Наследники Скорби - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Казакова, Алена Харитонова cтр.№ 21

Но сестра посмотрела на него и твердо ответила:

— Нет. Ты останешься дома. Отец тебя давно не видел. И ты его тоже.

— Он все равно спать будет, — заныл мальчонок.

— Значит, по хозяйству маме поможешь, — отрезала сестра.

На этом спор был закончен, и Лесана легла спать, не дожидаясь возвращения Клесха и Дарины. На широкой лавке под меховым одеялом было уютно и тепло. В избе пахло пирогами, через заволоченное окошко доносились звуки дождя. Дом… Как могла она поверить, будто можно прожить жизнь, в которой нет места человеку, что тебя полюбит. И не просто полюбит, но будет ждать. Изо дня в день. Так, как Дарина ждет Клесха.

* * *

Лесана проснулась чуть свет. Будто Встрешник в бок толкнул, не давая понежиться, побаловаться покоем. В избе еще царил полумрак, но Дарина уже хлопотала у печи — беззвучно, чтобы не разбудить спящих. Оставалось только гадать, как умудрялась она отодвигать печную заслонку, подкладывать дрова, переставлять с места на место блюда и горшки так, что те не издавали ни единого громкого звука.

На лавке сопел Эльха, натянув одеяло на самые уши. Мерно дышала Клёна, намаявшаяся за вчерашний день, помогая матери. Спал, уткнувшись лицом в сенник, Клесх.

Дарина подошла к лавке, где отдыхал крефф, осторожно опустилась на краешек и, едва касаясь, погладила пепельную макушку. В этой ласке было столько затаенной нежности, столько любви, что у Лесаны сжалось сердце. Ей стало жаль эту красивую и такую одинокую женщину.

Вчера, досадуя на коварство наставника, девушка как-то совсем не подумала о хозяйке дома, которая выбрала нелегкую судьбу — впустить в свою жизнь воина Цитадели. Родить ему сына, чтобы потом одной растить, вести хозяйство, ночами ложиться в пустую холодную постель, а в помощь по дому зазывать соседей или дальнюю родню, которые за спиной у нее всяко перешептываются, мол, стала полюбовницей заезжему мужику, что когда захочет — явится, когда захочет — уедет. И нет ему дела ни до детей, ни до тяжкой бабской доли. Завянет вдовушка, так другую отыщет — мало ли у него их по другим-то деревням?

Не знавшая мыслей своей гостьи, хозяйка дома все сидела рядом со спящим мужчиной и гладила его по волосам, счастливая тем, что тот, кого выбрало сердце, лежит рядом, что она может слушать его дыхание, прикасаться к нему и просто знать, что он цел и невредим, а не сгинул где-то в Ночи.

Верно, страшная доля у Дарины. Потому что она знает: однажды Клесх не приедет. И ей приснится мертвая сорока с переломанными крыльями. А может, ничего не приснится. И она будет ждать. Месяц, другой, третий… надеясь, что он где-то в пути. Может быть, станет плакать, подозревая, что нашел другую. А может, поймет: ждать бессмысленно. И будет тихо увядать под косыми неодобрительными или жалостливыми взглядами сельчан.

От этих мыслей Лесане захотелось бегом убежать в чащу. Лучше уж прыгать с кочки на кочку под дождем, чем обо всем этом думать. И тошно так… Девушка села, нарочно громко шурша одеялом. Думала, Дарина не захочет, чтобы гостья видела, как она перебирает волосы креффа. Но женщина обернулась, не отнимая руки от пепельного затылка, и улыбнулась:

— Ты что так рано поднялась? Я только-только кашу поставила.

— Я подожду, — негромко ответила Лесана, все еще не понимая простой мудрости Дарины, не догадываясь, что она — из тех редкостных женщин, которые не стыдятся сделанного однажды выбора.

Она любила Клесха, ни от кого не скрываясь. Да, между ними не совершали свадебного обряда, но он был ей мужем, данным Хранителями, и эту правоту не смогли бы поколебать ни досужие деревенские кумушки, ни даже семь сотен сплетников и злоречивцев. Но всего этого Лесана еще не ведала. Оттого пока и казалась ей Дарина… обыкновенной, заслуживающей сострадания.

Клёна, услышав негромкий разговор, нарушивший тишину избы, тут же проснулась.

— Мы по ягоды-то пойдем? — спросила она, убирая со лба выбившиеся из косы прядки.

— Пойдем.

* * *

Они собирали спелую крупную клюкву в берестяные туески и почти не разговаривали. Молчали долго. Девочка нарушила тишину первой:

— Ты любишь Клесха? — она спросила это так внезапно, что Лесана опешила.

— Люблю?..

— Да. Ты его любишь?

Выученица Цитадели прислушалась к себе. Нет. Не любит. И никогда не любила. По первости восхищалась, благоговела и впрямь будто бы хотела назваться его. Но… с той поры столько воды утекло. Она его не любила. Но и чужим не считала. Крефф — себе на уме. Такого любить — все сердце надорвешь.

— Он мой наставник, — спокойно ответила Лесана.

Но Клёна не унялась, отставила в сторону туесок и с жаром заговорила:

— Нет, скажи, вот вообще — любишь? Хоть как-то? Как брата, как отца?

Девушка снова помолчала. Как брата? Как отца?

— Нет. Не знаю. Я его давно не видела, с осени, и когда уезжал, не сильно тосковала… другого лиха хватало.

Девочка сверкнула черными глазищами и быстро-быстро заговорила:

— Вот скажи мне, за что такого любить? Мама говорит, мол, вырастешь — поймешь. А я и нынче знаю, что не пойму! Он приезжает, когда хочет, несколько дней побудет — и был таков! А она ждет! Когда долго нет, все глаза на дорогу проглядит. Вот зачем он нужен? Жили без него и еще бы прожили! — в голосе падчерицы звенел гнев: видимо, побеседовать о Клесхе ей было не с кем, матери подобные мысли она высказывать не могла, Эльхе — тем более, а уж с подружками, если таковые и были — вовсе стыдно было делиться.

По всему выходило — Лесана стала первой слушательницей. Поэтому выученица Цитадели попыталась-таки обелить наставника, оправдывать которого после пережитого обмана ей, по чести сказать, вовсе не хотелось:

— Так у него же сын здесь. И маму твою он любит…

— Сын! — всплеснула руками девочка, чем еще больше стала похожа на взрослую. — Да он об нем три года не знал. Мне уж семь лет было, а Эльхе два, когда Клесх снова через деревню проезжал! Эльхит и слова-то "тятя" не знал тогда! А он приехал, увидел его во дворе, поднял как щенка, на руки взял и глядел долго-долго. Я испугалась, думала, тать какой. Побежала мать из бани кликать, она там рубашонки стирала.

Лесана слушала жадно, ее снедало любопытство: как же так получилось, что крефф, который говорил ей о невозможности Осененным иметь семью и дом, вдруг обзавелся тем и другим?

— Так он не знал?

Клёна сердито бросила в свой туесок горсть собранных ягод.

— Не знал. И не узнал бы, если б Встрешник его к нам не вынес на беду. После этого чуть не каждый месяц ездить стал. А что толку от него? Сначала спит, потом ест, а там и ехать пора…

В голосе девочки звенела обида на мать, на отчима, на жизнь, которая так с ней обошлась.

— Так уж и спит? — не поверила Лесана, которая не замечала за Клесхом столь вопиющей праздности.