Жатва - читать онлайн книгу. Автор: Тесс Герритсен cтр.№ 77

Эбби тоже встала. Они стояли, глядя друг на друга, словно решая, стоит ли закончить этот длинный разговор.

— Почему меня отпускают? — спросила Эбби.

— У нас пока нет оснований предъявить вам обвинение.

— Вы считаете, я виновна?

Кацка молчал. Эбби понимала: он не обязан отвечать на такие вопросы. Но ей казалось, что он мысленно составляет более или менее честный ответ. В конце концов Кацка решил полностью игнорировать ее вопрос.

— Ваш ждет доктор Ходелл, — сказал он. — Возле окошка дежурного.

Он повернулся, открыл дверь.

— А мне с вами, доктор Ди Маттео, еще придется встретиться.

Не попрощавшись, Кацка вышел.

Эбби побрела по коридору к выходу. Возле окошка дежурного ее действительно ждал Марк.

— Эбби, — тихо произнес он.

Она позволила себя обнять, но прикосновение его рук не отозвалось огнем во всем теле. Наоборот, Эбби почувствовала непривычное онемение. Отстраненность. Ей показалось, будто она плывет под потолком и издали наблюдает за объятиями и поцелуями двух незнакомых людей.

И точно так же, откуда-то издалека, прозвучали его слова:

— Поехали домой.

Бернард Кацка стоял рядом с дежурным и смотрел за парой, направлявшейся к дверям. От его внимания не ускользнуло, с какой нежностью и заботой доктор Ходелл обнимал эту женщину. Такое в полицейском участке увидишь не каждый день. Заботу. Любовь. Куда чаще пары ссорились, кричали друг на друга. Синяки на лицах, разбитые губы, пальцы, готовые вцепиться в волосы. Или нескрываемое вожделение. Вожделение он видел постоянно. Некоторые женщины забывали, что находятся в стенах полицейского участка, и вели себя с откровенным бесстыдством шлюх, фланирующих по улицам «Поля боя» [10] . Кацка не был совсем невосприимчив к подобным вещам. Его организм иногда тоже требовал интимной близости с женщиной.

Но любовь… Он слишком давно не испытывал любви. И сейчас он завидовал Марку Ходеллу.

— Эй, Слизень! — крикнули ему. — Вас вызывают по третьей линии.

Он потянулся к телефону.

— Детектив Кацка слушает.

— Отдел медицинской экспертизы. С вами хочет поговорить доктор Роуботам. Не вешайте трубку. Сейчас он подойдет.

Кацка ждал, оглядывая пространство возле дверей. Эбби Ди Маттео и Марк Ходелл ушли.

«У этой пары есть все, — думал он. — Внешность. Деньги. Завидная карьера. Какая женщина согласится рискнуть достигнутым, чтобы избавить от боли умирающую старуху?»

— Слизень, ты еще не уполз? — послышался в трубке голос Роуботама.

— Нет. А в чем дело?

— Сюрприз у меня.

— Хороший или плохой?

— Назовем его неожиданным. Я получил результаты ГХМС по телу доктора Леви.

За аббревиатурой скрывалась газовая хромато-масс-спектрометрия. Ее методами криминалистическая лаборатория определяла содержание наркотиков и токсинов.

— Ты же вроде искал и ничего не нашел, — заметил Кацка.

— Верно. Мы не обнаружили обычных препаратов. Наркотиков, барбитуратов. Но они определяются методом иммунологического анализа и тонкослойной хроматографии. А доктор Леви был врачом, и я подумал, что в его случае нам нельзя ограничиваться обычными анализами. Я проверил его тело на фентанил, фенциклидин и ряд летучих соединений. И вдруг проба из мышечной ткани дала положительную реакцию на сукцинилхолин.

— Это что такое?

— Нервно-мышечный блокирующий агент. По воздействию соперничает с ацетилхолином — нейтротрансмиттером, который вырабатывает организм. Эффект похож на d-тубокурарин.

— Курарин… схоже с ядом кураре?

— Да, но сукцинилхолин имеет другой химический механизм. Его широко применяют при операциях. Он позволяет обездвижить мышцы на время операции. Облегчает газообмен в легких.

— Ты хочешь сказать, что доктор Леви был парализован?

— Да. Он был совершенно беспомощен. Самое скверное, что сознание не отключалось. Все понимал, но оказать сопротивление не мог… Страшнее смерти не придумаешь.

— Как это вещество вводится в организм?

— Обычная инъекция.

— Мы не обнаружили на его теле следов иглы.

— Ему могли сделать укол в голову. Волосы скроют след так, что и не заметишь. Быстрый булавочный укол. Мы вполне могли пропустить след, учитывая посмертные изменения тела.

Кацка задумался. Он вспомнил разговор с доктором Ди Маттео. Тогда он не придал особого значения ее словам.

— Скажи, ты бы мог посмотреть результаты двух давнишних вскрытий? Шесть лет назад с моста Тобин прыгнул человек по имени Лоренс Кунстлер.

— Повтори еще раз его имя… Так. Записал. А кто второй?

— Доктор Хеннесси. Имени его не помню. Несчастный случай. Отравился угарным газом. Вся семья погибла.

— Кажется, что-то помню. У них был совсем маленький ребенок.

— Да, эта история. Я постараюсь провернуть запросы на эксгумацию.

— Слизень, ты что собрался искать?

— Пока не знаю. То, что просмотрели тогда, но найдем сейчас.

— И ты хочешь что-то найти в останках шестилетней давности? — засмеялся неисправимый скептик Роуботам. — Да ты никак решил заделаться оптимистом.

— Миссис Восс, вам опять прислали цветы. Принести сюда? Или вы хотите, чтобы я оставила их в гостиной?

— Нет, принесите сюда, — попросила Нина.

Сидя в кресле возле своего любимого окна, она смотрела, как горничная внесла вазу в спальню и поставила на ночной столик. Теперь женщина стремилась придать букету более привлекательный вид, разделяя стебли. Нину омыло волной аромата шалфея и флоксов.

— Поставьте вазу сюда, рядом со мной.

— Хорошо, мэм.

Горничная перенесла вазу на чайный столик возле кресла Нины. Но вначале ей пришлось убрать оттуда вазу с восточными лилиями.

— Это ведь не ваши привычные цветы?

Чувствовалось, горничная не одобряет букет, присланный хозяйке.

— Да, — улыбнулась Нина, глядя на необычную подборку.

Она любила цветы и хорошо разбиралась в них. Бегло взглянув на сполохи красок, она сразу определила, из чего составлен букет. Русский шалфей и розовые флоксы. Фиолетовые рудбекии и желтые гелиопсисы. И ромашки. Множество ромашек. Такие обычные, неприметные цветы. И как только кому-то удалось найти ромашки в середине октября?

Она провела рукой по головкам цветов, вдыхая ароматы позднего лета. Нина помнила запахи своего сада. Как она любила возиться с цветами. Болезнь лишила ее и этой радости. Лето прошло. Их дом в Ньюпорте закрыт на зиму. Наступил самый ненавистный для нее сезон. Увядание сада. Возвращение в Бостон, в этот дом с позолоченными потолками, резными дверными проемами и ванными из каррарского мрамора. Здесь было много темного дерева, а оно всегда действовало на нее угнетающе. Их летний дом был пронизан светом, теплым ветром и запахом моря. А бостонский дом всегда навевал мысли о зиме.