Мимо денег - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Афанасьев cтр.№ 32

Сабуров принял решение и, полистав телефонную книжку, нашел номер коммутатора «Белой дачи». Еще минут десять ушло на то, чтобы связаться с Гаврюшей Митрофановым. Наконец в трубке зазвучал ничуть не изменившийся, грубый, хамский голос бывшего ученика.

— Проще дозвониться до президента, чем до тебя, Гавриил Стефанович, — попенял Сабуров, едва поздоровавшись. — У вас там что теперь, филиал КГБ?

Узнав учителя, Гаврюша обрадовался:

— Сколько лет, сколько зим, Иван Савелич? Как здоровье, как детишки? Слышал, колдовством занялись? Предсказываете будущее?

Доктору не хотелось продолжать разговор в легкомысленном тоне, тем более уж кто-кто, а Гаврюша прекрасно осведомлен, что у него нет детей. Своеобразный все же человечище. Ни одной фразы не произнесет без подковырки. Сабуров медлил обратиться с просьбой, неизвестно, какая последует реакция — Гаврюша непредсказуем. Обменялись, как водится в таких случаях, малозначащими репликами, и вскоре Митрофанов сам перевел разговор в нужное русло.

— Кстати, Иван Савелич, я ведь тоже собирался звонить.

— Верится с трудом, мальчик мой.

— Истинная правда… Как-никак, некоторым образом я ваш должник, а Гаврюша долги привык отдавать. В той шарашке вы единственный человек, с которым мне удавалось найти общий язык.

— Это верно. На остальных ты все больше лаял.

— Иван Савелич, только чистосердечно Каково ваше материальное положение? Думаю, не ахти?

— Как у всех бывших… Звезд с неба не хватаем.

— Есть возможность немного подработать.

— Ну да? Неужто в хваленом центре здоровья?

— У вас есть возражения? — В вопросе Гаврюши прозвучала незнакомая нотка — враждебность? Не привычное хамство, а именно враждебность. Или настороженность, несвойственная ему прежде.

— Избави Бог, Гавриил Стефанович. Никаких возражений. Польщен. Искренне польщен. И что за халтурка?

— Ничего особенного. — В голосе Гаврюши явное облегчение. — Раз-два в неделю подъехать на консультацию. Чистая формальность. Нагрузка минимальная. Но платят, в общем, неплохо.

Не дождавшись никакой реакции, добавил:

— За час надувания щек — минимум триста баксов. Плюс кормежка. У нас неплохая столовая.

— Ого! — восхитился Сабуров. — А максимум сколько?

— Зависит от того, как потрафите здешнему начальству, — и снова незнакомый блудливый смешок.

«Удивляться нечему, — с грустью подумал Сабуров. — Прилепили тебе каинову печать, братец. Да и я ничем не лучше». Вслух произнес растроганно:

— Спасибо, Гаврюша, что вспомнил про старика… В таком разе у меня тоже есть маленькая просьба.

— Да?

— Хотелось бы повидать одну вашу пациентку. Это трудно?

— Не думаю… Кто такая?

— Берестова Анна Григорьевна… Поступила около месяца назад.

После короткой паузы Митрофанов сухо спросил:

— Чем вызван интерес, Иван Савелич?

Соврал Сабуров непринужденно:

— Чистое совпадение. Прочитал о ней в судебной хронике… Прелюбопытный случай. Я тут готовлю статью для немцев, аккурат укладывается в материал. Но если затруднительно, то…

Вторая пауза длилась дольше первой, и ответ прозвучал еще суше:

— Полагаю, Иван Савелич, вы понимаете, что нашим пациентам вряд ли можно помочь? Специфика, так сказать, производства.

— С какой стати я должен кому-то помогать? Опомнись, Гаврюша. Самому бы кто помог.

— Хорошо… Когда хотите подъехать?

— На какой она стадии?

— На переходной, предпоследней.

— Ага. Так я бы прямо сегодня и подскочил. Часиков в пять годится?

— Договорились, жду, — отрубил Митрофанов и по-хамски, первый повесил трубку.

Как ни странно, после сумбурного разговора отступила накопившаяся за ночь душевная хмарь и он почувствовал себя взбодренным, словно после лесной прогулки. Что бы это значило?

По-простецки, через дверь, окликнул Татьяну Павловну, и та явилась в белом, стерильно чистом халате, с убранными под розовую косынку волосами и с серебряным подносом, на котором дымилась его утренняя чашечка кофе со сливками.

— Танюша, напомни, что там у нас после обеда?

Взметнулись черные брови.

— Я же докладывала… приедет банкир Михальчук, ему назначено на четыре.

— Правильно. Позвони и отмени. Мне надо отлучиться.

— Иван Савельевич, но как же так? — Медсестра поставила перед ним кофе и тарелочку с гренками. — Как я отменю? Они могут рассердиться.

Доктор дружески обнял ее за талию, привлек к себе.

— Ладно, говори, что случилось? Почему плакала?

Татьяна Павловна высвободилась из его рук и стала боком. От нее пахло духами, как от целой цветочной оранжереи.

— Иван Савельевич, бывают же такие люди, да?

— Ну?

— Этот адвокатишка, Гарий Рахимович, помните, обещал?

— Что обещал?

— С Остапушкой поспособствовать. Чтобы пораньше отпустили.

— Ну и как?

— А никак. Слова одни. Обманщик подлый, вот он кто.

— Ты что же, Танюша, переспала с ним?

— Вы же знаете, Иван Савелич, я ради мужа на все готова.

Татьяна Павловна стояла уже почти спиной, чтобы доктор не увидел ее лица, вспыхнувшего алым цветом. Его умиляла сохранившаяся способность краснеть у женщины, прошедшей огни и воды.

— И как он в постели, этот павлин?

— Иван Савелич! Иногда вы такое скажете, прямо стыдно слушать.

— Не мне, Таня, осуждать, но как ты могла поверить прохиндею? У него на лбу написано, что он козел.

Татьяна Павловна сдержанно хихикнула в ладошку.

— Пусть козел… Ради Остапушки я…

— Брось, Танюша… Десять лет прошло. Поди, забыла, как он выглядит, твой Остапушка.

— Неправда ваша! — В гневе Татьяна Павловна обернулась к нему пылающим лицом. — Любовь никогда не стареет.

— Ты действительно так думаешь?

— Я не думаю, я знаю.

Сабуров отпил кофе, захрустел хлебцем.

— Хорошо, я поговорю с адвокатом. Вряд ли будет толк, но поговорю.

— Вас он не посмеет ослушаться, — сказала она как о чем-то само собой разумеющемся.

— Ты так и не ответила, каков он в постели?

Новая вспышка зари.

— Иван Савелич! У него изо рта несет, как из помойки. О чем вы говорите!

— Да-а, — вслух задумался доктор. — Непостижимая вещь — женская любовь…