Лакуна - читать онлайн книгу. Автор: Роза Сергазиева cтр.№ 25

— Лейкопластырь? — дядя Миша внимательно осмотрел услужливо подставленную щеку и возмущено зацокал языком. — Зачем менять? В лакуне раны практически не заживают. Если отлепим старый, снова потечет кровь. Кстати, пластырь по-прежнему чистый, нисколечко не обтрепался. Трудно не заметить, — и резко добавил: — Так зачем пожаловал-то?

— Пытаюсь выявить закономерности, — увы, "подсказка" в стиле Штирлица не сработала. — Уточняю: кто и как оказался в лакуне.

Стальев пошарил рукой под банкеткой, вынул предмет, по очертаниям похожий на табурет, и пододвинул к гостю.

— Судя по всему, всех опросил? — отложил в сторону пластмассовую игрушку мастер. — Я что ль последний?

Дядя Миша точно знал, когда и почему ушел в запой в самый первый раз. Нет, он не считал себя святым или ангелом, выпивал хорошо и раньше, но знал норму и контролировал процесс. То есть всегда благополучно доходил до дома и сваливался только за порогом квартиры. Наутро, "натянув" виноватое выражение на лицо, Стальев выслушивал традиционные всхлипы жены про загубленную жизнь, несбывшиеся мечты, одиночество при живом муже, унижающую бедность. Набор обвинений звучал постоянно, как неизбежный финал любого праздника, поэтому Михаил относился к монологу женщины молча и философски: поплачет и успокоится. Но в тот день на рассвете в квартире стояла полная тишина. Ночной гуляка, оторвав от подушки тяжелую голову, попытался сфокусировать взгляд на ближайших предметах. Странно, но среди них не наблюдалось знакомого силуэта жены. Мало того, и самих предметов на месте не оказалось. Там, где много лет стоял трехстворчатый зеркальный шифоньер и где хранился единственный выходной мужской костюм с пропахшим нафталином галстуком в кармане пиджака, обозначилась голая стена. Лишь четко выделялся по форме шкафа выгоревший участок обоев. Пошатываясь, хозяин квартиры доплелся до кухни, открыл кран над мойкой и стал жадно глотать воду. Утолив жажду, Стальев сильно встряхнул головой, чтобы прогнать страшные видения, и снова осмотрелся. Но картина не изменилась. Наоборот, к опустевшей спальне добавилась оголившаяся кухня: дверцы шкафчиков нагло распахнуты и демонстрировали первозданную наготу. На холодильнике, прижатая магнитом, колыхалась записка: "Не бойся, нас никто не грабил. Просто я ушла от тебя. Не хочу больше жить с уродом". Последние сомнения растаяли: Михаил узнал почерк жены.

Он не стал искать беглянку, звонить по родственникам и знакомым, сочтя себя глубоко оскорбленным. И сделал то, что подсказала ему похмельная голова: сдернул с руки подарок жены — электронные часы в серебряном корпусе, добежал до метро, загнал брегет какому-то мужику с портфелем (тот согласился купить из страха, слишком настойчиво напирал продавец) и на все (все!) деньги затарился водкой…

— Страшно вспомнить, — передернул плечами Стальев. — … Эх, — бывший бомж встал и нервно заходил между полками, — вот выберемся отсюда, обязательно жену разыщу, в ножки ей бухнусь, прощения попрошу. Как думаешь, — с надеждой посмотрел мужчина на гостя, — простит?

— Если еще жива, — Денис решил отказаться от роли утешителя: собеседник должен реально оценивать перспективу, тогда, может быть, станет более откровенным. — С тех пор, как вы попали в лакуну, прошло сколько: пять лет? И сколько еще времени минует, пока сможем вырваться?

Дядя Миша остановился, словно наткнулся на выросшую перед ним невидимую стену и рухнул обратно на банкетку.

