Золотые уколы смерти - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Экстер cтр.№ 28

— Ну-у, да… вроде бы. Но ведь мало ли похожих?

— Согласна. Поэтому, прежде чем обвинять Роксану, нам надо как можно больше узнать о ее жизни, собрать свидетельства и доказательства. Вот я и прошу вас рассказать мне все, без утайки, с самого начала.

Анжела подумала несколько секунд и начала:

— Познакомились мы на тренировке, когда меня взяли в сборную (на год, кстати, позже, чем Роксану). Она была уже титулованной, известной, а я… Ну, короче, в первое время общего, кроме спортзала, у нас почти ничего не было. Потом только я от нее узнала, что Рокса очень сильно переживала тогда разрыв со своим первым тренером и первой любовью…

— Виктором Агаповым?

Анжелика удивленно взглянула на Воронцову:

— Так вы же все знаете!

— Нет, только про это. Рассказывайте дальше.

— Вот, значит… Она была вся такая из себя строгая, целеустремленная, никого к себе не подпускала. Мы еще с девчонками шептались: странная какая-то, то ли просто лесбиянка, то ли мужененавистница.

Так прошел почти год. И вдруг Роксанка всех нас шокировала. У нее совершенно неожиданно после мирового чемпионата в Париже завязался сумасшедший роман со Славиком Крутовым из мужской сборной. Уж мы все тогда не дуры были по части парней да любви, но и то обалдели.

— А что такого необычного произошло?

— Знаете, это была настолько красивая, влюбленная, перспективная пара, что окружающие только диву давались: неужели в наше подлое и грязное время такое еще может быть? У них уже и свадьба наметилась, Роксанка вся светилась от счастья. Мы тогда уже тесно сблизились, она мне многое рассказывала… Помню, говорит: «Если с ним что случится или он меня бросит, я, Анжелика, не переживу. Или сама утоплюсь, или его… Я уже после Агапова хотела, всех мужиков возненавидела. А сейчас будто оттаяла на весеннем солнышке».

Анжелика допила сок.

— И представляете, она будто себе накаркала. Во время чемпионата в Америке у них что-то случилось… Ну, поводом был случай, когда Славик во время банкета нализался и уснул в номере этой самой Ненси. Роксанка все поняла, в тот же день укатила в Россию, и с того времени у них пошел разрыв. Крутов остался с этой Ненси, домой не вернулся. Роксанке он прислал письмо, после которого она вообще умом тронулась, платье свадебное на ленты порезала, вены себе вскрывала… Тут еще мать ее от всего пережитого слегла с инсультом (отец-то их давно бросил, алкаш)…

— Да-а, — задумчиво протянула Воронцова, — как красиво началась у девушки жизнь, и тут вот такое!

— И не говорите! Ужас! Бедная Роксанка, как это говорят, с резьбы свинтилась. Спорт совсем забросила, Рощин был вне себя от злости, но что он мог поделать? Она и с подругами всеми расплевалась, я последняя, кто еще к ней захаживала… Да и то тошно смотреть было на происходящее.

— А что такое?

— Ну, пить она начала. Сначала втихую, пока мать еще живая лежала. Она за ней худо-бедно ухаживала, все-таки последний родной человек. Потом в открытую, когда одна осталась… Сами знаете, женский алкоголизм — штука пострашнее мужского. А в последний раз, когда я у нее была… — Анжела осеклась и вопросительно посмотрела на Воронцову: — Не знаю, можно ли и нужно вам это говорить?

— Необходимо даже. Я слушаю, Анжела.

— В общем… шприцы у нее увидела, случайно, на серванте. Рядом — ампулы. Пока Роксанка в туалет зашла, я из любопытства посмотрела: морфий. Сначала-то я подумала, что от матери осталось: у нее перед смертью боли ужасные открылись, рак оказался, наркотики ей кололи. А потом обратила внимание на Роксанкины руки — там следы от уколов. Все, решила я, это конец. Теперь ее совсем не остановишь, раз от водки перешла на наркоту. И так мне тошно стало, даже выбежала оттуда не попрощавшись.

— Откуда?

— Вам, в смысле, адрес нужен?

— Да, конечно.

— Большая Ордынка, пятнадцать, квартира три.

Воронцова поднялась. Ей стало почему-то не по себе. Даже слегка подташнивало. Она поблагодарила Анжелу, записала телефон и поспешила дойти до трассы, где стала ловить машину. Ни в каком автобусе Ирина сейчас ехать не могла. Не могла смотреть на людей. В голове у нее кружилась какая-то карусель и стоял глухой звон.

Она слишком отчетливо вдруг представила именно себя на месте несчастной Роксаны.

Добравшись до дома около одиннадцати, Ирина без сил, не раздеваясь, повалилась на диван.

То, что она сегодня узнала, поняла и пропустила через свое сердце, оказалось слишком тяжелым и страшным. Ирина не могла реагировать на это просто с профессиональным интересом и спокойствием. Как женщина, она прекрасно понимала и жалела Роксану, ее разбитую жизнь и искалеченную судьбу.

Ведь по большому счету с ней, с Ириной, почти так же поступил ее бывший муж Рихард. Бросив ее, он предпочел другую, тоже счастливую, сытую, не обремененную заботами американку.

Разница только в том, что Ирину это не сломало как в силу особенностей характера, душевного склада, так и в силу определенных жизненных обстоятельств.

А Роксану Моветян все случившееся превратило в чудовище. Несчастное, больное, но чудовище.

Этой тяжелой ночью Воронцовой снились неприятные сны.

Ощущая разбитость во всем теле, головную боль и омерзительное отношение к подлой и несправедливой жизни, наутро Ирина притащилась на работу.

Каменецкий и Дроздов, естественно, с нетерпением уже ждали ее и набросились с упреками, почему она вечером не позвонила, не известила о своем благополучном возвращении в город. Дескать, мало ли что могло с ней произойти!

Ирина опустилась в кресло, отрешенно посмотрела на коллег, махнула рукой и тихо произнесла:

— Да бросьте вы, что со мной случиться может. Все худшее уже произошло — я точно знаю, кто преступница. Лучше бы мне этого не знать…

Мужчины удивленно переглянулись, и капитан воскликнул:

— Ну, Ирина Воронцова, ты даешь! Другой на твоем месте сиял бы от удовольствия и сверлил дырочки на погонах под новые звездочки, а на тебе лица нет. Сидишь, будто по тебе каток проехался!

— Вот-вот, капитан. Именно каток. И название ему — сволочизм нашей жизни, и ваш, мужиков, в частности.

Дроздов громко присвистнул, подошел к Ирине, слегка потряс ее за плечи:

— Очнись, красавица! Что случилось? Ты совсем не в себе, на нас зачем-то наезжаешь!

А Каменецкий начальственным тоном, с ноткой обиды даже за оскорбление своего пола прикрикнул:

— Кончай, Воронцова, сопли распускать! Докладывай все по порядку. Тут тебе не это… тьфу, а угрозыск!

— Пожалуйста, слушайте. Потом отвечу на ваши вопросы.

Ирина включила диктофонную запись разговора с Анжелой Лебедевой и, закурив, отвернулась к окну.