По лезвию ножа, или В погоне за истиной - читать онлайн книгу. Автор: Максим Окулов cтр.№ 15

Закончив ужинать, Семен отправился в свою каюту отдыхать, а мы решили немного прогуляться по судну. Около полуночи, подышав свежим воздухом на открытой палубе, мы отправились спать, не представляя, какую пакость готовит нам грядущее утро.

Подъем был ранним — завтрак начинался в 6.30. Быстро собравшись, мы отправились в помещение бара на корме для общения с иммиграционной службой. По договоренности с израильской стороной для таких кратковременных визитов на Святую Землю не требовалась виза. У всех туристов стран бывшего СССР на время пребывания на израильской земле отбирались паспорта, а взамен выдавался специальный документ. Паспорта же хранились у представителя иммиграционной службы на борту судна. Как правило, с каждого судна в Израиле оставались один-два человека незаконных иммигрантов. Дошло до того, что граждан Украины и Молдавии вообще перестали выпускать за пределы корабля, да и некоторым русским туристам приходилось возвращаться в Лимассол «не солоно хлебавши». Какими критериями руководствовались сотрудники иммиграционных служб при принятии решений, было загадкой.

Мы с Аленкой встали в очередь к толстой тетке-пограничнице. Она, как мне показалось, брезгливо взяла наши паспорта и углубилась в их изучение. Далее последовали вопросы типа «место работы», «место рождения», «цель визита» и т. п. Все пассажиры, стоявшие в очереди перед нами, получили вожделенную зеленоватую бумажку практически без единого вопроса, а на нас эту бдительную «стражу» порядка просто-таки прорвало. Задавая вопросы, она сверлила нас своим подозрительным взглядом — в целом, было не очень уютно. Через 5 минут расспросов она позвала какого-то офицера, передала ему наши паспорта, и нас провели в отдельную комнатенку, где сидел человек в штатском. Последовали те же вопросы, только уже по-русски. Я понял, что, скорее всего, дело наше «труба». Когда же начались вопросы о наличии родственников в Израиле и о причинах, по которым нам хочется остаться в Израиле, я расстроился не на шутку, да и Лена была, казалось, на грани истерики. Тем временем человек попросил нас подождать и вышел куда-то с нашими паспортами. Лена была так расстроена, что не могла и слова вымолвить, только положила голову мне на плечо. Не знаю, что на меня нашло — я в жизни до этого никогда по-настоящему не молился, а тут вдруг мысленно обратился к Богу. Вспомнив, что не крещен, я пообещал, что если Господь поможет и разрешит нам посетить Голгофу — место Крестных страданий, то я непременно пойду креститься. Не прошло и 5 минут, как человек в штатском с широкой улыбкой вошел в комнату, вручил нам вожделенные зеленые бумажки и извинился за задержку.

— Так мы можем сойти на берег? — спросил я в недоумении.

— Да, пожалуйста, добро пожаловать на Святую Землю!

Ничего не понимая, мы вышли в зал, где нас дожидался Семен со скорбной миной.

— Не расстраивайтесь, этого нельзя было предвидеть, у вас будет повод приехать в следующий раз, не бери… — осекся он, увидев в моих руках пропуск на берег. — Ничего не понимаю, вас все же выпустили? А чего тогда мурыжили?

— Сам не знаю, — ответил я. — Куча вопросов, а потом пустили.

— Очень странно. Насколько я знаю, эти беседы в отдельной комнатке — для отвода глаз. Решение пустить или не пустить принимают вот эти милые тетеньки. У меня такое впервые. Ну пойдемте, пока они не передумали, — потащил нас Семен к выходу. У самой двери я физически ощутил некое жжение в затылке. Обернувшись, я натолкнулся на полный ненависти взгляд толстой тетки-пограничницы, аж холодок пробежал по спине.

