Алиедора - читать онлайн книгу. Автор: Ник Перумов cтр.№ 32

Мёртво. Глухо. Дико…

Алиедора не тратила сил, чтобы «отыскать чего-нибудь съестного». Она знала, что неделю без еды выдержит — значит, за эту неделю надо добраться до доарнского рубежа.

Выехав на тракт, Алиедора, сама не зная зачем, не стала возвращаться в лес, а поехала с сторону Артола. Над башнями развевались чёрно-золотые штандарты его величества короля Семмера, в воротах стояла дольинская стража — по счастью, в цветах рода Эфферо, далёкого от владений свёкра. Хотя вряд ли её могли узнать в лицо и простые ратники сенора Деррано.

— Сто-ой! Кто такая? — Копья сдвинуты, под шлемами — раскрасневшиеся от мороза лица, заиндевелые усы, брови и бороды.

— Лайсе из замка Ликси, — еле слышно отозвалась доньята. Она уже не соблюдала маскарада, не пыталась выдать себя за юношу, на это просто не осталось сил.

— Ликси? Хм… А сюда-то зачем явилась?..

— Помираю от голода, — честно призналась Алиедора. — Пробираюсь к родне, ближе к Шаэтару.

— А из замка ты, значит, выбралась? — скверным голосом осведомился копейщик, наставив остриё, в то время как его напарник ухватил жеребца под уздцы.

— Брось, Фенше, лютовать, — неодобрительно пробасил третий стражник, ростом на голову выше двух своих собратьев. — Девчонка едва в седле держится, как ещё не свалилась, а ты её тиранить норовишь. Аль не слышал приказа его величества? О взятии Меодора под его державную длань? О том, чтобы зла не чинить, расправ бессудных, иного непотребства, особливо — над жёнами и девами насилия?

— Слышал, слышал, — недовольно буркнул первый стражник. — Да только его величество приказа излавливать его врагов не отменял. Кем ты была в Ликси, отвечай живо!

— Я… я служанка. Белошвейка. Ученица то есть белошвейки.

— А жеребец такой откуда?! Ох и заморила ж ты его, пустоголовая!

Алиедора едва не ляпнула «оттуда же», но вовремя прикусила язык. Дотошный стражник мог попросту проверить клеймо — и увидеть известный всему Долье знак рода Деррано.

— П-подобрала… приблудился… — Она повесила голову.

Копейщик по имени Фенше подозрительно глядел исподлобья, его молчаливый напарник не торопился отпускать поводья, и на выручку доньяте вновь пришёл третий стражник.

— Само собой, подобрала, — прогудел он. — Отродясь в Меодоре справных гайто не водилось.

— Может, украла! — упирался Фенше.

— Украла! Ох, насмешил! Да ты глянь на неё, глянь хорошенько — она и сейчас, с голодухи едва не окочурившись, крошки чужой не возьмёт, заплатить постарается! Отвали, Феншо, ты, Гайри, отпусти жеребца, а ты, дева, не бойся. Мы — из войска королевского, не разбойники, не лиходеи какие. На вот, возьми, — воин полез в поясную сумку, достал краюху. — Не взыщи, сами не роскошествуем.

— С-спасибо… благослови вас Ом Прокреатор и все Семь Зверей…

— Стой, не накидывайся! — Высоченный стражник схватил её за руку. — Помаленьку откусывай, живот лопнет!

— Ы-ы-ы… — Жёсткие пальцы удерживали хлеб, не давая зубам впиться в горбушку.

— Ничего, ничего, дева… Лайсе из замка Ликси… ешь неспешно, сейчас кипятка тебе дам…

Кажется, никогда ещё она не ела ничего вкуснее.

— Жебжен, ты на посту стоишь или малолеток охмуряешь? — не преминул отпустить колкость Феншо.

— Подданной нашего всемилостивейшего владыки помощь оказываю, — рыкнул Жебжен, и Феншо на всякий случай отодвинулся подальше.

Алиедора ела, изо всех сил стараясь не торопиться. Глупо помереть от заворота кишок, когда спасение так близко. Конечно, куда этим тупым стражникам заподозрить в ней высокородную доньяту! «Ничего-ничего, жалей меня, глупец. Я еще посмеюсь, когда вам всем, «королевскому войску Долье», воткнут в брюхи по доброму колу».

