Желания - читать онлайн книгу. Автор: Ирэн Фрэн cтр.№ 55

В коридоре никого не было. Букеты так и стояли неубранные. Тренди присел среди цветов и прислушался.

Ему не пришлось долго гадать. Голос теперь сопровождала скрипка. Голос звучал с пластинки, запись была старой и немного хриплой. Несмотря на плохое качество записи, даже тому, кто ничего не понимал в музыке, было ясно: это чистый и бесподобно красивый голос. Звучала ария Турандот. Это мог быть только голос Ирис Ван Браак. Ее голос — без жизни, без дыхания, без дрожи плоти, ее голос — законсервированный, на старой пластинке, ее голос единственная память о минувшем времени. Он вырывался из дверей, наполнял собой коридор. Ирис вновь пела в Опере. Она пела в храме, но бог уже покинул его. Какой бог? Какой дьявол?

Тренди нащупал в кармане стеклянный амулет. Он был на месте, что было удивительно после недавнего порыва страсти. «Я стал суеверным, Нюманс оказал на меня влияние, — подумал Тренди. — И я сейчас опоздаю на встречу в музее». Он бросился бежать. И только снаружи, на холоде заметил, что забыл свой шарф у Крузенбург, и на этот раз действительно испугался.

Самое неприятное было то, что, оставшись без шарфа, Тренди потерял уверенность в себе. Он не помнил, как давно появилась у него эта причуда, но ему казалось, что если он пойдет в музей без шарфа, то непременно проиграет Дрогону. Более прозаическая причина заключалась в том, что Тренди боялся простудиться. Когда Берениса рассказала ему о болезни, он не придал этому большого значения. Ему эта болезнь не грозит. Теперь он уже не был в этом уверен. Тренди посмотрел на часы. Он опаздывал. Времени зайти домой не было. Он поймал такси. В машине Тренди думал о Констанции. Свидание закончилось плохо, но в целом впечатление было приятным. Неизвестно почему он сравнил ее с Рут. Откуда у него это влечение к зрелым женщинам? Но разве не был он, пусть и недолго, влюблен в мать Юдит? И не потому ли он обратил внимание на Анну, что та была ее подругой?

Тренди попытался отогнать от себя эти мысли. Надо все забыть, у него теперь есть Констанция. И Рут никогда не давала ему даже малейшего повода… Но Тренди вновь вспомнил Рут, ее чувственные и одновременно деликатные манеры, и то, как она неподражаемо относилась к людям и предметам — нежно и бережно, ее манеру произносить слова, словно они были хрупкими, стеклянными. Еще некоторое время, пока машина ехала вдоль Сены и невозможно было сразу избавиться от воспоминаний, Тренди размышлял, каково участие Рут Ван Браак в его собственной истории. Дрогон отправил его к ней, но при встрече ни о чем не спросил. Тренди охватило безумное желание отбросить все прошлое, даже не относящееся к нему самому, и жить только настоящим. Жить вслепую, поскольку, увлекаясь то одной, то другой женщиной, он уже не понимал, куда идет. Где была его собственная память? Еще полчаса на разговор с Дрогоном, и он навсегда освободится от этого. Больше никаких рыб. Никаких деформированных и прямых позвоночников. Больше никаких ископаемых. А что потом? Тренди не знал. Будет, как и весь мир, ждать конца. Он только надеялся, что это произойдет в объятиях Констанции.

Улицы по-прежнему оставались пустыми. Доехал Тренди очень быстро. Прямо от решетки Ботанического сада выстроились статуи, посвященные происхождению жизни. Словно природа неизменна, вздохнул Тренди, заморожена раз и навсегда в этих многочисленных видах… Здесь смешались бюсты знаменитых натуралистов и фигуры самых странных животных. Если подумать, музей в самом центре города тоже своего рода странность. Как были странными чучела диплодоков, дронтов и целакант. Поднимаясь по ступеням директорского павильона, Тренди подумал, как же он не понял этого раньше. Видно, надо было, чтобы он полностью сосредоточился на своих исследованиях, занялся скелетами и бесконечными классификациями зубов, жабр, позвонков и плавников. Но дело сделано. И сейчас все будет кончено. И начнется другая, настоящая жизнь. Тем хуже, если она продлится недолго. Пусть другие встают под знамя Дрогона. Время конца всегда было временем выбора. Тренди выбирает беспорядок. Никогда он не думал, что хаос может наполнять его таким восторгом.

Правда, когда он вошел в кабинет Дрогона, энтузиазма у него поубавилось. Кресло директора пустовало. Тренди замер в растерянности. Обычно, что стало у них своего рода церемониалом, Дрогон ждал его, уставясь на дверь, медленно поглаживая лысину и подняв на лоб очки в металлической оправе. Тренди оттолкнул кресло, на которое указал ему секретарь, и прошелся по комнате. Позади письменного стола из акажу горел огромный камин. Пламя отбрасывало красноватые отблески на портреты профессоров, успешно руководивших музеем в прошлом. Тренди отметил, что, несмотря на недавнее назначение, Дрогон уже успел повесить рядом с ними свой портрет. Некоторые его предшественники имели вид добродушный, другие — их было больше — казались откровенными болванами. Дрогон относился к последней группе. Его тщеславие не знало границ. Между полными собраниями сочинений Линне и Кювье он поместил свою диссертацию в великолепном красном кожаном переплете и экземпляр своего романа. И наконец, на самом видном месте письменного стола положил либретто «Сансинеи».

Тренди посмотрел на часы. Дрогон опаздывал уже на десять минут. Желание бунтовать пропало. Тренди уже собрался было уйти, как в дверь в глубине кабинета вошел, как обычно важный, Дрогон.

Он был в белом халате. И это взбесило Тренди. Дрогон — в халате, не притрагивавшийся к микроскопу, вероятно, лет двадцать, а лишь раздававший указания своим протеже, а вернее сказать, исполнителям! Первый руководитель Тренди, которому тот полностью доверял и полагал себя под защитой его лицемерной дружбы. Еще три месяца назад в этом заключалась вся его жизнь. Но Дрогон прекрасно знал своего ученика. Предвидя его возмущение, он пошел в наступление первым:

— Мой мальчик, вижу, вы собираетесь устроить мне сцену непонятого гения и несправедливо ограбленного ученого.

— Да.

— И по какому случаю? И где половина вашей диссертации?

Тренди выставил перед собой пустые руки. Дрогон поднял на лоб очки.

— Половина диссертации? — повторил он бесцветным голосом.

— Полагаю, сегодня не время. Вы, вероятно, слишком заняты, учитывая то, что случится сегодня вечером.

— Моя светская жизнь вас не касается.

— Да нет, извините, касается, поскольку вы используете мои работы, пуская пыль в глаза в салонах. Я узнал…

— Довольно, — отрезал Дрогон. — Я вас сделал. Целиком и полностью. Ваше пребывание на Галапагосах, на Кергелене. Ваши редкие виды. Ваша лаборатория. Вы должны благословлять мою светскую жизнь. Вплоть до мадам Ван Браак…

— Я уже говорил, что там работать невозможно.

— Правда заключается в том, что в душе вы не исследователь, Флоримон. Я ошибся в вас. Настоящие исследователи идут до конца, вопреки всем препятствиям. Я сам раньше…

Дрогон повернулся к стоявшим позади него на полке книгам, достал оттуда свою диссертацию:

— Но поговорим начистоту. Где вы сейчас находитесь? Что вы сформулировали? Каковы ваши предварительные заключения?