Картахена - читать онлайн книгу. Автор: Лена Элтанг cтр.№ 78

Публика заговорила, засмеялась, и Маркус удивился сам себе: ему захотелось встать и громко сказать, что клошар говорит правду, что он сам помогал ему распаковывать новый мотор. Хозяин похлопал клошара по плечу и протянул ему стакан, показывая рукой в тот угол, где сидел Маркус, клошар кивнул, снял свой непромокаемый плащ, повесил на гвоздь и направился к столику.

– Скорее снег пойдет на пасхальной неделе, чем эта лодка сдвинется с места! – крикнула толстуха, пробираясь к выходу. – Скорее всю деревню засыплет апрельским снегом, чем ты отплывешь хоть на милю от берега. Господь наш отказался пить то, что ему наливали, он молился за своих мучителей, и наступила тьма!

– Совсем сдурела, – пробормотал старик, усаживаясь возле Маркуса, его свитер был заляпан краской, а на руках виднелись свежие царапины. – С тех пор как кузнец помер, она свои умения растеряла и заработать ничем не может. Что до снега, то его в Траяно в последний раз еще при лангобардах видели.

– Как поживает «Манго Фанго»? – Маркус хотел налить клошару вина, но тот отказался, вытянув руку ладонью вперед.

– Сегодня я пить не хочу. Надеюсь, что после дождя успею еще повозиться с катером. Время идет, а я все никак не закончу. Хорошо, хоть название придумал новое.

– И куда вы так торопитесь? Будь я здешним жителем, никуда бы не рвался, лежал бы на палубе и смотрел в небо. А зимой устраивался бы сторожем на чью-нибудь виллу, да хотя бы в тот же «Бриатико».

– Что ты мелешь, парень? – сердито спросил старик. – Я ведь говорил тебе, что «Бриатико» мой враг. Если бы я мог его поджечь, то сделал бы это, но весь холм не сгорит, даже если поджечь его с четырех концов. Все, что тут можно сделать, это дать дому развалиться самому, а всему остальному – намертво зарасти лопухами.

– Ну, этого долго придется ждать, – примирительно засмеялся Маркус. – Строение крепкое, раствор небось на яичном желтке замешивали. Или на крови теленка.

– Без крови там точно не обошлось. – Старик посмотрел ему в лицо прозрачными трезвыми глазами. – Но ты об этом не думай, завтра бери в полиции свою машину с правами и уезжай. Джузеппино отпустит тебя за сорок монет. Ты здесь чужой, и тебе не надо в это лезть, парень. Я давно собирался тебе сказать.

– Слушайте, я не хотел вас обидеть, – огорчился Маркус. – Может, я показался вам излишне любопытным, но мне важно понять некоторые вещи, чтобы написать, как было на самом деле. Это ведь для книги…

– На самом деле нет никакого самого дела, – перебил его старик. – Ты должен понять, что «Бриатико» – это зло. Люди здесь либо умирают, либо портятся. Стоило хорошему парню стать его владельцем, как он превратился в brutto ceffo, а потом и вовсе умер. Женщину, которую я любил, здесь погубили, а моего друга прикончили в эвкалиптовой роще, на границе поместья.

– Да, вы мне говорили. Но я не думал, что это связано с «Бриатико». Подобная история могла случиться где угодно.

– Где угодно, говоришь? – Старик выпрямился на стуле и хмуро уставился на собеседника. – Ладно, я расскажу тебе историю, которая могла случиться только здесь.

Знаешь ли ты, что в Италии не отпевают тех, кто покончил с собой? Их хоронят за оградой кладбища, а там сплошной песок, это я как смотритель тебе говорю.

– Жестокая у вас работа.

– Зато не каждый день, – усмехнулся клошар и некоторое время сидел молча, опустив голову. Потом протянул руку, взял Маркусов стакан и допил то, что оставалось. – Одного такого я привез однажды на окраину кладбища, чтобы похоронить на пустыре, подальше от примерных мертвецов. В тот день я не ожидал похорон и был немного не в форме, понимаешь? Сержант, который привез покойника, сказал, что велено сделать все быстро, гроб привезут к полудню, а мэрия потом позаботится о гранитной плите и прочем. В деревне, сказал он, вырубилось электричество, в морге сломался холодильник, и держать самоубийцу негде. Это был неожиданный мертвец, мне пришлось все бросить и бежать к воротам cemeterio, куда его привезли завернутым в белый мешок, так что я был довольно зол и толком не успел протрезветь.

Я вез его на своей тележке по гравийной дороге безо всякой учтивости, думая о том, что гробовщик и могильщики явятся не скоро и мне придется сидеть там на жаре одному и заполнять табличку, а бирку с именем служитель морга засунул неизвестно куда, ее еще найти надо. На самой окраине под колесо попался камень, тележку тряхнуло, и покойник свалился прямо на чужую могилу, я взбесился, наклонился над ним и стал пинать этот белый кокон, валявшийся в рыжей кладбищенской пыли.

Figlio di puttana, кричал я, зачем ты свалился, pezzo di merda, как мне теперь затащить тебя обратно? Хорошо, что подошли могильщики, они-то как раз были довольны срочной работой, так что дело пошло проворней. А потом я отыскал бирку и принялся надписывать табличку: так положено, пока там сделают памятник или еще что, безымянных могил не бывает. Увидев имя покойника, я очень расстроился, ведь я знал его мать. А прочитав даты его рождения и смерти, я сел на землю и заплакал.

– Кто же это был?

– Могильщики подумали, что я пьян, бросили работу и стали надо мной подшучивать. Потом приехал столяр с гробом, и мы довольно быстро закончили, забросав могилу дерном. А потом я вернулся на катер, хотел умыться и увидел в зеркале, что у меня выпали все волосы до единого. Кто бы это ни был, с тех пор, как я похоронил его, у меня осталось только два вида времени: прошлое и позапрошлое. И совсем не осталось волос.

Одолжив у портье брезентовую куртку, я взял наушники, вышел за ворота, спустился к морю и провел там около часа, медленно идя вдоль берега, глядя, как донная мгла, поднявшаяся во время грозы, затягивает берег зелеными скользкими нитями и какой-то черной кожурой. Брамс, однако, не помогал. Мои нервы жили своей собственной, какой-то насекомой жизнью, пробиваясь сквозь кожу, будто усики богомола, мою голову распирало гудящее шмелиное электричество концерта № 2.

Утром я столкнулся лицом к лицу с библиотекаршей, хотя был уверен, что в клубе никого нет. Она материализовалась у меня перед носом и так мрачно сказала доброе утро, что утро сразу испортилось. А я-то надеялся выпить кофе и полистать свой любимый альбом с алтарями, такой огромный, что тащить его в комнату нет никакой возможности.

С тех пор как я поговорил с Петрой в темной прачечной, мне снятся странные сны. То мне снится Тирренское море, покрытое толстой голубоватой коркой льда, то сицилийские демоны-близнецы, то чертово колесо в вильнюсском парке аттракционов, скользкая деревяшка, на которой напрасно взываешь о помощи, проносясь мимо карусельного служки. Но чаще всего мне снится железный ключ.

Брат сказал Петре, что положил ключ от часовни под камень и что там его никто не найдет. На мой вопрос, знает ли она, где этот камень, Петра пожала плечами: у нас в саду столько камней, что искать там можно до Судного дня. В деревне у всех во дворах полно камней, их телегами возили из каменоломни, когда ее закрыли, крестьянин не может пройти мимо куска хорошего гранита, особенно бесплатного.