Пленница в башне - читать онлайн книгу. Автор: Вайолет Уинспир cтр.№ 22

— Такой балкон называется кринолином, потому что дамы могли расправить здесь свои пышные юбки, чтобы они не измялись. — Дон сверкнул белыми зубами. — В старине есть свое очарование, не правда ли?

— В таких нарядах женщины были совершенно беспомощны, потому-то мужчины и не возражали против подобного покроя, — холодно возразила Ванесса, у которой прошел порыв охватившего ее было сочувствия. Да и как она вообще могла сочувствовать самоуверенному и ехидному идальго из Луенды! Она и представить себе не могла, что этот человек может вызвать у нее подобное чувство. Она стояла рядом с ним, прислушивалась к забавному «чак-чак», которое издавали ящерицы, наблюдала за светлячками, вьющимися в зарослях пальм и камфорных деревьев, и понимала, что эта неожиданная отзывчивость пугает ее.

Он повернулся к ней и небрежно оперся локтем о балюстраду, и она еще крепче стиснула пальцы на резном камне:

— И все равно, это было время такой романтики, какой мир больше никогда не увидит. Неужели в глубине души вам не хотелось бы стать участницей любовной интриги, с ее дуэлями, с ее объяснениями с помощью веера, у которого есть свой, особый язык любви? Неужели вы не верите в любовь, вы, которая упрекала меня за бессердечное отношение к Барбаре, которую именно любовь заставила украдкой сбежать из замка?

— Мы с вами по-разному понимаем любовь. — Ванесса уклонилась от ответа. — Вы предпочитаете такую, которая со всех сторон ограничена предписаниями.

— Другими словами, вы хотите сказать, что я несколько старомоден? — Его зубы блеснули в темноте. — А как вы представляете себе любовные отношения? В виде игры? Странно, что британцы относятся к самому яркому в жизни переживанию так бесцеремонно, хотя именно ваша страна породила поэтов, написавших о любви самые проникновенные строки. Наша литература поражает образностью и энергией, но эти слова принадлежат вашему соотечественнику:

Душа души моей, моя, пока я твой,

Мы неразлучны, словно пламень и огонь.

Если бы Ванесса разделяла подобное уединение под тропическими звездами с другим мужчиной и если бы он процитировал эти полные страсти строки, она подумала бы, что он настроен самым романтическим образом и подводит разговор к объяснению. Но подумать такое о Рафаэле де Домерике она никак не могла. Ее бросило от подобной мысли сначала в жар, потом в холод, она всей кожей ощущала на себе его пристальный взгляд и отвернулась, провожая взглядом полет призрачного мотылька.

— Наверное, англичане лучше умеют выражать свои чувства более в словах, нежели в поступках, — ответила она. — По крайней мере, что касается любовных отношений.

— Какая перспектива ждет латинянина, который решит взять в жены одну из этих снегурочек? — усмехнулся дон. — Как быстро ее северные снега погасят его земной огонь? А может быть, он растопит их? Вот это мысль! Конечно, если вообще возможно растопить сердце англичанки.

— Вы спрашиваете или утверждаете? — Она обрадовалась, что их окутывают тени, и, представив себе, что это игра, сдержанно в нее включилась.

— Я спрашиваю, — поддразнил он. — Разве вас не растопил янтарный свет луны и чары сеньора Конроя?

— Это очень личный вопрос, сеньор. — И она непроизвольно опять вцепилась в балюстраду.

— Изучение другого человека — самое увлекательное времяпрепровождение, — ответил он с неизменной учтивостью в голосе. — Испанцы обожают это занятие.

— Но я не испанка, сеньор! — От этих оскорбительных вопросов по поводу ее отношений с Джеком все ее британские принципы встали на дыбы.

— Возможно, именно поэтому я испытываю такое желание подвергнуть вашу личность изысканиям. Да что с вами, малышка, ведь это всего лишь игра! — И он рассмеялся своим низким гортанным смехом. — Где ваш британский спортивный дух?

