Пять дней - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Кеннеди cтр.№ 15

Я смотрела вслед отъезжающему автомобилю. Салли обняла Брэда, и они покатили навстречу закату. Сразу же вспомнилось то время, когда мне самой было семнадцать, я была полна надежд и планов, стремилась к успеху. Я взяла бутылку, плеснула в бокал еще немного вина. Как только Салли укатила, Дэн вышел на улицу и закурил еще одну сигарету. Вид у него был унылый. Когда я увидела, с какой тоской он смотрит на мир, мне до боли стало жалко его. И нас. А вместе с жалостью пришло осознание: он стал для меня совсем чужим.

Я накрыла на стол. Достала из духовки мясной рулет, запеченный картофель. Налила в чашу сметану. Потом постучала по стеклу кухонного окна. Дэн резко повернул голову, и я жестом позвала его в дом. Войдя на кухню, он глянул на накрытый стол и сказал:

— Ну, зачем ты? Я бы сам накрыл. Я ведь ужин готовил. Хотел освободить тебя сегодня от домашних дел.

— Мне это было не в тягость. И потом, я подумала, что тебе, наверно, нужно немного побыть одному.

— Прости, — сказал он. — Прости.

Дэн подошел ко мне, обнял меня. Головой уткнулся в мое плечо. Я почувствовала, как он содрогнулся, и подумала, что он расплачется. Но он, крепко обнимая меня, сумел сдержать свои чувства. Я тоже его обняла, потом взяла его лицо в свои ладони и сказала:

— Дэн, я на твой стороне.

Он напрягся всем телом. Я опять сказала что-то не то? А ведь я просто хотела своими словами поддержать его, выразить свою любовь. Неужели я теперь все говорю невпопад?

Мы сели ужинать. Я снова наполнила наши бокалы. Несколько минут за столом царило молчание. Наконец я нарушила его:

— Восхитительный рулет.

— Спасибо, — невыразительным тоном произнес Дэн.

И мы снова погрузились в молчание.

— На мой взгляд, это один из величайших современных романов об одиночестве, — говорила Люси. Она жестом показала официанту, чтобы тот принес нам еще два бокала шардоне. — Особенно меня восхищает то, как блестяще здесь уложены в небольшой объем целых сорок лет жизни в Америке. Всего-то двести пятьдесят страниц… потрясающе…

— Да, меня это тоже поразило, — согласилась я. — Он умудрился в сжатой форме сказать очень много о двух сестрах и прожитых ими годах, да еще с такой описательной точностью. Это надо суметь.

— Да, одно из редких произведений, о которых без преувеличения можно сказать: здесь нет ни одного лишнего слова и с потрясающей проницательностью показано, как люди убеждают себя, что их вполне устраивает жизнь, которая им не нравится.

— И к концу создается впечатление, что мы знаем этих двух женщин как самих себя. Ведь их поступки — это отражение наших собственных ошибок. На их примере мы видим, как отчаяние и разочарование накладывают отпечаток на нашу собственную жизнь.

— За это надо выпить, — сказала Люси.

Нам как раз принесли вино.

Мы с Люси сидели в кабинке «Ньюкасла» — вполне приличной местной таверны, где никогда не было так шумно, чтобы не слышать друг друга, — и вели литературную беседу. Правда, «литературная беседа» — слишком уж официальное название для этой еженедельной встречи, подразумевающее соблюдение определенных правил. На самом деле, хоть мы с Люси и встречались по четвергам вот уже больше года, с тех пор как обе покинули литературный кружок (атмосфера на занятиях стала действовать нам на нервы), следовали мы единственному принципу: первую часть беседы посвящали роману, который договорились прочитать на минувшей неделе. Да, да, каждую неделю мы читали новый роман, хотя, когда какое-то время назад взялись за «Братьев Карамазовых», дали себе месяц на то, чтобы осилить этот гигантский труд. Было еще одно правило: мы по очереди выбирали книгу для обсуждения и никогда не вторгались на территорию того, что Люси однажды окрестила «литературной комфортной зоной» каждой из нас. По правде говоря, в том, что касалось книг, у нас с ней были довольно схожие вкусы. Мы обе не признавали фэнтези и научную фантастику (хотя прочитали, по моему предложению, «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери, и обе пришли к выводу, что эта книга скорее об американском обществе середины XX столетия, а вовсе не о внеземных цивилизациях). Не привлекали нас и слащавые любовные романы. Сразу выяснив, что в книгах мы обе ищем подсказки для выхода из собственных тупиковых ситуаций, мы выбирали главным образом произведения, в которых были отражены сложности повседневного бытия (не считая «Братьев Карамазовых» — моя идея — и «Радуги тяготения», предложенной к прочтению Люси). В общем, мы тяготели к романам о семейных проблемах («Домби и сын», «Братья Карамазовы»), а также о финансовых («Как мы теперь живем»), социальных («Американская трагедия», «Бэббит»), супружеских («Война Тейтов», «Супружеские пары», «Госпожа Бовари»), Каждый раз часа по полтора мы увлеченно обсуждали ту или иную книгу, но кроме того, эти встречи по четвергам (неминуемо растягивавшиеся до трех часов) позволяли нам обменяться свежей информацией о том, что Люси однажды изящно обозвала «нашими текущими погодными условиями». Речь идет о всякой всячине, являющейся постоянным наполнением нашего повседневного существования.