Вся группа русских паломников уже сидела в небольшом автобусе, для нас осталось три свободных сиденья в конце салона. У окна справа сидел отец Кирилл, глаза его были полуприкрыты, но он не спал — пальцы равномерно перебирали четки; у левого окна села Лена, рядом я, а между мной и батюшкой разместился Семен. Пожилая дама-экскурсовод заняла свое место, и автобус плавно тронулся с места.

Путь наш лежал практически через всю страну в Иерусалим. Израиль не произвел на меня ровным счетом никакого впечатления, я ни за что не захотел бы здесь жить. Иерусалим — совсем другое дело. Дух древности, казалось, жил в каждом камне, в каждом булыжнике мостовой. Мы покинули автобус недалеко от Храма Гроба Господня, а автобус поехал на специально отведенную парковку. Мы шли через восточный базар, окруженные сутолокой и шумом даже не средневековья, а глубокой античности, вдыхая дивные пряные ароматы. От этих мыслей, запахов и звуков кружилась голова, я крепко держал Лену за руку, чтобы не потеряться в этом водовороте жизни. Всего несколько минут пути, и перед нами открылась площадь перед Храмом Гроба Господня, которую я видел по телевизору в каком-то фильме. Наяву она выглядела несколько меньше. При входе в церковь создалось такое впечатление, что мы перешли некую невидимую черту, отделяющую один мир от другого: вся суета, заботы, печали и горести остались там, а здесь… Я не смог себе даже объяснить, что же я ощутил. Помните, как это бывало в детстве? Просыпаешься утром, и радость без всякой видимой и явной причины просто переполняет душу. Тебе хорошо, просто хорошо, и все. Хорошо оттого, что мама и папа любят тебя, оттого, что на улице солнышко или, наоборот, идет пушистый снег, хорошо оттого, что из кухни вкусно пахнет мамиными блинами и слышен неторопливый мирный разговор родителей. Если вы помните это, то отдаленно поймете чувство, испытанное мною. Мы шли по этому древнему зданию, вокруг «Кувуклии» — места, где был погребен Христос и где Он воскрес. В этот момент шла служба, и мы не смогли войти внутрь. Наша группа поднялась наверх — на вершину горы Голгофы, находящуюся внутри здания, к месту крестных страданий Иисуса Христа. Я мало что знал обо всем этом, но внимательно слушал экскурсовода, а еще более ощущал сердцем.

ЭТО случилось у камня миропомазания, где тело Господа готовили к погребению. Я, следуя примеру нашего батюшки — отца Кирилла, перекрестился, встал на колени и поцеловал плоский прямоугольный гранитный камень. Слезы подступили к горлу, но это не были слезы скорби или бурного веселья. Скорее это была тихая радость, наполнявшая, казалось, каждую клеточку моего тела, мягко распирающая душу где-то в районе солнечного сплетения и находящая выход в слезах. Это чувство очень трудно описать словами, но кто испытывал это, думаю, меня поймет. Сдержать слезы не было ровным счетом никакой возможности. Я опустил голову и чуть было не упал, споткнувшись обо что-то. Меня поддержали сзади чьи-то руки, кто-то помог мне выйти из Храма. Я встал в угол, лицом к стене, потихоньку приходя в себя. Обернувшись, я увидел спину отца Кирилла, он как бы невзначай прикрыл меня, разговаривая с одной из паломниц. Они закончили разговор, и батюшка обернулся. В первый миг я его даже не узнал. Лицо священника озаряла счастливая и даже озорная улыбка.

— Ну как ты, Дионисий? Первый раз такое?

— Да. А что это было, батюшка?

— Это Благодать Божия! Мы с тобой находимся в сердце Святой Земли у Гроба Господня — в месте, где происходят чудеса. Часто вот так, казалось бы, буднично и обыденно, как сегодня с тобой. Я очень рад за тебя. Уверен, такое забыть невозможно, и этот момент ты будешь помнить всю свою жизнь!