Дар тому, кто рожден летать - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Бах cтр.№ 45

Другой диспетчер рассмеялся, опять-таки вполголоса.

— Ну вот, теперь ты знаешь, — сказал он. — На примере этой минуты можно хорошо почувствовать, как здесь всю смену.

В динамиках продолжал едва слышно потрескивать эфир, а бледная линия радара бесконечно ходила по кругу, без малейших признаков усталости. Аэропорт замер в ожидании. В эту минуту, где-то там, в усыпанном звездами ночном небе, упорно пробивался вперед авиалайнер, нацелившись своим носом на площадку, которую защищала наша стеклянная крепость. Он даже не появился еще на дальнозорком оке радара, но с нами заговорил его командир, справляясь о метеоусловиях и перелистывая при этом бумаги в своем планшете в поисках посадочных карт. Его двигатели мерно гудели там в темноте, и стрелки приборов расхода топлива были почти на нуле, подтверждая, что полет был долгим.

Но в диспетчерской воздух был тих и спокоен. Голубые звезды огней, обрамляющих рулежные дорожки, застыли неподвижно-правильными созвездиями. Они готовы были повести за собой любого пилота, если бы ему вздумалось в такое время выруливать на полосу.

Вдруг внизу на стоянке легких самолетов вспыхнул фонарик. Его короткий луч желтым глазом лег на бетон. Затем глаз прыгнул вверх и оказался на стройном фюзеляже Бонанзы, нащупал дверцу и исчез в глубине кабины. Через мгновение он снова появился, и на долю секунды я увидел силуэт пилота, который с фонариком в руках ступил вниз с крыла.

Диспетчеры продолжали вполголоса беседу о том, где они побывали и что видели. А я зачарованно следил за светом фонарика. Куда направляется этот пилот? Почему он решил пуститься в путь так задолго до восхода солнца? Он здесь транзитом, и теперь направляется домой, или наоборот, здесь его дом, а он собрался в чужие края?

Желтое пятнышко света задержалось на мгновение, освещая шарниры элеронов, потом скользнуло по передней кромке правого крыла и исчезло под ним, в углублении для шасси. Внезапно оно появилось на обтекателе двигателя и застыло, терпеливо ожидая, пока все его замки будут открыты и он будет поднят. Затем оно нетерпеливо прыгнуло вовнутрь, осмотрело контакт у свечей зажигания, проверило уровень масла и секунду-другую довольно побродило по ребристым цилиндрам, по основанию двигателя. Вслед за этим обтекатель вернулся на место и его замки защелкнулись. Свет стал ярче, пробежав вдоль размашистого винта, и исчез на другой стороне самолета. Затем снова появился на фюзеляже и забрался в кабину.

На полосе было все так же темно, как и тогда, когда я только пришел, но теперь в ночном мраке появился человек, который подготавливал к полету свой самолет. В бинокль мне удалось разглядеть тусклый свет индикаторов, когда они зажглись в его кабине, еще через минуту загорелись красный и зеленый бортовые огни, и машина обрела видимый объем. Внезапно тишину в нашем замке нарушил голос.

— Диспетчерская, Бонанза четыре семь три пять Браво с дополнительной стоянки, выруливаю на взлет.

Голос оборвался так же внезапно, как и возник.

Из нашего стеклянного куба ему ответил диспетчер. Его ровный профессиональный голос прозвучал в микрофон так, словно это был уже не первый, а тысячный вызов за сегодняшнее утро.

Темноту стоянки пронзил яркий белый луч, и в его свете стали видны на бетоне желтые и белые линии. Луч света поплыл мимо голубых созвездий и направился к концу длинной взлетной полосы, с обеих сторон обрамленной дорожкой из белых фонарей. Там он остановился и погас. Даже в бинокль не удалось бы разглядеть тусклые огни в кабине, лишь по короткому темному разрыву в ленточках голубых огней рулежной дорожки можно было догадаться, что на полосе есть самолет. В наших динамиках снова раздался голос.

— Диспетчерская, три пять Браво; думаю, меня можно поставить в очередь на взлет.

— Неглупый парень, — сказал диспетчер и взял микрофон. — Принимаю в очередь, три пять Браво. Взлет разрешаю, ветер постоянный, движения в воздухе нет.

— Принял, три пять Браво, иду на взлет.

Темное пятно побежало по полосе огней, и через пятнадцать секунд на летном поле снова сияли все огни, а мигающее зеленое пятнышко самолета скрылось за темным горизонтом.

— Прекрасная ночь, — задумчиво произнес в эфир пилот. И снова наступила тишина.

Это были последние слова, которые мы услышали от три пять Браво. Его огни растворились в ночном небе, и мне уже никогда не узнать, где его дом, куда он направился этой ночью и кто он вообще такой. Но в этих последних словах пилота Бонанзы, записанных в диспетчерской на бесстрастную магнитную ленту, чувствовался намек на то, что пилоты отличаются от всех прочих людей.

У каждого из них есть один и тот же непередаваемый опыт полета наедине с собой. Если к тому же их очаровывает одна и та же красота неба, то у них слишком много общего, чтобы стать когда-либо врагами. У них слишком много общего, чтобы не быть братьями.

Летное поле снова погрузилось в терпеливое ожидание, — до следующего самолета.

Какое это было бы братство! Настоящий союз всех тех людей, кто поднимает в небо воздушные аппараты.

— Это рейс Люфтганзы идет к нам, — сказал диспетчер, указывая на экран радара.

Люфтганза была представлена на нем мерцающим эллипсом шириной в четверть дюйма, который медленно перемещался от края экрана к центру. За ним оставался призрачно светящий зеленый хвост, благодаря которому он был похож на крошечную комету, нацеленную в нашу диспетчерскую, находящуюся в центре экрана.

Мы выглянули из окна в кристально чистый ночной воздух — в небе не было ни одного движущегося огня. Комета приблизилась к центру экрана, минутная стрелка хронометра обошла целый круг, а в небе по-прежнему горели лишь звезды.

Затем вдруг вдалеке в виде мигающей красной лампочки показалась Люфтганза, и ее командир нажал на своем штурвале кнопку микрофона. Диспетчерская, Люфтганза Дельта Чарли Хоутел, в пятнадцати милях к востоку, прошу посадку.

Командир говорил медленно и четко, и Люфтганза звучала у него как «Лууфтахнза». Мне пришла в голову еще одна мысль. Он с тем же успехом мог бы сказать:

— Deutshe Lufthansa fur Landung, funfzehn Meilen zum Osten, — и все равно был бы таким же полноправным, а может даже чуть более полноправным членом братства, как и я, стоящий высоко над землей в диспетчерской.

Что если бы все пилоты поняли, — подумал я, — что мы уже братья? Что если бы об этом знал Владимир Телянин, поднимающийся по трапу в кабину своего МИГ-21? Что если бы знал Дуглас Кентон в своем Метеоре, Эрхарт Мензель в своем бронированном Старфайтере, Ро Кум Ну, застегивающий привязные ремни в ЯК-23?

Люфтганза плавно зашла на посадку, ее яркие посадочные огни напоминали глаза, следящие за полосой.

Что если бы члены братства отказались воевать друг с другом?

Люфтганза подрулила к терминалу, и мы в тишине диспетчерской услышали вой четырех ее двигателей.