Умный, наглый, самоуверенный - читать онлайн книгу. Автор: Вера Коркина cтр.№ 25

— Мне срочно надо в Ейск. — Ира сердито выстрелила глазищами.

— Зачем так далеко?

— Я там живу. Портсигара у меня нет. Зря тратите время.

— А жаль.

Побеседовав с одной, он оттягивался с другой, помоложе, и, судя по тому, как эта свиноматка бодро скакала, ей это было не в лом. Такое вышло распределение функций. Левша никуда не спешил. Пушкин еще месяц прохромает, значит, есть время все обдумать обстоятельно.

Иру он наказал. Запер на сутки, ставни на засовах. Когда вернулся, она обрадовалась свету, еде и человеческому голосу. Первый день был забыт. Постепенно она к нему привыкла и разговаривала много и охотно, совершенно не интересуясь слушателем. Говорила, просто потому что нужны были уши. Может, ей и глухой бы сгодился, но Левша был само внимание. Они даже пару раз выпили, когда он привозил шашлыки из придорожного ресторана. Ира рассуждала о себе, о том, что жизнь зашла в тупик, и сетовала, что Саша, на которого надеялась, загрузил своими проблемами. Левша подумывал предложить ей сделку: он держит ее, грубо говоря, в заложницах и одновременно распутывает историю с пропавшим мужем. Можно съездить в Ейск вместе. Отчего не помочь красивой женщине?

Ира призналась, что ей с ним проще, чем с Пушкиным: привыкла к мужу, который старше. Выяснилось, что Левша и ее исчезнувший супруг одного года рождения. «Оба змеи», — усмехнулась Ира и принялась гордо курить. На ее вопрос, какого рода у них отношения с Авиловым, Левша ответил — конкурентного, бросив на нее взгляд, на который она ответила прямым, не смущающимся взглядом. Она, видимо, полагала, что и он спросит о том же, но он не спросил.

И хотя в ее поведении присутствовал оттенок невроза, загнанного вглубь ожесточения, Левша видел, что эту девушку трудно сломать. Характер у нее был, это несомненно. Однажды заметила, что заключение считает отпуском. Левша улыбнулся и протопил вечером избу. В общем, он ждал, пока созреет Пушкин, решив предложить ему обмен. Хотя отдавать не хотелось — самому нравилась.

Но тут сбежала веселая свиноматка. Настоящая свинья — подрыла бревна и утекла. Левша перевез Иру в гостиницу, пообещав в ближайшие дни купить билеты в Ейск. К Пушкину она возвращаться не собиралась.

Авилов доковылял до комнаты домработницы и обнаружил на стене Леонардо ди Каприо — в волосах красовались рога, глаза и губы подведены ярко-синим, один зуб черный, из ушей, как кишки, лезли цветы. Лео зловеще улыбался лицом трансвестита. Авилов хохотнул. Зазвонил телефон.

— Полковник Миронов.

— Слушаю вас, Юрий Максимыч.

— Ира вернулась. Все в порядке.

— Уф-ф, гора с плеч. Можно с ней переговорить? Ира?

— Да Саша. — Его резанул спокойный голос.

— Я думал, тебя похитили.

— Так оно и есть. Но все закончилось удачно.

— Когда ты вернешься?

— Никогда.

— Ты так решила? Печально. Ты оставила сумку с вещами.

— Как-нибудь передашь с оказией. Может, тетя Нюра поедет.

— Это все, что ты имеешь мне сказать?

— А ты рассчитывал на большее?

— Ты нашла мужа?

— Нет необходимости.

— Ты очень ревнивая, Ирка. Собственница.

— Какая есть, что ж теперь рассуждать.

— Прости за любопытство, а тот, кто тебя украл…

— Я ничего о нем не знаю, — перебила она. — Если он тебе нужен, с ним и поговори.

— Предложение, конечно, интересное, — хмыкнул Авилов, — хотелось бы внедрить в жизнь. Если как-нибудь, ну там случайно, он тебя снова украдет, передай поклон от Пушкина.

— Как только украдет, непременно передам.

— Пока, любимая, не злись, ты же знаешь, я твой до конца.

— Играй в свои игры, мальчик, а меня не впутывай.

— Что бы ты понимала в играх… Игрок — только тот, кто играет смеясь. Самое главное — носить внутри смех, а с этим проблем нет. Проблемы с тем, Ира, чтобы хоть к чему-то отнестись серьезно. Я на тебя надеялся…

Он нажал кнопку первым, оборвав сам себя. Хватит этих песен… Неужели Ирка спелась с Левшой? Неисповедимы пути господни. И как же это произошло, интересно? Похитив Иру, Левша ни в коем случае не должен был выпустить ее из рук, она его единственная защита. А Ира как ни в чем ни бывало улетела домой, под крыло к полковнику. Ей удалось обмануть Левшу? Или все же спелись? Это было бы чересчур. Отдать дело, отдать девушку идефикс и три месяца по его милости проваляться без ног. Это слишком. Он задумался об Ире — даже не позвонила, и если бы не полковник…

Они прилетели с Яковом в Ейск, и дела завертелись. В городе с ней здоровались, на набережной улыбались.

Две недели, пролетевшие как один день, оказались для них благоприятными. Днем они занимались делами, а вечерами шли в «Приют рыбака», где на окнах висели сети и жарили угрей на углях, а парни в сомбреро пели под гитару «Бэса, бэса мэ мучо…». Потом гуляли по набережной под огромной низкой луной, дышали запахом моря. Уходили далеко от пляжей, туда, где начинались строительные вагончики, деревья, тропинки среди камней. Южное небо светилось, как бархат ювелирной витрины, голоса людей оставались все дальше. Яков держал руку у ней на плече. Они столько времени провели вместе, что Ира сжилась со своим тюремщиком, точно забыла о том, что сидела под замком, а он ей не напоминал.

— Хотите, сходим в казино? — предлагал Яков.

— Нет. Не хочу.

— Почему?

— Не люблю проигрывать. Страшно злюсь.

— Кто же любит? Никто не любит.

— Не могу смириться.

— Гордыня? — Он усмехнулся. — Знакомо. Приходится тренироваться, чтобы выложить все, что есть, и начать сначала.

— Лучше не терять.

— Так не бывает. Чтобы получить большее, нужно уметь поступиться меньшим.

— А нельзя обойтись без этого?

— Вряд ли. Если живешь, как трава, то все растратишь: и силы, и зубы, и желания. А если совершаешь действия, то можно кое-что и получить.

— Например, костыли.

— Или банкой шпротов в лоб. — Они улыбнулись.

— Это как на дороге, — заметил Яков. — Если обоюдка, то виноват тот, кто совершал маневр. Виноват — плати.

— Это еще что! Бывает и маневра не совершал, а платишь. Вот что обидно.

— Об этом и речь. И так обидно, и по-другому обидно, женись или не женись, ты все равно раскаешься, но я предпочитаю, если жалеть, то о сделанном… А если вы о себе говорите, то отель строил ваш муж, он совершил маневр и все потерял, так и не берите на себя чужую неудачу. — Они молчали, под ногами тяжело раздвигался песок. — Хочется плавать, но прохладно. Не люблю осень.!. В детстве я много плавал, потому что врачи советовали разгружать позвоночник. У меня тяжелая голова, и вообще кости тяжелые. Когда я был худым подростком, мои приятели найдут толстяка и говорят: «Спорим, он весит больше тебя». Никто не верил, все проигрывали.