Время, время… А ведь оно для Стальева начало проваливаться задолго до того как он оказался здесь. Дядя Миша помнил: когда нашел записку на кухне, сквозь настежь распахнутые окна пахло пыльным летом. В следующий раз он пришел в себя от страшного холода, и услышал, как машины скребут по асфальту шиповаными шинами — значит, на улице уже зима. А еще в голове всплыли фигуры каких-то слишком услужливых друзей, которые нарисовались в самый подходящий момент: страшно хотелось выпить, но в квартире больше не нашлось ничего, что можно обменять на дензнаки. Кроме… "кроме самой квартиры", — подсказали участливые голоса. Заботливые руки поднесли к его глазам многостраничный договор и потом, когда кривая закорючка оказалась в нужной строчке, так же участливо шлепнули перед носом ящик водки. И остался он безмерно счастливый с тем ящиком около теплой трубы.

Спасибо, что хотя бы не убили.

У трубы теплоцентрали, пересекавшей двор его бывшего дома, дядя Миша оказался не один. Рядом грелись такие же алкаши без пола и возраста. Одевались друзья по несчастью в то, что находили на помойке: мужики с удовольствием запахивались в драные дамские дубленки, а бомжихи носили тяжелые туристские ботинки на толстой подошве. Увидев очередного поселенца, никто не поинтересовался его именем или биографией. Зачем? Рано или поздно человек исчезал (умирал или, как убеждали себя "трубачи", находил более хлебное место), а правду о себе все равно никто не рассказывал.

Собрался исчезнуть и Стальев, слишком осуждающе смотрели на него проходившие иногда мимо старые соседи по дому. Дядя Миша сложил в полосатые сумку пожитки, выловленные из мусорных контейнеров, и отправился в путешествие. Со стороны можно было подумать, что никуда он не движется, сидит себе то на одной скамейке, то на другой, то дремлет, прислонившись к чугунной изгороди какого-нибудь особняка, то жует огрызок батона на остановке. Но не забывайте, речь о бомже — человеке, которому торопиться некуда. Однажды вечером он набрел на развалины детского сада. В них легко спрятаться на ночь. Дядя Миша пробрался в самую середину, подложил одну сумку под голову, другой прикрыл бок, чтобы не дуло и, накрыв лицо пиджаком, устало захрапел.

Пробуждение оказалось странным. Под спиной прощупывались вовсе не острые кирпичи, на которых он устраивался накануне, а вполне гладкая, матерчатая поверхность. Дядя Миша обнаружил себя (что походило на сцену из научно-фантастического фильма) лежащим на столе! Вокруг стояли прилично одетые люди. На их лицах читалось не меньшее удивление.

— Фу, какая вонь, — презрительно зажал нос лысый мужчина. — Почему от тебя так несет?

— Потому что я, — Стальев в страхе хлопал руками вокруг — неужели снобы осмелились посягнуть на его барахло? Но с облегчением вздохнул: сумки на месте, правда, лежат на боку, поэтому какие-то вещи вывалились. — …я — того… бомж.

— Бомж? — переспросила строгая женщина в старомодном костюме. — Такого слова не знаю. Что оно означает?

— Человек без определенного места жительства, — опередил события все тот же лысый мужик. — То есть бездомный.

— Но бездомные — типичное явление только для загнивающего Запада, — возразила менторским тоном Крон. — Вы — иностранец?

— Да наш он, — усмехнулся бывший банкир, — доморощенный. Алкоголик, небось? Продал квартиру за ящик водки? — понимающе подмигнул он дяде Мише. — Я прав?

Стальев промолчал: он привык не обращать внимания на неодобрительные взгляды и возгласы прохожих. Спрыгнул со стола: чтобы избежать назревающего конфликта, нужно поскорее выметаться отсюда. И стал запихивать разбросанные пожитки обратно в сумки.

— Предлагаю выбросить его за край, — между тем продолжал лысый. — Зачем нам вшивый и грязный маргинал? Еще заразит нас какой-нибудь инфекцией.