С самого начала разговора она подозревала, что он просто заманивает ее, чтобы потом придать разговору нужное направление, и при виде веселья на его лице не почувствовала ровным счетом никакого спортивного азарта.

— Я не хочу, чтобы мои чувства подвергались препарированию и бесстрастному изучению, — возмутилась она. — И я… я не потерплю подобного вмешательства.

— Странно слышать это от женщины, — произнес Рафаэль с оттенком ехидства. — По своему опыту знаю, что представительницам вашего пола нравится подобное вмешательство как вы его назвали. Это самое невинное вторжение, которое они могут позволить себе без риска потерять репутацию.

— От вашего опыта отдает цинизмом, — отрезала Ванесса.

— Наверное, для большинства мужчин это неизбежно, — пожал плечами дон. — Невинность и опыт несовместимы, и в этом смысле опыт является подготовкой к встрече с невинностью, которой мы ждем от будущей жены. Вы не узнаете ангела, если не встречались с дьяволом.

«В самом деле?» — подумала она, крепко держась за балюстраду. Она вряд ли могла бы найти в Лусии Монтес сходство с ангелом, но всем известно, что влюбленный мужчина слеп к тем недостаткам, которые могут скрываться за элегантной фигурой и манерами. А как, интересно, у вдовы обстоят дела с невинностью? Три года замужества за другим мужчиной не могли не подпортить товар…

Дон выпрямился над ней во весь свой огромный рост и заметил, что уже светает. Он снова стал далеким и равнодушным, чему она необыкновенно обрадовалась.

— Давайте помиримся, — насмешливо сказал он. — Вас задел мой вопрос, и вы вспылили, но, оставаясь со мной наедине, вы всегда держитесь настороже, а для испанца невозможно игнорировать подобный вызов. Вернемся в дом?

Шагая впереди него, она дала себе клятву, что отныне будет всячески избегать любой возможности остаться с ним наедине. Дойдя до двойных дверей, он поклонился ей с безукоризненной вежливостью.

— Спокойной ночи, мисс Кэррол, — холодно пожелал он.

— Спокойной ночи, дон Рафаэль. — Она поспешно прошла по вымощенному изразцами вестибюлю и поднялась в свою комнату.

Консепсьон, как обычно, отвернула покрывало на кровати и приготовила для нее пижаму и шелковый халат. Халат, правда, не был взят взаймы, но своим цветом вызывал болезненные воспоминания о платьях, которые она носила в Ордазе и которые ей так нравились. Тогда она еще не была приживалкой и иностранкой. Она прикоснулась к яблочно-зеленому шелку и решила, что с первой же зарплаты купит себе что-нибудь из одежды. Ее брови хмурились. Она не обсудила с доном размер вознаграждения, но надеялась, что он проявит великодушие. В разумных пределах, конечно. Потому что она не хотела ничего, что превышало бы обычную плату, которую получали за свои услуги испанские компаньонки.

Забираясь под сетку, она подумала, что утро вечера мудренее. Пусть подождут до завтра дурное настроение и обиды, сомнения и неуверенность в себе. Она повернулась на бок, зевнула, прижалась щекой к подушке и вскоре заснула под звуки колыбельной, которую пели за окном цикады.

Буйные краски цветущих деревьев, море и кораллы, казавшиеся с утра ослепительно свежими, как будто выцветали по мере того, как усиливалась жара. Дальние горы вонзали в небо свои вершины, а их склоны заволакивала легкая розовая дымка. Солнце наступившего дня, который пребывал еще в младенчестве, было слишком хорошо, чтобы его упустить, и Ванесса проснулась — ее разбудил морской ветерок, сладостное дуновение которого врывалось в ее комнату сквозь распахнутое окно. Она быстро оделась и поспешила спуститься в вестибюль, где с радостью обнаружила, что кованая калитка в патио была незаперта.