Сердце красавицы - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Портер cтр.№ 16

— Я преподавала в американской школе в Лондоне, а потом мне стало известно, что подобная школа открывается в Дубаи. Зарплату там предлагали выше. Плюс к этому времени работа утратила для меня новизну. Мне стало скучно в Лондоне. Я подумала и решила, что смена обстановки пойдет мне на пользу. Поэтому заключила контракт на год, а потом так и осталась.

— И после Дубаи переехала в Шарджа?

— Да, и ни о чем не жалею. Меня все устраивает.

— Ты решилась жить в Эмиратах, почти ничего не зная об этой стране?

— Я скучала по твоим сестрам, — сказала Джеслин, умолчав о том, что подобные американские школы открывались в Германии и Франции и что там также требовались учителя, но она предпочла Дубаи. Потому что скучала по Джамиле, Аман и… по нему. Это была возможность жить поближе к ним. — Переехав в Дубаи, мы словно снова стали вместе. Иногда мне даже казалось, что они не умерли, что это страшный сон и однажды я столкнусь с ними на улице.

— Я тебя понимаю, — сказал Шариф. Его глаза стали задумчивыми. — Иногда мне тоже представлялось, будто мы придумали себе их смерть, потому что жизнь била из них ключом. Но может, мои воспоминания только усугубляли твою боль?

— Совсем наоборот, — грустно улыбнулась Джеслин. — Я никогда не уставала слушать тебя, когда ты заводил о них разговор.

— Ты так их любила?

— Как сестер, — просто сказала она. — И, по-моему, я не раз тебе об этом говорила.

— Ты много чего говорила. — Взгляд Шарифа был устремлен куда-то мимо нее. — А за прошедшие девять лет я обнаружил, что не все из сказанного тобой — правда.

Джеслин замерла.

— И в чем же я тебе солгала?

На секунду ей показалось, что Шариф ответит, но он едва заметно покачал головой.

— Я рад, что ты находишь в себе силы говорить о моих сестрах. После их смерти моя мать наложила табу на любую затрагивающую их тему. Впрочем, как и все мы.

— Даже ты?

— Я могу говорить о сестрах только с тобой. Их гибель подкосила всю нашу семью. Думаю, мы избегали разговора о них, чтобы забыть о боли, терзающей наши сердца.

— Я не хочу забывать о своих подругах, — яростно мотнув головой, сказала Джеслин. — Как бы ни были болезненны воспоминания, но я не откажусь о них, потому что очень многое, что было в моей жизни веселого и радостного, связано с ними. Дружба с твоими сестрами — это дар небес. Их нет, но я до сих пор чувствую их любовь.

Взгляд Шарифа вновь сосредоточился на ее лице. В его глазах вспыхнула искорка гнева и тут же пропала.

— Да, они любили тебя и постоянно вставали на твою защиту.

Джеслин показалось, что Шариф хочет добавить к словам еще кое-что и это связано с ней, но он умолк. Она видела, что молчание дается ему с трудом и держит его в напряжении, оставляя ее пребывать в недоумении и растерянности.

Появление слуги с десертом и кофе не изменило ощущения обманчивого спокойствия.

— Ты сказал, что вся ваша семья старается избегать упоминать о сестрах, — неуверенно начала Джеслин, чтобы заполнить тяжелую паузу. — Ты не говоришь о них даже со своим братом Халидом?

— Я не знаю, для кого из членов семьи их гибель стала самым сильным ударом, но Халиду, наверное, пришлось тяжелее всех. Он ведь просто обожал Джамилю и Аман, которые были старше его на три года, а в их любви к нему можно было утонуть. Халид иногда беспокоит меня своей замкнутостью и нежеланием жить среди членов семьи. Я не видел его почти год.

— Он не живет во дворце?

— Нет. Халид — бродяга, и его дом — пустыня.

Шейх снова неожиданно замолк, и Джеслин не выдержала:

— Шариф, почему ты на меня злишься?

Он перегнулся через стол так быстро, что Джеслин не успела ничего понять. Задевая драгоценные камни, его палец стал медленно спускаться к вырезу ее блузки и остановился рядом с жемчугом, лежавшим на груди.

Джеслин судорожно поймала воздух ртом, когда Шариф легонько потер ее грудь костяшками пальцев, и она знала, что ее реакция не ускользнула от его глаз.

— Я мог бы никогда не увидеть тебя здесь. Умная, добрая, милая девушка, которая превратилась в блистательную женщину.

Она едва слышала его слова. Сладкая истома овладевала ею, а ее сердце было готово выскочить из груди. Теплые пальцы Шарифа неторопливо исследовали нежные округлости грудей, которые вдруг стали сверхчувствительными, словно все нервные окончания сосредоточились в одном месте. Соски затвердели и теперь явственно проступали сквозь тонкую ткань.

Джеслин молчала, наслаждаясь его ласками, по которым так изголодалась, и жаждала большего. Ей хотелось, чтобы Шариф касался ее не только своими руками, но и губами, втянул ее соски в рот, поиграл с ними пальцами, языком, зубами…

Ей вдруг стало жарко и волнующе-тревожно. Страсть стремительно набирала силу, превращая ее тело в горячий податливый воск. Роберт, с которым она начала встречаться недавно, никогда не вызывал в ней таких чувств, доводя почти до исступления, касаясь лишь ее груди, как сейчас это делал Шариф.

Боясь, что остатки воли и разума покинут ее, Джеслин с усилием отпрянула от него, не заметив, когда подалась к нему навстречу.

— Ты выбрал подходящую для себя жену, — расстегнув бриллиантовое ожерелье и вложив его в ладонь Шарифа, сказала она. В рассеянном свете от пламени свечей камни таинственно замерцали. — Твоя мать была довольна, отец одобрил твой выбор невесты. Все были счастливы.

— Даже ты?

Джеслин не сразу справилась с застежкой второго ожерелья. Если бы она была уверена, что ее признание хоть что-нибудь изменит, то сказала бы Шарифу о том, что до сих пор жалеет о своей слабости, в то время как ей надлежало бороться за него, доказывая свою любовь, а не отступить в сторону и не ждать, что он сделает первый шаг.

А когда со стороны Шарифа этого шага не последовало, Джеслин совершила вторую ошибку. Она не призналась ему в своей любви из гордости, через которую не смогла переступить, — глупенькая молоденькая девчушка! Но говорить об этом сейчас уже не имело никакого смысла. Время назад не повернуть, а значит, и ворошить прошлое бесполезно.

Джеслин наконец справилась с застежкой. Второй ожерелье легло на его запястье.

— Ты была счастлива? — настаивал Шариф.

Девушка выдавила из себя улыбку. Возможно, она все же поступила правильно. Какая из нее жена шейха? Единственное, что она могла подарить Шарифу — это себя и свою любовь к нему, которая была так же огромна, как бескрайний космос.

— Даже не знаю, что тебе ответить…

Палец Шарифа поднял ее опущенное к столу лицо.

— Тогда почему эти слезы? — смахнув блестящую каплю с ее дрожащих ресниц, спросил он.

— Сожалею, Шариф, куда же без них. — Руки ее дрожали, и Джеслин поняла, что третье, жемчужное ожерелье ей не расстегнуть. — Помоги мне, пожалуйста, с ожерельем.