Мальтийская звезда - читать онлайн книгу. Автор: Дебора Джонс cтр.№ 26

– Но твой муж мертв…

– Тогда от памяти о нем.

– Но ты пока жива.

Последние красные угольки в камине догорели. Аликс встала, подошла к окну и долго смотрела на простирающийся перед ней мир.

– Мне кажется, что для весны слишком холодно, – наконец сказала она. – Похоже, зима еще даст о себе знать. Один поцелуй еще ничего не значит, – проговорила она так тихо, что Гаска едва расслышал ее слова.

Гаска прислушивался к звукам уютного сопения и громкому храпу, раздававшимся вокруг него, и хотел чтобы его собственный сон был таким же мирным. Монахи, уставшие от простого, но напряженного дня молитв и труда, забылись на несколько часов сном, чтобы на рассвете снова читать молитвы. Гаска попытался устроиться поудобнее на жестком матрасе, но пружины из него торчали, больно упираясь в больные суставы священника.

Он чувствовал свой возраст. И что еще хуже, он чувствовал свою бесполезность, и это его напугало. Прошло много времени с того момента, когда он почувствовал испуг, но не сразу понял, что с ним случилось. Он стал бояться.

Сначала он посчитал это абсурдным. Занимаясь алхимией, он потерял многих друзей, места которых сразу же заняли враги. Он осознавал, что в это смутное время его могут отлучить от церкви оба папы: один из Авиньона – за то, что он учился в Париже, второй из Рима – за то, что он учился в Оксфорде. Он пытался уговаривать себя, что причиной тому был его характер. В отличие от бенедиктинцев или цистерцианцев, гостем которых он был в этом аббатстве, его собратья францисканцы отличались большей набожностью. Подобно основателю ордена Франциску, они были ближе к природе и умели разговаривать с птицами и деревьями, совершенно забыв об инквизиции. Когда его математические познания, полученные в Оксфорде привели к такому неслыханному утверждению, что земля круглая, его собственный религиозный орден, пожав коллективным плечом, выгнал его за порог. Это оказалось на руку доминиканцам, которые с головой ушли в организацию инквизиции и не одобряли его позорные знания, полученные в Оксфорде. Память об этом все еще жила в нем.

Он получил свою долю неприятностей в прошлом и думал, что все уже позади. Он мечтал провести остаток дней здесь, а покое и красоте От-Флера, занимаясь физическим трудом, медитацией и лабораторными исследованиями только для того, чтобы его ум оставался живым для молитв. Оказывается, он ошибался. Впереди его ждала работа и она внушала ему опасения.

Если бы Аликс только знала! Если бы Джулиан сказала ей. Сила Магдалены была слишком могущественной, чтобы просто отмахнуться от нее. Ее надо или отвергнуть или принять, но сначала смело ее встретить. Джулиан следовало бы сказать Аликс о ее наследии. Но старый священник был слишком реалистом, чтобы терять время на пустые размышления. Главная беда заключалась в том, что Аликс ничего не знала. Джулиан ничего ей не рассказала. Вдова Робера де Мерсье, сама того не ведая, владела могущественной силой, за обладание которой многие мужчины могли пойти на преступление. К примеру, Симон Мальвиль, Гай Д’Арнонкур, – этот список можно продолжать до бесконечности. Гаска, простой священник, до сих нор содрогался, вспоминая об Арканджело Конти, кардинале, и о том, что этот человек знал и сделал.

Да и Ланселот де Гини не был дураком. Он оказался весьма дальновидным, не допустив разорения крестьян графа Мерсье, как поступало большинство рыцарей. Генеральный план ведения войны состоял в том, чтобы ослабить противника, убив или покалечив как можно больше его крестьян. Но это ослабляло не только побежденного, но и самого победителя. Де Гини был достаточно умен, чтобы не думать об этом. Что еще он хорошо понимал? Он держал графиню де Мерсье около себя целых три месяца, в то время как его первым побуждением было отправить ее в монастырь сразу же после похорон ее мужа. Почему он, ее не отпускал? До де Гини, вероятно, дошли какие-то слухи, а раз так, то он, без сомнения, понял всю правду. А правда была ясна как божий день, как это было, когда бедный глупый бастард Жак де Моле навлек проклятие Бога на короля Франции Филиппа через уже обуглившиеся до черноты уста, когда его возвели на костер.

– …До тринадцатого колена! – проклинал Великий магистр ордена, в то время как по всей Европе его когда-то гордых рыцарей-тамплиеров изгоняли из святых мест и убивали.

Из всех только Педро Болонскому удалось избежать смерти. Месть его была страшной.

И сейчас Аликс была в самом эпицентре этой мести, которая зрела более сотни лет.

– Магдалена, – прошептал Гаска. Его голос словно нож рассек звуки мирного посапывания вокруг него. Несколько монахов что-то невнятно пробормотали во сне.

Проклятие мертвеца и месть дали силу мальтийской звезде. Гаска не представлял, куда судьба может привести Аликс, но точно знал, что не в стены монастырской кельи. Он чувствовал себя старым, измученным человеком, которому снова придется противостоять злу, но на сей раз на его руках была обуза в лице молодой женщины, беззащитного ребенка и, возможно, кого-то еще.

Тело падре онемело на жесткой постели, а мысли не давали ему уснуть. Да, возможно, кто-то еще – кто-то, кто уже ступил на путь искушения. Порывшись, в памяти, он выудил из нее улыбку Аликс и ее горящие глаза, когда она говорила – правда, мало – о рыцаре Бриганте. Он сравнил сияние ее глаз с такими же сиявшими глазами матери Аликс, когда рядом с ней находился Оливье Дуччи Монтальдо. Или с глазами Франчески, глаза которой начинали сиять при одном лишь упоминании о Бельдене Д’Арнонкуре. Мальтийская звезда принесла в их дома трагедии и кровопролитие, но в конце она принесла им и любовь. Она их исцелила.

Но никто из них никогда не пережил того, что пережила Аликс.

Старый священник улыбнулся, вспомнив латинские слова из своего первого года обучения на священнослужителя: «Ad impossibile nemo tenetur» – «Нельзя объять необъятное».

Много раз в своей жизни он находил это высказывание верным.

Оп стал молиться, чтобы оно стало верным и для Аликс.

Аликс надеялась, что найдется кто-нибудь, чтобы помочь ей с ребенком. В ее жизни рядом всегда был кто-то, кто помогал ей во всем: одна служанка одевала ее и причесывала, другая – разжигала огонь в камине зимой и открывала окна летом. После похорон мужа она одевалась сама. Самостоятельная укладка волос в прическу знаменовала собой начало новой жизни.

Но если в случае необходимости она могла сама одеться и причесаться, то в уходе за ребенком у нее не было никакого опыта. Единственная дочь в семье, она была слишком юной, чтобы помнить годы, проведенные в Италии, где ее мать была деревенской колдуньей и где Аликс играла с другими детьми. Она уже забыла, как надо обращаться с детьми.

Нельзя сказать, что добрые монахи совсем отвернулись от нее. Как-никак она была графиней и принадлежала к могущественному дому герцогов Бургундских. Но дело заключалось в том, что монахи не знали, из кого выйдет хорошая нянька, а из кого – нет. Суже де Монтбар, аббат благочестивый и хитрый, сам выбрал ей помощницу, но так как большинство были уже заняты на полях, готовя землю к посадкам, ему пришлось выбирать из тех, кто не работал в поле.