Беглянка нашла в себе силы умильно улыбаться и хлопать ресницами, стараясь, чтобы во взгляде отражалось «достаточно благодарности». Она выберется из этого кошмара, непременно выберется. И тогда покажет всем — кто хлестал её розгами, кто напал на её родной замок, кто разорял земли сенора Венти, кто убил её отца…

«Вас никто не звал в наши пределы. Вы можете жалеть несчастную замёрзшую девчонку, но вы же, войдя в раж, не пощадите грудного младенчика. Отчего цветущий Меодор обратился в безжизненную пустыню? Не от таких ли, как вы?..»

Но вслух доньята этого, разумеется, не сказала.

…Её пропустили, вдобавок снабдив внушительно выглядящей подорожной. Живот блаженно урчал — в нём уютно устраивалась краюха хлеба, запитая парой кружек обжигающего кипятка; больше у стражников его величества Семмера, владыки Долье и Меодора, ничего не нашлось. Под конец даже Феншо перестал зыркать на неё недобрыми буркалами.

Воспрял и гайто — ему досталось немного сена из королевских яслей. Во всяком случае, когда Алиедора выехала на улицы Артола, по-простецки утирая рукавом губы (матушка лишилась бы чувств), жеребец шагал весело, вскинув голову.

От нарядного, праздничного Артола, запомнившегося Алиедоре большими ярмарками, куда её возили девчонкой вместе со старшими сёстрами, остались одни воспоминания. На улицах, меж домами намело снега, сугробы поднимались до окон, и никто их не разгребал. Занесено было слишком много входных дверей и крылец, слишком много сорвано ставней — холодный ветер гулял по выстуженным, разграбленным и запакощенным комнатам, которые некому было убирать. Сиротливо покачивались, скрипели несмазанными петлями вывески мастеров — все лавки закрыты, но почти же и все — взломаны, всё хоть сколько-нибудь ценное — вынесено. Редко-редко над какой крышей поднимался дымок.

Алиедора молча ехала сквозь полумёртвый город. Она узнавала отдельные дома, храмы — но Артол казался сейчас распластованным трупом под ножом школяра-медикуса; помнится, нянюшка с ужасом рассказывала о страстях, что творятся в Дир-Танолли, где ученики выкапывают с наставниками свежие трупы бедняков, за кого некому заступиться, и кромсают их вдоль да поперёк, «смотрят, чего у них унутре».

Сиротливо крутятся кованые флюгера, холодный ветер дует с Реарских гор, где на вершинах уселся старик-морозник, насылающий лютую стужу. Алиедора пробиралась по улицам Артола; редкие прохожие неразговорчивы, лица — исхудавшие, болезненно-бледные. Невольно доньята подумала, сколько ж их не доживёт до следующего урожая.

На едущую верхами бледную девушку нехорошо косились, кое-кто плотоядно облизнулся, глядя на отощавшего, но всё ещё сильного и статного гайто. Доньята вздрогнула, понукая жеребца и спеша оставить жуткое место.

…Она научилась жить в голоде. Он теперь был повсюду — в ней и вокруг неё, заполнял мысли, манил лживыми запахами. В Артоле еды было не достать — хоть и звенят в кошеле, срезанном с пояса бородатого наёмника, монеты, на них сейчас ничего не купишь.

Алиедора уже не могла понять, зачем её понесло в полумёртвый город. На что-то надеялась, глупая, во что-то верила… А во что тут поверишь? Кто сильнее, тот и прав. И нет больше никакого закона. Законы — это для слабых и глупых, чтобы думали, что есть «справедливость». Вот она — спаслась на капище от охотничьей своры, всё одолела и превозмогла, добралась до родного Венти; и всё к чему? Отец погиб, замок хоть пока и не взят, но из осады не вырваться. Помощи ждать неоткуда — если в Меодоре такое разорение, серфы бежали кто куда, не собрать нового войска… Вся надежда на доарнцев, однако те тоже не дураки — не преминут поживиться хоть чем-то, хотя чем тут живиться, горько подумала Алиедора, оглядываясь на полумёртвый город.