Великолепная страсть - читать онлайн книгу. Автор: Стефани Блейк cтр.№ 85

– Вы святотатствуете, мадам! Из Евангелия известно, что наш Создатель мужского пола, но это не значит, что он мужчина в буквальном смысле слова. Но Святая книга утверждает, что Господь создал мужчину по своему подобию.

Майра пожала плечами:

– Ну вот видите! – Она оглядела женщин, сидевших полукругом. – Неудивительно, что большинство женщин несчастны со дня сотворения мира!

В битком набитом зале началось нечто невообразимое. Вены на висках Черчилля вздулись. Глаза его, казалось, вылезут из орбит, настолько он был возмущен. Он был полон ярости и почти не верил, что Майра посмела это произнести.

Наконец он заговорил, но голос его дрожал от обуревавших его чувств:

– Вы замужем, мадам?

– Да, замужем, если это имеет для вас какое-нибудь значение.

– В таком случае вашему мужу нужно как следует отдубасить вас палкой.

– Вы самовлюбленный, надутый осел!

С глазами, потемневшими, как штормовое море, Майра бросилась к своему месту в поисках зонтика. Схватив его, она, размахивая зонтиком, как мечом, набросилась на ошарашенного Черчилля. Он встал и поставил стул в качестве преграды между собой и обезумевшей от ярости женщиной.

– Вы понимаете, черт возьми, что делаете? – возопил он в страхе, в то время как Майра продолжала теснить отступающего врага, гоняя его по авансцене. Ее отвага, находчивость и нежелание уступать никому – ни неотесанному мужлану из толпы, ни уважаемому члену парламента – вызвали к ней симпатию и уважение у большинства присутствующих. Они принялись хлопать в ладоши, свистеть, топать ногами и подбадривать ее.

Кто-то кричал:

– Давай, девочка, действуй! Покажи этому щекастому ублюдку, что почем!

– Не позволяй толстяку запугать себя!

Женщины, члены союза, почувствовали некоторое замешательство. Даже Эммелина Пенкхёрст и ее дочери несколько смутились. Миссис Пенкхёрст торопливо поднялась с места и попыталась встать между Майрой и запуганным ею членом парламента. Но Майра мягко отстранила ее и продолжала преследование.

– Мадам, прошу вас! Возьмите себя в руки! – взывал он к ней.

Но безжалостно, как тигрица, преследующая добычу, она оттеснила его на самый край авансцены. Потом с глазами, горящими упоением битвы, она подняла зонтик обеими руками и обрушила его на голову врага, как боевой топор.

– А-ах! – Завопив, как оглушенный ударом бык, он опрокинулся со сцены в первый ряд зрителей. В этот момент трое английских бобби [31] ринулись на сцену из задних рядов зала. Завязалась отчаянная борьба, когда полицейские пытались утихомирить Майру. Это оказалось нелегкой задачей. Она была крупной и сильной женщиной, и силы ее подстегивались яростью и адреналином, выброшенным в кровь.

Наэлектризованные видом страданий их сестры по движению, дамы отбросили всякие сомнения, ринулись на помощь Майре и ввязались в драку.

– Браво! – закричала Эммелина Пенкхёрст. – Дадим им урок хороших манер! – Она подпрыгнула и, к удивлению присутствующих, извлекла из сумочки небольшой хлыст и принялась хлестать им бобби.

Через несколько минут Фри-трейд-холл превратился в арену беспорядочного побоища, в котором приняли участие все присутствующие, в том числе и зрители, вставшие на одну или другую сторону. Мрачные типы, критиковавшие женское движение, ждали только повода начать драку. Они обрадовались такой чертовски славной потасовке, как назвал происходящее один из ее участников, и это продолжалось, пока не прибыл наряд полиции для того, чтобы усмирить этих бешеных кошек из женского движения, усадить в полицейские фургоны и отправить в тюрьму.

Эммелина и Майра стояли в задней части фургона и бодро махали платками своим союзницам из толпы.

– Чертов сброд, – сказал один мужчина другому. – Так им и надо.

– Разумеется, приятель. Но знаешь что? Пожалуй, в том, что говорила эта Пенкхёрст о сходстве их движения с нашим, когда мы делали только первые шаги в борьбе за свои права, есть доля правды.

– Чтоб мне провалиться, но, думаю, ты не ошибся, Джек. У меня вызывают восхищение все, кто умеет постоять за себя, и не важно, кто это – женщина или мужчина.

Суфражисток поместили в общую камеру вместе по крайней мере с еще десятком арестанток, большинство из которых были проститутками. Многих арестанток содержали в общей камере уже не менее недели, не давая им возможности помыться, сменить одежду или причесаться. Камера кишела вшами, тараканами и прочей нечистью, и от немытых тел исходил ужасный запах, а параши, стоявшие в ряд у стены, были переполнены.

– Но это чудовищно! Бесчеловечно! – задыхалась от негодования Майра. – Интересно, мистер Черчилль или его соратники когда-нибудь заглядывали сюда? Видели они эту чертову дыру?

– Я сомневаюсь, – ответила Эммелина. – И я, по правде говоря, рада, что мы сюда попали.

– Да вы в уме, миссис Пенкхёрст? – возмутилась ее товарка, чья сила воли, а возможно, желудок были слабее, чем у миссис Пенкхёрст. – Я до конца жизни не забуду этого кошмарного унижения.

Она заплакала.

– Джеймс предупреждал, что со мной это случится, если я ввяжусь в ваше движение. О-о! Почему я не послушалась его?

Миссис Пенкхёрст посмотрела на нее с презрением:

– Перестаньте скулить, Элла. Ваше поведение – как раз такое, какого от вас ожидают мужчины. В тяжелую минуту вы плачете и падаете в обморок. Я рада потому, что мы имеем возможность воочию увидеть ту сточную канаву, которая существует параллельно с нашей благополучной жизнью, и ту несправедливость, которая царит в нашем обществе. Наше общество обязано устранить все это – несправедливость, нищету, предрассудки, тиранию и ужасное положение обездоленных людей, таких, как те, что мы видим. Должны существовать равные права и справедливость для всех, а не только для привилегированного слоя людей, весьма немногочисленного. И это как раз то, за что борется наша организация, – за справедливость для всех!

К ним подошла одна из сокамерниц. Это была хорошенькая девочка лет пятнадцати, почти ребенок. Она была нарумянена и напудрена, и на лице ее, как на контурной карте, тяжелая жизнь прочертила свои линии – по ним можно было читать эту печальную судьбу, как по книге: пьяница-отец, потаскушка-мать, голод и побои в детстве, и все это выгнало ее на улицу, чтобы выжить, а выжить она могла, только продавая единственное, что принадлежало ей, – собственное тело.

– Черт возьми, вы, девочки, наверное, шлюхи высшего разряда, – сказала она с уважением. – Как пить дать берете по фунту, не меньше.

Майра и миссис Пенкхёрст переглянулись, и Эммелина сказала ей с улыбкой: