Сукин сын - читать онлайн книгу. Автор: Вера Коркина cтр.№ 28

Лицо следователя побагровело, как осенняя листва, и больше уже не меняло цвета. Местная пресса честила его в хвост и в гриву, начальство изъяснялось матом. Он и думать забыл об ужинах у Нины и все время размышлял, с кем играет в кошки-мышки. Он чуял противника, его тихую хватку, гадскую хитрость. Тот подставлял ему то одну, то другую фигуру, и те послушно валились. Всякий раз круг подозреваемых сужался, следователь менял версию, ему мерещилось, что теперь он напал на след, но новая конструкция с треском разваливалась.

Случай с Геннадием Постниковым можно было считать классическим. Зося дала наводку, он предъявил обвинения, и новый подозреваемый немедленно упал с балкона. Лишь только всплывала информация, падала пешка. Наталья Науменко догадалась о чем-то первой, первой же и пострадала. Затем «отравился грибами» господин ревнивец: видно, тоже кое-что знал. Теперь очередь дошла до художника, потому как тоже сунул нос, куда не следует. Александр Евграфьевич попал под раздачу случайно или нет? Инсульт Павла Егоровича — случайность или нет? Можно спровоцировать инсульт?

Депутат уезжает, версия с шантажом пока провалилась, никто его не тронул. Хоть то хорошо, что федералы успокоятся. Но сколько-нибудь понятные нити с отъездом Спивака обрывались. Без депутата рукопись не нужна. Она годилась только для шантажа. Если шантаж не удался, то что? Вот ведь нелепица. Может такое быть, что тот, кто свистнул рукопись, сделал это под шумок, не имея понятия, что с ней дальше делать? А теперь, когда поднялась суета, спрятал в надежное место, где она и пребудет, пока не истлеет. И отвечать придется только руководству заповедника, за которым она числится. Если представить, что все случилось по чистому идиотизму, то это, однако, не отменяет того, что тот, кто все спроворил, испугался и от страха калечит свидетелей.

Допустим, что рукописью хотела воспользоваться Тамара из личной корысти, но ее заподозрила Науменко и оказалась в больнице. Тогда рукопись должна быть у Тамары. Науменко тоже нельзя считать выбывшей из игры, потому что со слов господина ревнивца известно, чем она занимается в больнице. Расследованием.

Зачем художнику было сталкивать с крыши Шурку? Если бы его столкнул Тамарин муж, тогда еще как-то понятно. И чего до смерти испугался Геннадий Постников? Все, хватит рассуждать. Постникова из могилы достану, пусть попробует отказаться хоть от одного адвоката. Он решил тупо таранить, действовать напролом и поехал в больницу.

Сцена там произошла кошмарная, кошачья схватка, иначе не назовешь. Постников шипел, утробно выл и говорить отказывался, звал на помощь, закатывал глаза, а в финале помочился в кровать. Как кошка, когда ей хвост прищемят. Следователь, не выдержав, бежал. Хотелось убить изворотливого гада, раздавить, как клеща или другое зловредное насекомое, но по прошествии часа результат поездки Шишкина устроил. К подозрениям насчет Постникова он больше не возвращался. У него появилось убеждение, что человек, публично обдувшийся, на кражу рукописи не способен. Есть масштаб: один убийца, другой форточник. Постников был даже не форточник, он только и мог, что стоять на шухере. Или оказаться случайно поблизости. Скорей всего, так и было, потому что бздит.

Шишкин одиноко сидел в кабинете, вычерчивая схему. Все подряд стали казаться ему подозрительными. Почему Авилов уворачивается от дачи показаний, выдавливает кривые улыбочки? Ловит рыбку в мутной воде? Нина тоже молчит, понятно, выгораживает. Эти на припеке любви.

Шишкин решил начать жестко давить на свидетелей, вопрос лишь, с кого начать. Пожалуй, с Тамары и ее слежки за Науменко. Пусть объяснится. Шишкин продумал, чем зацепить Тамару. Начать с акций и подвести к совпадению ее приезда с отпуском Спивака. Мужа допросить сразу после нее. Выяснить, как планировался отдых. Михал Михалыч записал вопросы жене в одну колонку, вопросы мужу — в другую.

Тамара явилась в черном и с соответствующим выражением лица.

— Когда вы решили поехать в заповедник? — Шишкин, памятуя о ее способностях морочить голову следствию, решил сразу взять быка за рога.

— Прошлой осенью.

— Это ваш выбор?

— Мой.

— Чем его объяснить?

Тамара равнодушно пожала плечами, под глазами расползлись темные круги, вид был усталый и отрешенный.

— Ваш супруг во время кражи в музее заходил в дом и вышел с чехлом от зонта, в котором, вероятней всего, находилась рукопись. Он был единственным, кто в этот промежуток времени отлучался. И не куда-нибудь, а именно в дом.

— Ерунда, — Тамара уставилась в окно, на обращая на следователя внимания.

— Попрошу вас не отвлекаться на посторонние предметы.

— Е-рун-да, — по слогам повторила женщина.

— Есть показания свидетелей.

— Каких еще? — у нее раздулись ноздри и начали ходить ходуном.

— Гражданки Свенцицкой.

— Поблядушка… Ты что, таким веришь? — она расстегнула сумку, достала огромный платок и принялась обмахиваться.

— Я прошу вас, ведите себя, как подобает в милиции. — Тамара принялась мерно раскачиваться со стулом, стул угрожающе прогибался и скрипел, следователю было не по себе.

— Что мне твоя милиция, родня? За что ее уважать? Вор на свободе, должность занимает, честный человек лежит в могиле, и где твоя милиция? — горько пожаловалась Тамара.

— Тамара Айвазовна, история с акциями авиазавода — это отдельно. Акции вашего отца нужно отстаивать в судебном порядке. Сейчас речь не о них.

— Проведал, значит, знаешь… Муж говорит то же. Но если я жить не могу? Отец не дает, каждый день его вижу, каждую ночь… — Тамара раскачивалась, закрыв лицо платком. В комнате стоял тяжелый запах женского пота, духов, лекарств. Следователь поднялся и открыл окно, впустив свежий воздух.

— Отцу вы не помогли, а мужа погубили. Я вынужден его арестовать по обвинению в краже рукописи.

Тамара покачнулась сильней, лицо медленно залилось краской, стул заскрипел. Шишкин быстро налил и подал ей воды, Тамара потянулась к стакану и повалилась набок. Следователю пришлось звать на помощь. На счастье, у Тамариного мужа оказались с собой лекарства. Женщину уложили на диван в коридоре, а Максима Субботина следователь попросил пройти в кабинет.

— Вы соображаете, что наделали? — спросил Шишкин. — Верните рукопись. Если вернете, вам скостят срок, — подозреваемый посмотрел внимательно, не выразив удивления.

— Ее у меня нет.

— А где она?

— Ее украли. Можно нам поехать в город к врачу? У жены обострение депрессивного синдрома, все может плохо закончиться… Вина перед отцом. Он ей является и хочет, чтобы за него отомстили, приказывает, посылает. Доктор сказал, что маниакальные депрессии неизлечимы.

— Зачем же вы потакаете болезни? — возмутился следователь.

— Иначе невозможно. Или жить так, или никак.