Машина времени. Рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Герберт Уэллс cтр.№ 14

Мое впечатление о нем было, конечно, неполное. Я заметил только, что оно было тускло-серого цвета и что у него были странные, большие, серовато-красные глаза; его голова и спина были покрыты светлыми волосами. Но, как я уже сказал, оно бежало слишком быстро, и поэтому мне не удалось его отчетливо рассмотреть. Не могу даже сказать, бежало ли оно на четвереньках или же руки его были так длинны, что почти касались земли. После минутного замешательства я последовал за ним ко второй груде обломков. Сначала я не мог его найти, но скоро, в полнейшей темноте, наткнулся на одно из этих круглых колодцеобразных отверстий, о которых я уже говорил и которое было наполовину прикрыто упавшим столбом. В голове моей блеснула внезапная мысль. Не могло ли это существо спуститься в колодец?

Я зажег спичку и, взглянув вниз, увидел маленькое белое движущееся создание с большими блестящими глазами, упорно смотревшее на меня во время своего отступления. Оно заставило меня содрогнуться. Это было что-то вроде человекообразного паука! Пока оно спускалось вниз по стене колодца, я впервые заметил множество металлических подпорок для рук и ног, образовавших нечто вроде лестницы, спускающейся в глубину. В ту же минуту догоревшая спичка обожгла мне пальцы и, выпав, потухла; когда я зажег другую, маленькое страшилище уже исчезло.

Не знаю, долго ли я просидел, смотря в глубину колодца. Во всяком случае, прошло немало времени, прежде чем я пришел к заключению, что виденное мною существо было тоже человеком. Понемногу истина открылась передо мной. Я понял, что человек разделился к этому времени на два различных вида. Изящные дети Верхнего Мира не были единственными потомками нашего поколения. Это побелевшее отвратительное ночное существо, которое промелькнуло передо мной, также было наследником предыдущих веков.

Вспомнив о дрожании воздуха около колодцев и о своей теории подземной вентиляции, я начал подозревать их истинное значение.

Но какую роль, хотелось мне знать, играл этот лемур в моей схеме окончательно установленной организации человечества? Каково было его отношение к беспечной ясности и беззаботности прекрасных жителей Верхнего Мира? Что скрывалось там, в глубине этого отверстия?..

Я присел на край колодца, убеждая себя, что мне, во всяком случае, нечего опасаться подземных жителей и что мне необходимо спуститься туда для разрешения своих недоумений. И вместе с тем я чувствовал какой-то страх перед колодцем!

Пока я колебался, двое прекрасных надземных жителей, занимаясь любовной игрой, пробежали мимо меня из освещенного пространства в тень. Мужчина бежал за женщиной, бросая в нее цветами.

Они, казалось, ужасно огорчились, увидя, что я заглядываю в колодец, опираясь на упавший столб. Я уже говорил, что было не принято замечать эти отверстия. Как только я указал на него и пытался задать вопросы на их собственном языке, смущение их стало еще очевиднее, и они отвернулись от меня. Но спички мои их заинтересовали, и мне пришлось сжечь несколько штук, чтобы позабавить их.

Я еще раз попытался что-нибудь узнать относительно колодцев, но снова напрасно. Тогда, оставив их в покое, я решил вернуться к Уине и попытаться узнать что-нибудь от нее.

Все мои представления о новом мире перевернулись и стали иными. У меня был теперь ключ для понимания важности этих колодцев, а также вентиляционных башен и моих таинственных привидений, не говоря уже о бронзовых дверях и о судьбе, постигшей Машину Времени! Вместе с этим ко мне закралось смутное предчувствие о возможности разрешить ту экономическую проблему, которая до сих пор приводила меня в недоумение.

Вот каков был мой новый взгляд. Ясно, что этот второй род людей был подземный. Три разных обстоятельства приводили меня к такому заключению. Редкое появление их на поверхности земли являлось, по-видимому, результатом их долгой, постоянной привычки к подземному существованию. На нее указывала их блеклая окраска, присущая большинству животных, проводящих свою жизнь в темноте, – как, например, белые рыбы в Кентуккийских пещерах. Большие глаза, отражающие свет, являются также характерной чертой ночных животных вроде кошки и совы. И, наконец, это явное замешательство при дневном свете, это поспешное, спотыкающееся, неуклюжее бегство в тень, эта особенная манера держать при свете голову лицом вниз – все это подкрепляло мою теорию относительно чрезвычайной чувствительности сетчатки их глаз.

Итак, под ногами у меня земля должна быть изрыта тоннелями, и эти тоннели являются жилищами новой расы. Существование вентиляционных башен и колодцев по склонам холмов – повсюду, кроме долины реки, – служило доказательством повсеместного разветвления этих тоннелей. Разве не естественно было предположить, что в искусственном подземном мире производилась работа, необходимая для благосостояния дневной расы?

Эта мысль была так правдоподобна, что я тотчас же принял ее и пошел далее, отыскивая причину раздвоения человеческого рода. Боюсь, что вы с недоверием отнесетесь к моей теории, но что касается меня самого, то я убедился в скором времени, как близка она к истине.

Мне казалось ясным как день, что постепенное расширение современного социального различия между Капиталистом и Рабочим было ключом ко всему новому положению вещей. Без сомнения, это покажется вам смешным и дико невероятным, но даже и теперь существуют обстоятельства, которые указывают на возможность таких последствий. И теперь существует тенденция использовать подземные пространства для нужд цивилизации, не требующих красоты отделки; существует подземная железная дорога в Лондоне, устраиваются новые электрические подземные дороги и тоннели, существуют подземные мастерские и рестораны, и все они растут и размножаются. Очевидно, думал я, это стремление уйти для работ под землю прогрессировало до тех пор, пока постепенно вся промышленность не была изгнана с лица земли. Она переходила все глубже и глубже в подземные мастерские, где рабочим приходилось проводить все большее и большее количество времени, пока, наконец…

Разве и теперь какой-нибудь лондонский рабочий не живет в таких искусственных условиях, что на деле является отрезанным от почвы родной земли?

А вслед за тем эта кастовая тенденция более богатого слоя людей, естественно вызванная растущей изысканностью их жизни, расширить пропасть между ними и оскорбляющей их грубостью бедняков – она ведь тоже ведет к постепенному захвату привилегированными сословиями все большей и большей части поверхности земли исключительно для себя. В окрестностях Лондона и других больших городов уже около половины самых красивых местностей недоступно для посторонних!

А эта все расширяющаяся пропасть между богатыми и бедными, происходящая от продолжительности и дороговизны высшего образования и от возрастающей легкости для богатых приобрести утонченные привычки, – разве не поведет она к тому, что соприкосновения между классами сделаются все менее возможными? Благодаря этому отсутствию общения и тесных отношений заключение браков между обоими классами, задерживающее теперь разделение человеческого рода на два отдельных вида, сделается в будущем все более и более редким. В конце концов на земной поверхности должны будут остаться только Имущие, преследующие в своей жизни исключительно удовольствия и красоту, а под землей окажутся все Неимущие – рабочие, приспособившиеся к подземным условиям своего труда. А раз они очутятся там, они, без сомнения, должны будут платить Имущим дань за вентиляцию своих жилищ. Если они откажутся от этого, они умрут с голоду или принуждены будут задохнуться. Те из них, которые окажутся неприспособленными или непокорными, вымрут. Мало-помалу, при постоянном равновесии такого порядка вещей, пережившие из Неимущих сделаются настолько же счастливыми на свой собственный лад, как и жители Верхнего Мира. Таким образом, естественно, возникнут и утонченная красота одних и выцветшая бледность других.