Бесконечное море - читать онлайн книгу. Автор: Рик Янси cтр.№ 11

И я рассказала ему историю о том, как погиб наш папа. Как он выкрал винтовку у одного из плохих парней и в одиночку перебил дюжину глушителей. Как он стоял перед Вошем и говорил ему: «Вы можете уничтожить наши тела, но вам не уничтожить наши души». Он пожертвовал собой, чтобы я смогла убежать и спасти брата от злой галактической орды. Папа верил, что наступит день, когда Сэм соберет оставшихся в живых людей и спасет мир. Пусть Сэмми запомнит мои слова, чтобы в его памяти не возникала картина, как его отец в свои последние мгновения ползет, истекая кровью, по грязи.

Брат заснул, а я выскользнула из кровати и вернулась на пост у окна. Полоса парковки, заброшенная закусочная («Все, что можно есть в среду!») и серая, уходящая в черноту лента шоссе. На Земле тихо и темно, – наверное, такой она и была до появления людей, наполнивших ее шумом и светом. Что-то подошло к концу. Начинается новая эпоха. А сейчас – промежуточное время. Пауза.

На шоссе, около заехавшего на разделительную полосу внедорожника, свет звезд отразился от темного предмета, в котором я сразу опознала ствол винтовки. У меня на секунду остановилось сердце. Тень метнулась к деревьям, и я заметила мерцающие, черные как вороново крыло, идеально гладкие и абсолютно прямые волосы. Это была Рингер.

У нас с нею с самого начала не заладились отношения, и чем дальше, тем хуже они становились. Все, что я говорила, она воспринимала с ледяным презрением, как будто я дура или просто сумасшедшая. Особенно когда дело касалось Эвана Уокера.

«Ты уверена? Это нелогично. Как он мог быть одновременно и человеком, и пришельцем?»

Чем больше я заводилась, тем спокойнее она становилась. Можно сказать, что в результате нашего взаимодействия происходила бурная химическая реакция. Допустимо сравнение и с формулой Эйнштейна E = mc2 – стремительный переход массы в энергию вызывает мощный взрыв.

Слова, которыми мы обменялись перед ее уходом, были прекрасным тому доказательством.

– Знаешь, Дамбо – я понимаю. Это из-за больших ушей. Наггетс – потому что Сэм такой маленький. Чашка – тоже понимаю. Зомби – не очень. Бен не хочет рассказывать. Ну и Кекс, я догадываюсь, – из-за того, что он такой пухляк. Но почему – Рингер?

В ответ – ледяной взгляд.

– Я из-за этого чувствую себя какой-то отщепенкой. Ну, знаешь, как единственный член шайки без погоняла.

– Без позывного, – поправила она.

Я посмотрела на нее внимательно и сказала:

– Дай-ка я угадаю. Национальная стипендия, шахматный клуб, математическая команда, лучшая в классе? И ты играешь на каком-то музыкальном инструменте. На струнном. На скрипке или виолончели. Твой отец работал в Силиконовой долине, а твоя мама была профессором в колледже, – думаю, она преподавала физику или химию.

Рингер молчала примерно две тысячи лет, потом буркнула:

– Еще что-нибудь?

Я понимала, что лучше остановиться. Но меня уже понесло, а когда это случается, я иду до конца:

– Ты была старшей… нет, ты была единственным ребенком в семье. Отец – буддист, а мама – атеистка. Ходить ты начала в десять месяцев. Твои родители постоянно работали, поэтому тебя воспитывала бабушка. Она научила тебя упражнениям тайцзи. Ты никогда не играла в куклы. Говоришь на трех языках. Один из них французский. Была членом команды «Олимпийские резервы» по гимнастике. Однажды ты принесла домой оценку «хорошо», родители отобрали набор по химии и на неделю заперли тебя в твоей комнате. За эти дни ты перечитала полное собрание сочинений Уильяма Шекспира. – (Рингер покачала головой.) – Ладно, не полное. Без комедий. Юмора ты не понимаешь.

– Отлично, – сказала она. – Это было увлекательно. – Голос у нее был ровный и тонкий, как лента кухонной фольги. – Могу я тоже попробовать?

Я немного напряглась и собралась с духом:

– Давай.

– Тебя всегда не устраивала твоя внешность, особенно волосы. Веснушки на втором месте. У тебя проблемы с общением, поэтому ты много читала и, начиная со средней школы, вела дневник. У тебя была всего одна близкая подруга. Ваши отношения можно назвать созависимостью, это значит: при каждой ссоре ты впадала в депрессию. Ты папина дочка. И никогда не была близка с матерью – она всегда давала тебе почувствовать, что ты, при всем старании, любое дело делаешь недостаточно хорошо. К тому же она была красивее тебя, это тоже не шло на пользу. Когда она умерла, ты стала винить себя за то, что втайне ненавидела ее, и почувствовала облегчение, когда ее не стало. Ты упрямая, импульсивная и немного «гипер», поэтому родители записали тебя в секцию, где тебе помогли решить проблемы с концентрацией и координацией. Балет или карате. Вероятнее всего, второе. Хочешь, чтобы я продолжила?

И что мне было делать? Я видела только два варианта: рассмеяться или врезать кулаком ей в лицо. Ладно, три: рассмеяться, врезать кулаком ей в лицо или ответить таким же стоическим взглядом. Я остановилась на третьем.

Плохой выбор.

– Ну что ж, – сказала Рингер. – Ты не сорванец в юбке и не девочка-девочка. Ты между ними, в серой зоне. Тот, кто в серой зоне, всегда ненавидит тех, кем не является, и ты объектом своих претензий выбрала симпатичных девочек. Ты влюблялась, но у тебя никогда не было парня. Ты притворялась, будто ненавидишь мальчиков, которые тебе нравились, и наоборот. Когда с тобой рядом оказывался кто-то красивее, умнее – словом, лучше тебя, ты начинала злиться и язвить, потому что этот кто-то напоминал тебе о том, какой банальной ты ощущала себя внутри. Мне продолжать?

– Конечно. Продолжай, – прозвучал мой слабенький голосок.

– До появления Эвана Уокера ты никогда не держала парня за руку, если не считать мальчишек на школьных экскурсиях. Эван относился к тебе по-доброму, ничего от тебя не требовал и в качестве бонуса был даже слишком красив. Он стал для тебя пустым холстом, на котором ты могла нарисовать картину идеальных отношений с идеальным парнем. Он разогнал твои страхи, потому что никогда не делал тебе больно. Он дал тебе все то, что в твоих фантазиях получают красивые девочки, то, чего у тебя никогда не было. Так что быть с ним – или идея быть с ним – для тебя, скорее всего, разновидность реванша.

Я кусала нижнюю губу. У меня щипало глаза. Я так сильно сжимала кулаки, что ногти впивались в ладони. Почему, ну почему я не выбрала второй вариант?

– Теперь ты хочешь, чтобы я остановилась, – сказала она, и это был не вопрос.

Я вздернула подбородок. «Моим позывным будет Дефианс!»

– Какой мой любимый цвет?

– Зеленый.

– Неправильно. Желтый, – соврала я.

Она только пожала плечами. Она знала, что я соврала. Рингер – ходячая «Страна чудес».

– Серьезно, скажи, почему ты Рингер?

Вот оно. Заставить ее защищаться. Правда, она на самом деле никогда не оборонялась. Скорее, я перейду в оборону.

– Я человек, – ответила она.