Я слышала, как они вернулись, подъехала машина, хлопнула
входная дверь. Саша, не заходя ко мне, крикнул:
— Идем ужинать! А я ответила:
— Спасибо. Не хочу. — Когда Бардин сочтет нужным
что-то сказать, пусть говорит, а я подожду. Я терпеть не могу играть в карты,
но насчет нервов он ткнул пальцем в небо.
Стук был настойчивым. Я приподнялась, сказала:
— Да.
— Да.
И Бардин вошел.
— Собралась спать?
— Не знаю, чем занять себя. Сплю и стою под
душем, — говорила я спокойно, следя за своим голосом, ни намека на
ядовитость. Он сел в кресло, опершись локтями на колени и сцепив пальцы замком.
Он молчал, и я молчала. Молчание присутствовало в комнате как нечто
материальное. Я прикрыла веки и слушала, как бьется мое сердце, прошло минут
пятнадцать, я повернула голову и сказала, глядя на него:
— Кажется, я поняла, что ты хотел сказать.
— Да?
— Кажется. Ты имел в виду, что убивший твоего друга и
тот, кто повесил Зойку, — один и тот же человек. Я правильно тебя поняла?
— Возможно.
— Что “возможно”? — Он обладал удивительной
способностью мгновенно выводить из терпения. — Возможно, что я права, или
возможно, что это один и тот же человек?
— Возможно.
— Убирайся, — вздохнула я устало. — Я хочу
спать.
Он поднялся с кресла и пересел на кровать.
В этом не было никакой нужды, и в первое мгновение я
испугалась, но Бардин смотрел куда-то в пол, я видела его изуродованную щеку и
совсем не видела глаз, может, от этого дышать мне стало легче, и тут он
совершенно неожиданно заговорил, негромко, спокойно и очень доверительно, точно
исповедовался.
— Давай поговорим о твоих делах. Вопрос прежний: кто
убил Влада? В таких вещах легче начинать с другого конца, то есть задать вопрос
иначе: кому это выгодно? Кто займет его место?
— И кто его занял?
— Судя по слухам. Алексей Проханов, можно его назвать и
Леша Медведь.
— Я даже не слышала о таком, — удивилась я.
Бардин кивнул, словно соглашаясь.
— Расскажи мне о той встрече в подворотне, после
которой убили управляющего рестораном. Я рассказала очень подробно и
присовокупила к рассказу свои размышления по этому поводу.
Бардин слушал, время от времени кивал и по-прежнему смотрел
в пол. В какой-то момент это стало здорово меня раздражать, я удивилась тому,
что хочу видеть его глаза, хотя не так давно сочла за благо избавиться от его
взгляда. Я неотрывно смотрела на его лицо, чувствуя, как поднимается и растет
во мне раздражение.
— Может, ты пересядешь в кресло? — спросила я, а
он поднялся и сказал:
— Я ухожу, тебе спать пора. — Он смотрел куда-то
поверх моей головы, я опять спросила:
— Да?
И тут наши взгляды наконец-то встретились, всего на одно
мгновение, но меня обдало такой горячей волной, что я торопливо прикрыла веки,
чувствуя, с какой невыносимой скоростью забилось сердце, и стало ясно — он
сидел на моей постели не для того, чтобы быть ближе ко мне, а для того, чтобы
не видеть меня.
Бардин был уже возле двери.
— Почему ты уверен в том, что это не Еремей? —
пробормотала я торопливо, меньше всего на свете думая сейчас о Еремее.
— Еремей не стал бы устраивать нападения на квартиру
дяди Миши, дождался бы, когда ты выйдешь… Еремей с легким сдвигом, но уважение
в нем присутствует. Это кто-то другой, кому наплевать на все, он просто хочет
выжить. Это трудно.
— Что? — не поняла я.
— Выжить, — пожал он плечами и вышел из комнаты.
А я рухнула на подушки, кончики пальцев противно покалывало,
и красная пелена туманила взор.
— Мне надоел этот придурок с его загадками, —
рявкнула я, имея в виду совершенно другое.
Утром за столом все были в сборе. Я не произнесла ни слова.
Когда покончили с завтраком. Бардин сказал:
— Поедешь с нами. — Я кивнула, не задавая вопросов
— куда и зачем. Я принимаю правила игры, черт с тобой, парень. — Десять
минут тебе хватит, чтобы собраться?
— Конечно.
Они ждали меня во дворе возле джипа. Расселись в обычном
порядке. Я стала смотреть в окно, обрывки мыслей проносились в голове, мелькали
дома, прохожие, и до всего этого мне не было никакого дела. Но длилось это
недолго, я сообразила, куда мы приехали, и с удивлением повернулась к Бардину,
надеясь, что он захочет объяснить… Он ответил мне усмешкой. Замечательно.
Появилась неприметная «шестерка» с тонированными стеклами, из нее вышел парень
в шортах, сандалиях и майке и выжидающе замер возле своей машины. Саша покинул
джип и минут пять разговаривал с парнем, время от времени кивая, затем Саша сел
за руль «шестерки», парень устроился рядом, и они уехали, а джип малой
скоростью продвинулся вперед метров на триста, слева в тени девятиэтажки я
увидела микроавтобус с рекламой стирального порошка по всему боку.
— Идем, — сказал Бардин.
Мы вышли из машины — я, он и Сережа. Артем, сидящий за рулем
джипа, сдал назад и вскоре исчез в переулке, а мы подошли к микро-автобусу,
открыли боковую дверь, салон от кабины отделяло стекло, сейчас оно было
опущено. В микроавтобусе находился мужчина неопределенного возраста, невероятно
неряшливый, пил кофе из пластикового стаканчика, хлебные крошки усыпали бороду,
но ему на это было явно наплевать.
— Привет, — кивнул он нам, а с Бардиным
поздоровался за руку.
— Что? — спросил тот.
— Пусто, — пожал плечами его собеседник, допивая
кофе. — Только нервничает здорово.
— Нервничает, это хорошо. Хочешь кофе? — обратился
ко мне Бардин.
— Нет, спасибо. — Я облизнула губы и все-таки
спросила:
— Вы следите за Валькой?
— Ты говоришь про своего дружка?
— Конечно.
— Следим.
— Почему? Они с Владом были друзьями и… — «И
что»? — задала я самой себе вопрос. Я несколько раз ловила себя на мысли,
что никакой дружбой между ними и не пахнет. Только вот зачем Чижику убивать
своего бывшего приятеля? — Ты говорил, наследство получает совсем другой
человек?