Сердце, живущее в согласии - читать онлайн книгу. Автор: Ян-Филипп Зендкер cтр.№ 32

– Даже мысли?

– Всё без исключения.

– И даже размышления из далекого прошлого?

Маунг Сейн не понимал, с чего она заговорила об этом.

– А вот я не верю, – подумав, заявила Ну Ну. – Если мысли не ведут к поступкам, они просто забываются. Как облака, которые разгоняет ветер. Или вода, ушедшая в землю.

Маунг Сейн улыбнулся:

– Разве реально лишь то, что мы видим? Вода ушла в землю, но она не исчезла. Она питает растения. Одни из них съедобные, другие – ядовитые. Ничего не пропадает бесследно. Даже мысли оставляют следы.

После этого разговора Ну Ну несколько месяцев делала все, чтобы помочь Тхару Тхару. Маунг Сейн был ему хорошим отцом. Она стремилась стать хорошей матерью: пела ему песенки, разговаривала с ним. Если Маунг Сейн уходил в поле, она старалась быть с сыном такой же терпеливой, как муж. Тхар Тхар лежал у нее на руках, но желанного покоя не было.

Почему он всегда плакал, когда она брала его на руки? Почему не улыбался и норовил ударить кулачком или ножкой?

Даже от его взгляда Ну Ну становилось не по себе. Тхар Тхар глядел на нее не по-детски пристально и морщил лоб. Маленькие дети так не смотрят. В его темных, почти черных, глазах читалось недоверие.

Детская душа все знает. Детское сердце ничего не забывает.

Помнится, едва взглянув на родившегося Ко Гуи, она почувствовала узы, связывавшие их. Тхар Тхар и по сей день оставался чужим.

Маунг Сейн настоятельно просил ее не сравнивать сыновей.

– Сравнение – мать недовольства, – повторял он изречение, слышанное от монахов.

Ну Ну терзалась новым вопросом: люди уже рождаются с мятущимися душами? Или души становятся такими потом? День за днем она искала разгадку, но ни одна из тех, что приходили в голову, ее не удовлетворяла.

Возможным ответом могло быть родимое пятно под подбородком Тхара Тхара. Ну Ну заметила его еще в первые дни, но не придала значения. Сейчас же, приглядевшись, чуть не вскрикнула от удивления. Такое же было у ее дяди с отцовской стороны. Он был горьким пьяницей и каждый заработанный кьят тратил на рисовую водку. Не выдержав, жена ушла от него и забрала детей. Вскоре после этого дядя исчез из деревни, и о нем больше не слышали. Вдруг он умер и воплотился в Тхаре Тхаре? Ведь не случайно родимые пятна столь похожи.

Она осторожно поделилась догадкой с мужем. Маунг Сейн рассердился. Он знал о ее дяде и считал, что тот накопил столько плохой кармы, что никак не мог воплотиться в теле их сына, иначе ребенок родился бы калекой или слепым. Скорее всего, ее дядя заново родится у какого-нибудь пьянчуги, а не у супругов, любящих друг друга и своих детей. Неужели она до сих пор считает рождение второго сына наказанием?

В словах мужа был здравый смысл. И все же…

Как матери поделить любовь между детьми?

Любовь – не бисер и не песчинки. Ее не разделишь на равное число бусинок и на одинаковые песочные кучки.

Любовь – не рисовый колобок. Его тоже легко разрезать поровну.

Любовь – не сочный плод манго, из нее не выжмешь сок и не разольешь по кружкам.

Любовь не признает деления поровну. Не признает справедливости. Любовь подчиняется своим законам, даже материнская.

Тхар Тхар был не из тех детей, что облегчают жизнь. Наоборот, он добавил забот отцу и матери, но основные хлопоты доставлял сам себе.

Рос он хмурым, беспокойным ребенком, который с вечным подозрением оглядывался по сторонам. Он не смеялся, как все дети. Скорее, усмехался, и то лишь в ответ на отцовские трюки.

Тхару Тхару не терпелось побыстрее вырасти, и он сердился, что время идет слишком медленно. Он пытался сесть прямо раньше многих сверстников, однако сил не хватало, и он падал. Каждая неудача сопровождалось вспышкой ярости. И ползать он начал раньше других малышей, когда мышцы еще не окрепли. Сумев одолеть несколько футов, он выдыхался и остаток сил тратил на крик.

Он не мог сидеть спокойно. Во сне его тело дергалось, словно от боли. Редкая ночь проходила без того, чтобы он несколько раз не проснулся.

Маленькая душа, обуреваемая громадным страхом. Ну Ну лежала рядом, ощущая тяжесть на сердце. Еще сильнее давила совесть.

Начав ползать на четвереньках, Тхар Тхар воспротивился тому, чтобы его брали на руки. Ну Ну казалось, что у сына одна цель – скрыться, уползти от нее. Стоило ей уложить Тхара Тхара рядом с собой, он мигом оказывался в другом конце хижины, чаще всего – возле двери. Он полз, не оглядываясь и не обращая внимания на крики матери. Ну Ну приходилось бежать за ним, подхватывать на руки, а Тхар Тхар вопил и отбивался. Как только его отпускали на пол, вновь стремился куда-нибудь отползти.

Тхар Тхар разительно отличался от старшего брата. Ко Гуи любил быть с родителями. Умея ходить, не возражал, чтобы его носили на руках. Окружающий мир оглядывал неспешно и с осторожностью. Ко Гуи не отходил от матери дальше чем на несколько ярдов и возвращался на первый же зов. А с каким восторгом он топал за апельсином, пущенным Ну Ну по полу. Он бежал, покачиваясь из стороны в сторону, и повизгивал от восторга. Нагнав апельсин, он хватал его обеими руками и с гордостью нес матери. Они с Ну Ну часто бегали вокруг дома или играли в прятки, она скрывалась за деревянным столбом, а когда Ко Гуи ее находил, радости не было предела.

Тхар Тхар оставался равнодушным к играм.

Однажды, пока Ну Ну играла с Ко Гуи, Тхар Тхар подполз к очагу, остановился и с изумлением засмотрелся на огонь и переливающиеся угли. Ему нравилось, как они потрескивают. Потом он протянул руку и схватил уголек величиной с яйцо. Ну Ну в ужасе замерла, потеряв дар речи, а Тхар Тхар зажал уголек в кулаке.

В хижине запахло обожженной кожей.

Тхар Тхар вскрикнул, уронил уголек, посмотрел на пальцы, потом на угли очага, затем опять на руку, успевшую покраснеть. Он не взвыл от боли, не заплакал. Обернувшись, Тхар Тхар гневно уставился на мать, словно это она была виновата.

Оцепенение прошло. Ну Ну метнулась к нему, взяла на руки, понесла к воде, опустила туда обожженную ручонку, потом стала изо всех сил дуть на нее. Ей было страшно смотреть на волдыри, и она всячески стремилась успокоить сына.

Зато Тхар Тхар вдруг превратился в само спокойствие. Ни плача, ни даже хныканья. Да, обжегся. И что теперь? Ужас в глазах матери его не волновал.

Этот случай, как и множество других, был для Ну Ну полной загадкой. Впоследствии она не раз удивлялась и страшилась его способности не чувствовать боли. Или не показывать, что ему больно. Какая из догадок верна, Ну Ну не знала.

И в то же время особенность младшего сына ее успокаивала.

Кого же она произвела на свет? Мятущуюся душу – несомненно. Не единственную в их семье. Казалось бы, это должно сблизить мать и сына. Увы, такая общность лишь разделяла их.