно было!

— А чего же вы так испугались, бедолаги? Медведь, что ли, к вам вышел?

— Да я и сама не знаю, — задумчиво произнесла Маша. — Кузя хвост поджал, весь дрожит, смотрит в чащу. А лес глухой, черный, и тишина звенящая, и будто смотрит кто-то чужой, недобрый, непонятный. Никогда я такого ужаса не испытывала…

— Скорей всего Кузя почуял дикого зверя, — предположил Василий Игнатьевич. — Вот мне сегодня Монин рассказывал, что утром они, как гнали стадо, кабанов видали. Насчитали тринадцать голов. Пошли, говорит, в сторону Суздаля. А вам не следует больше в такую глушь забираться. И на лося напороться можно, и на волка.

— Ну уж, на волка, — усомнился Юрка.

— А забыл, как в прошлом году у Афанасовых козу задрали? То-то. И на лихого человека можно натолкнуться…

— Кстати! — оживилась Маруся. — У меня для вас привет, знаете, от кого?

— Конечно, знаю! От лесного хозяина, Михайлы Потапыча. Мы с ним завсегда приветами обмениваемся.

И так он при этом посмотрел на Марусю, что та поняла — знает Василий Игнатьевич, о ком пойдет речь, и не хочет, чтобы она это при Юрке рассказывала. И чем больше становилась тайна, тем сильнее разгоралось Машино любопытство.

У околицы их поджидал Кузя. Увидев хозяина, он то вскакивал, то снова садился на задние лапы, повизгивал от возбуждения и так махал хвостом, что казалось, тот сейчас отвалится, перекрутившись у основания, но навстречу броситься не решался — чуял свою вину.

Маруся едва дождалась, когда Юрка распрощается и уйдет в свое Фердичаково. Но и тогда не осмелилась приступить с расспросами, только поглядывала.

Наконец сели пить чай. Василий Игнатьевич электрических самоваров-чайников не признавал. Был у него полуведерный медный красавец по прозванию Ваше Сиятельство, старинной работы тульских мастеров, который он самолично разжигал-раздувал в особых случаях и чай заваривал.

Видимо, сейчас выдался как раз такой случай. Маруся это чувствовала и с удовольствием включилась в священнодействие: постелила на стол чистую белую скатерть, достала из массивного буфета вазочки с медом, с вареньем, с кусковым сахаром, поставила сушки с маком, нарезала душистый белый батон, показала Василию Игнатьевичу хрустальный графинчик с домашней малиновой настойкой — тот одобрительно кивнул.

Когда за стол усаживались, смеркалось — зажгли лампу под низким розовым абажуром, и, принимая из Машиных рук большую синюю чашку, над которой ароматным туманным дымком вился пар, Василий Игнатьевич наконец заговорил:

— Не любитель я врать да сочинять, а посему расскажу тебе правду, а чтоб ты все правильно поняла, начать придется издалека…

Вот так Маша узнала о трагической гибели семьи генерала и о том, что осталась у него на всем белом свете одна родная душа — чудом уцелевший Митя, который его на этом свете удержал и до сих пор держит.

Потеряв молодую жену, Митя пытался найти забвение в работе и, заглушая черную тоску, загонял себя до такой степени, что сил хватало только добраться до постели. Помогало это плохо, зато дела быстро пошли в гору.

Вот тогда и появился в штате созданной им инвестиционной компании Гена Карцев — двоюродный брат из Калуги. Звезд с неба не хватал, но как было «не порадеть родному человечку»? И тетка слезно просила, да и кому же еще доверять безоговорочно, если не близкому родственнику?

И Гена, начав с охранника, постепенно поднимался все выше, пока не стал вторым лицом в компании — как говорится, из простых лягушек выбился.

Их общий дед, Дмитрий Михайлович Медведев, родился в 1906 году в семье путевого обходчика. Ему было шестнадцать, когда отцовская лошадь вернулась домой без седока. С тех пор никто больше обходчика не видел. Тот исчез, канул в Лету, растворился в небытии.

В восемнадцать лет дед приехал в Москву, поступил на рабфак, а через три года на юридический факультет Московского университета, но учебу не закончил — в 1929-м его арестовали, обвинив в распространении якобы фальшивого политического завещания В.И. Ленина. Это было знаменитое письмо XII съезду партии.

Почти три года он провел в лагерях Западного Урала, а отмотав срок, узнал, что местом жительства ему определен крохотный городок Каменск-Уральский в Свердловской области, приютившийся в устье речки Каменки, там, где она впадает в Исеть, который и статус города-то получил только в 1935 году. А еще через три года, в тридцать восьмом, врага народа и японского шпиона Михаила Дмитриевича Медведева вторично арестовали и из тюрьмы уже не выпустили — расстреляли.

К тому времени дед успел жениться на Дине Львовне Шестопаловой, тоже бывшей зечке, бывшей москвичке и бывшей же учительнице истории, неправильно и вредно трактовавшей генеральную линию партии большевиков. Теперь у них была совсем другая жизнь и совсем другая история, в которой не хватило места воспоминаниям — слишком больно.