Люси на год старше меня. Умнейшая женщина. Она окончила колледж имени С. Смит, вступила в Корпус мира, преподавала в таких суровых странах, как Гамбия и Буркина-Фасо (я и не знала, где они находятся, пока не посмотрела на карте), потом год путешествовала по миру. По возвращении в свой родной Бостон влюбилась в докторанта Гарвардского университета Бена Брэдфорда. Защитив диссертацию, Бен устроился преподавателем истории США в колледж имени Колби. Люси прошла переподготовку по специальности библиотековедение и нашла работу в этом же колледже. Потом у нее одна за другой случились две неудачные беременности. Первого ребенка она потеряла на третьем месяце, второго (что еще более прискорбно) — на восьмом, после чего ей сделали экстирпацию матки. Потом ее муж, с которым она не так давно сочеталась браком, сбежал с коллегой (учительницей танцев). Ей попался неудачный адвокат, и при разводе она осталась ни с чем. Люси решила, что ей невмоготу оставаться в Колби — по очевидным причинам, — погрузила в десятилетнюю «тойоту» свой нехитрый скарб и отправилась в Дамрискотту, где устроилась библиотекарем в местную среднюю школу. Ей было тридцать шесть, когда она приехала сюда, и я с ней познакомилась в библиотеке в центре города, где она подрабатывала по выходным. Мы быстро подружились. Люси — единственный человек на свете, с которым я могу быть откровенна, и она тоже знает, что может говорить со мной практически обо всем. Дэн с ней всегда любезен и относительно приветлив, тем более что Люси обычно проводит у нас часть Рождества (близких родных у нее нет). Но он относится к ней с некоторым подозрением, поскольку знает, что она мой союзник. И чувствует, что мне известно то, что Люси думает, но никогда не произносит вслух: мы с Дэном не подходим друг другу. Это одно из неписаных правил нашей дружбы: мы рассказываем друг другу все, чем считаем нужным поделиться. Помогаем друг другу советами, если кто-то из нас в них нуждается. Но никогда не выказываем своего отношения к личным обстоятельствам друг друга. Например, Люси два года встречалась с совершенно непотребным типом по имени Дэвид Робби, который, воображая себя писателем, сбежал от неудачного брака и неудавшейся карьеры в рекламном бизнесе и, благодаря родителям, имел достаточно денег на то, чтобы погубить себя. В прибрежной части Мэна полно беглецов из крупных городов вроде Дэвида, которые потерпели неудачу в личной жизни или на профессиональном поприще (или в том и другом) и приехали в наш уголок Северо-Восточной Атлантики в надежде обрести новые возможности. Только беда в том, что в Мэне жизнь скучна и однообразна. Работы здесь мало. Заработки невысокие. Да, у нас красиво — восхитительные в своей первозданности морские пейзажи, зелень, просторы, дающие ощущение изолированности и удаленности от всего света (особенно зимой), — но здесь человек предоставлен сам себе и может рассчитывать лишь на собственные силы. И Дэвид — внешне обаятельный, но явно неустроенный в жизни — был абсолютно не тот мужчина, который мог бы составить счастье моей подруги. Тем не менее, на несколько месяцев он помог ей отвлечься от тяжелых мыслей о разводе, выкидышах и гистерэктомии, сгладил боль, вызванную расставанием с мечтой о материнстве (хотя лично у меня Дэвид вызывал чувство гадливости). Но я ни слова ей не сказала против него. А. Люси никогда не высказывалась о Дэне. Мы обе, не сговариваясь, решили, что всегда готовы выслушать друг друга, но не будем доказывать очевидные истины, касающиеся нашей личной жизни. Правильно ли это? Думаю, наше доверие было взаимным именно потому, что мы воздерживались от ранящих замечаний. Мы обе знали, какие у каждой из нас проблемы, и щадили чувства друг друга.