Черное Копье - читать онлайн книгу. Автор: Ник Перумов cтр.№ 82

— Что же нам теперь делать, половинчик? — бесцветным голосом спросил Отон, и Фолко понял, что предводитель в отчаянии и напрягает сейчас все силы, чтобы держать себя в руках.

— Что ж тут поделаешь… — протянул Фолко, не зная, что сказать, но Отон уже продолжал — горячо, словно убеждая сам себя:

— У меня уже мозги набекрень — что делать?! И не то меня заботит, что приказ мы не выполнили, провалился бы этот приказ! В конце концов, главный ответ — на мне, хотя и вам, честно говоря, от Вождя может достаться так, что взвоете… Не то меня заботит — а вот как вывести полсотни угодивших по моей милости в западню?

— Может, разделиться? — робко предложил Фолко.

— Разделиться! — горько усмехнулся Отон. — Ты, половинчик, прошел пол-Средиземья под разными личинами, ты, быть может, и вывернешься. А троллей куда? Они ж как дети — злые, испорченные дети! Им скажи — «эльфы», они готовы любого зубами загрызть, а зачем, почему — их не волнует, такими уж их сотворил… тот, о ком ты мне рассказывал. Не могу я их бросить!

Погибнут, как скот на бойне… Да и хазги не лучше. У истерлингов такой нрав, что любое добро в чужих руках для них — что смертельная обида. Вояки они отменные, но уж очень любят на дармовщину разжиться! Я их знаю — в первом же селении полезут у хозяев в погребах шарить, ну и перебьют их, естественно… Нет! Если мы отсюда и выберемся, так только все вместе!

Глядишь, и Вождя как-нибудь уломаем.

Отон помолчал, уставившись куда-то вдаль невидящими глазами, а потом сказал, медленно, с расстановкой:

— Еще одного боя нам, половинчик, не выдержать… даже если я надену Талисман. Хотя с Талисманом, пожалуй, и вывернемся… Только что-то не лежит у меня душа надевать его снова — и так он в меня впечатался, с кровью от себя отдирать приходится… Ночью проснусь в холодном поту — вдруг потерял? А сам думаю — пропал бы он куда-нибудь…

Со всей возможной скоростью, таща на себе раненых, они уходили на юг.

Поход не удался; приказ Вождя не выполнен, а что могло быть хуже? Отон, однако, медлил почему-то с посылкой улага; то ли старался оттянуть тяжкий для него час, то ли надеялся на чудо. Он стал беспокоен, но не оттого, что у них на плечах висела погоня — преследователи давно отстали; что-то грызло его изнутри, и сперва Фолко полагал, что это просто горечь поражения, однако вскоре он убедился, что это не так. Отряд не был разбит, напротив, он избежал всех расставленных ловушек и сам нанес врагу немалые потери.

Три дня Отон бросал на хоббита какие-то странные взгляды, а на четвертый позвал его к себе и спросил напрямую — не чувствует ли тот чего-то необычного? Дело в том, что его, Отона, тянет не на юг, куда по логике вещей должен отходить отряд, а на восток, в глухие и дикие места, невысокие, сильно сглаженные временем горы, покрытые густым лесом, молодым и еще не прореженным рубками.

— Что-то там есть, клянусь тебе, — стискивая кулаки, говорил Отон хоббиту. — Постарайся, половинчик, ты уже дважды — нет трижды! — спасал мне жизнь. Что может тянуть меня туда?

— Если тянет, и сильно, — тихо ответил Фолко, — этому не нужно сопротивляться. Талисман больше надевать нельзя, но посмотреть, что там, куда тебя тянет, необходимо. Без этого мы ничего не поймем. А в крайнем случае… я помогу тебе.

Это смелое заявление само собой сорвалось с языка хоббита, однако, произнося его, он вдруг преисполнился странной уверенности, возникшей невесть откуда, что и впрямь сможет помочь.

Наутро они повернули на восток.

Напрягая все свои силы, хоббит тянулся вперед незримыми пальцами дивно обострившихся чувств. Что взволновало Отона, что заставило его повернуть отряд и брести куда-то в неизвестность без дорог, без ясной цели? Никогда опытный предводитель не вел своих воинов вслепую; а теперь случилось именно так, и дружина, чувствуя ослабевшую волю командира, не шла, а тащилась. Отон никому ничего не объяснял, кроме Фолко, и все терялись в догадках.

Смутные ощущения появились у хоббита три дня спустя — что-то давно знакомое, но глубоко погребенное под слоем позднейших воспоминаний, ожило в памяти. Он уже сталкивался с чем-то подобным — и приятного тогда испытал мало. Но всплывшие на поверхность блики не были во всем тождественны этим, новым; сейчас к чувству застарелой угрозы и дремлющей ненависти прибавилось новое — наполненность этих призраков прошлого какой-то странной силой, словно тени плясали над зарытым в землю драгоценным кладом. Ночь хоббит промучился в тщетных попытках разобраться, что к чему; но это удалось ему лишь на следующий день.

Направление отряду задавали они с Отоном; капитан долго и с пристрастием расспрашивал Фолко о том, что тот ощущает, и вконец измучил его. Появилось и окрепло испытанное как-то у Синего Цветка чутье на направление, и, хотя Фолко не мог пока сказать, к чему они приближаются, угадать, куда нужно двигаться, чтобы приближаться, а не удаляться, он мог.

— Идем к какому-то источнику Силы, — поделился Фолко с друзьями. — Как Отон мог это учуять? Мне сейчас тоже не по себе — но он-то ощутил это куда раньше!

— Может, Талисман действует? — предположил Торин.

— Больше нечему, — мрачно заметил хоббит. — А вот мне все больше и больше это начинает напоминать самое начало нашего пути, Торин, и Черную Яму в Арноре, по дороге к Аннуминасу! Ту самую, у которой Олмер опередил нас на несколько часов.

— Не может быть! — медленно выговорил гном, глаза его расширились. — Ты уверен? Не ошибаешься? Неужто на сей раз мы его опередим?!

— Добро бы, если так, — пожал плечами Фолко. — Но эти эльфийские чувства… В них никогда нельзя быть уверенным. Пока что мы бредем, сбиваясь и путаясь, к некоему странному месту. Средоточие древней злобы, я бы так сказал… А может, и нет, не знаю…

На следующий день Отон, хмурый, осунувшийся, приказал отряду не сниматься с лагеря, пока он, Отон, не вернется из разведки.

— Ты пойдешь со мной. — Палец предводителя указывал на хоббита.

Их кони неторопливо шли бок о бок, осторожно пробираясь через густой подлесок, временами они переглядывались и молча кивали друг другу — направление было верным, они не уклонились в сторону. Беспокойство хоббита росло с каждой минутой — впереди было что-то непонятное. Арнорские воспоминания поблекли, отступили перед напором неведомого раньше чувства, которому он не мог найти определения: разбитое — и сохранившее остатки былой мощи; нелюдское — и человеческое; все было так причудливо смешано, что у Фолко начинала кружиться голова, когда он пытался отдаться потоку своих чувств и разобраться в происходящем — сознание не выдерживало… И когда вдруг стало особенно муторно, Отон внезапно натянул поводья с невольно вырвавшимся у него хриплым стоном. Конь Фолко тоже резко встал, и хоббит пришел в себя.

Они стояли на краю ямы, глубокой и округлой. Трава покрыла когда-то крутые склоны, ныне оползшие и оплывшие. На дне не росло ничего, кроме сорного болиголова, но и тот выглядел каким-то хилым, не достигая и трети высоты своих собратьев, стеной стоящих по краям поляны.