К югу от Явы - читать онлайн книгу. Автор: Алистер Маклин cтр.№ 70

Увидеть ван Оффена было нетрудно. Он скорчился у все еще целой дальней стены, опираясь о земляной пол рукой. Рубашка и брюки цвета хаки были залиты кровью, лицо пепельно-серое. Он тяжело дышал, задыхаясь в этом раскаленном воздухе. Николсон проскочил к дальней стене дома старейшин. Надо спешить. Он знал, что оставались считанные мгновения, больше чем полминуты он здесь не продержится. Его одежда дымилась и тлела, измученные легкие не находили кислорода для ослабевшего тела. Жар был словно в печи.

Ван Оффен посмотрел на него мутным, бессмысленным взглядом, вряд ли понимая происходящее. «Он уже наполовину мертв, — подумал Николсон. — Бог знает, как он еще жив остался...» Он замешкался, пытаясь отцепить пальцы ван Оффена от спускового крючка автоматического карабина, но это было делом безнадежным. Державшая карабин рука застыла, как железная. Времени не было. Возможно, уже слишком поздно. Задыхаясь и напрягая остатки сил, Николсон взял раненого на руки. Пот градом катился по лицу, заливая глаза.

Он прошел половину дороги к двери, когда трещавшая крыша стала с грохотом обваливаться. Он резко остановился, как раз вовремя, чтобы не попасть под несколько горящих и дымящихся бревен, упавших с крыши. Поднялся сноп искр, к двери пройти стало невозможно. Николсон повернул голову назад, взглянул вверх сквозь заливающий глаза пот и скорее почувствовал, чем смутно увидел, как падает на него рухнувшая крыша. Он отпрянул в сторону и прыгнул через преграждавший двери завал. В четыре прыжка он оказался у двери. Новые брюки хаки из легковоспламеняющейся ткани сразу вспыхнули на нем. По ногам стремительно побежали вверх проворные языки пламени, обжигая голые руки, державшие безумно тяжелого ван Оффена. В ноздри ударил одуряющий сладковатый запах поджариваемой плоти. Он уже ничего не соображал, сил не осталось, ощущения времени, пространства, цели исчезли — и вдруг он почувствовал, как его схватили сразу несколько рук и вытащили в холодный, упругий, полный жизни ночной воздух.

Было бы самым легким делом в мире передать ван Оффена в протянутые руки, рухнуть самому на прохладную землю и забыться в благостном неведении. Это желание было почти непреодолимо. Но он не сделал ни того, ни другого. Он просто стоял, широко расставив ноги, и хватал большими глотками воздух, постепенно приходя в себя. Постепенно дрожь в ногах прекратилась, глаза прояснились. Он увидел Уолтерса, Эванса и Уиллоуби, стоящих вокруг него, но он, не обращая на них внимания, растолкал всех и понес ван Оффена к убежищу, к ближайшей подветренной хижине в деревне.

Медленно, очень бережно он опустил раненого на землю и стал расстегивать пробитую пулями и залитую кровью рубаху. Ван Оффен поймал его ладонь своими слабыми руками.

— Вы понапрасну тратите время, мистер Николсон, — слабо прошептал он сквозь кровавое бульканье в горле. Его едва можно было услышать в треске и реве пожара.

Не обращая внимания на его слова, Николсон разорвал рубаху и невольно поморщился, увидев раны. Чтобы ван Оффен остался в живых, его необходимо было перебинтовать, и немедленно. Николсон разорвал свою излохмаченную и обуглившуюся рубаху и забинтовал раны, глядя на искаженное болью лицо немца. Губы ван Оффена изогнулись в подобии улыбки, неизвестно по какому поводу. Его глаза уже затуманились от наступающей потери сознания.

— Я сказал вам, не тратьте времени... — пробормотал он. — Катер... катер Кисеки... захватите его... На нем есть рация. Может быть, большой передатчик. Вы слышали, что сказал Ямата... Уолтерс может передать радиограмму, — настойчивым шепотом говорил ван Оффен. — Давайте же, мистер Николсон. Поспешите. — Он безвольно отпустил руку Николсона и уронил раскрытые ладони на утрамбованную землю.

— Почему вы сделали это, ван Оффен? — Николсон посмотрел на раненого и медленно покачал головой. — Почему, скажите ради бога, вы сделали это?

— Только Бог знает. А может быть, я тоже знаю. — Он тяжело дышал, часто и мелко хватая воздух. И каждый раз изо рта вырывались прерывистые слова. — Тотальная война есть тотальная война, мистер Николсон. Но это работа для варваров. — Он сделал слабый жест в сторону пылающей хижины. — Любой из моих земляков, если бы был здесь со мной сегодня вечером, сделал бы то же, что и я. Мы люди, мистер Николсон, мы просто люди. — Он поднял слабеющую руку, дотронулся до своей обнаженной груди и улыбнулся. — Если вы разрежете нас, разве не потечет кровь?

Его стал душить приступ кашля, он извивался, содрогаясь всем телом. Когда приступ прошел, он стал вдруг таким спокойным и неподвижным, что Николсон быстро нагнулся, убежденный, что раненый умер. Но ван Оффен вновь поднял веки, медленным, мучительным усилием, и улыбнулся Николсону, глядя подернутыми дымкой глазами.

— Мы, немцы, легко не умираем. Это еще не конец фон Оффена... — Он долго молчал, потом опять зашептал: — Победа в войне обходится очень дорого. Она всегда обходится очень дорого. Но порой цена ее бывает слишком высока. Тогда победа не стоит цены. Сегодняшним вечером запросили слишком высокую цену. Я не мог заплатить такую...

Огромный язык пламени судорожно всплеснулся над домом старейшин, осветив их лица красным свирепым светом. Лицо ван Оффена опять стало белым и неподвижным. Он продолжал что-то бормотать о Кисеки.

— Что вы говорите? — Николсон склонился над ним так низко, что почти касался лицом его губ. — Что вы сказали?

— Полковник Кисеки... — говорил ван Оффен словно издалека, пытаясь улыбнуться, но лишь слегка скривив нижнюю губу. — Возможно, у нас есть что-то общее. Думаю... — Голос пропал. Он собрался с силами и продолжал погромче: — Думаю, у нас обоих есть одна слабость — любовь к очень маленьким детям.

Николсон пристально поглядел на него, но его внимание отвлек громкий треск, и он обернулся. Стена пламени рванулась вверх, осветив все самые отдаленные уголки маленькой деревни. Дом старейшин, у которого сгорели последние опоры, рухнул, и пламя разгорелось сильнее прежнего. Однако буйство огня продолжалось лишь несколько мгновений. На глазах у Николсона языки пламени опали, со всех сторон надвинулись темные, мрачные тени. Николсон повернулся к ван Оффену, но тот уже был без сознания.

Николсон с трудом выпрямился и, не вставая с колен, смотрел на этого тяжелораненого человека. На него сразу навалилась вся опустошенность, все отчаяние, вернулась резкая боль в обожженных ногах и руках. Появилось неодолимое желание расслабиться, отдохнуть от пережитого в мягкой надвигающейся темноте. Глаза стали слипаться, руки безвольно опустились, но какой-то крик заставил его встрепенуться. Он услышал топот бегущих по деревне ног и почувствовал, как чьи-то пальцы больно впились в его обожженное предплечье.

— Давайте, сэр, давайте! Ради бога, сэр, скорее вставайте на ноги! — закричал Маккиннон свирепо и отчаянно, наверное, впервые в жизни. — Они захватили их, сэр! Эти желтые дьяволы захватили их!

— Что-что? — Николсон замотал головой из стороны в сторону. — Что они забрали? Планы? Алмазы? Да пусть они катятся...

— Надеюсь, что алмазы отправятся в ад и сгорят там вместе со всеми маленькими желтыми ублюдками Востока. — Маккиннон полувсхлипывал, полукричал с глазами полными слез. Он сжал кисти рук, громадные его кулаки побелели от напряжения. Он почти ничего не соображал от бешенства и ярости. — Эти гады взяли не только алмазы, сэр! Хотел бы я, чтобы было только так! Эти жестокие дьяволы захватили с собой заложников. Я видел, как их швыряли в грузовик. Капитана, мисс Драчман и бедного малыша.