Цена случайной ночи - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 41

Я сказала это ни вопросительно, ни утвердительно, словно констатировала всем давно известный и не вызывающий сомнений факт. Гладилин чуть вздрогнул и, резко отодвинув чашку, взял сигарету и закурил. Он молчал некоторое время, нахмурив лоб и часто выпуская дым, потом с силой загасил окурок в пепельнице и сказал:

— Я не знаю, как вам удалось докопаться до этого — для меня самого это стало открытием совсем недавно, — но я считаю, что копаете вы не то, что нужно. Зачем вам это?

— Я расследую смерть Тамары Аркадьевны по просьбе Ксении, — напомнила я.

— А при чем тут то, чья она дочь?

— Вполне может статься, что при чем-то да есть, — уверенно заявила я. — То, что об этом не говорят открыто, означает, что хотят скрыть. А там, где есть тайны, возможны любые преступления. Чтобы остаться хранителем своего секрета, люди порой идут на многое.

Я проговорила все это довольно тихо, но очень четко, не отрывая при этом взгляда от лица Гладилина. Оно было мрачным, но не испуганным и не растерянным.

— Хранителем этого секрета был отнюдь не я, а Тамара, — возразил он мне, бесцельно стуча окурком по донышку пепельницы. На лице его при этом отражались следы каких-то воспоминаний.

— Да, и я думаю, что по этой причине ее и могли убить, — сказала я. — Причем я вовсе не уверяю, что это сделали именно вы. Я пришла к вам разобраться в этой истории, узнать ее подробности и уже на основании этого попытаться сделать заключение, кто убил Тамару Аркадьевну.

— Неужели вы в самом деле считаете, что на основании подробностей этой… этого… безобразного ее поступка можно сделать вывод, кто ее убил?

— Думаю, да, — уверенно ответила я. — Я уже отработала все возможные версии, и они оказались ложными. То, что убийство Тамары Аркадьевны связано с ее профессией, не подтвердилось. Возможная тяжба из-за наследованной ею квартиры — тоже. Тогда я стала думать, что это что-то личное. И пока из всего личного выяснился только тщательно скрываемый факт, что Ксения — ваша дочь.

— И вы считаете, что я убил Тамару, чтобы никто уже об этом не узнал, да?! Чтобы мой сын продолжал спокойно встречаться с этой девушкой, не зная, что они на самом деле брат и сестра?! Вы это хотите сказать? — вышел из себя Гладилин.

Однако он тут же вспомнил о присутствии в доме Данилы, который, к счастью, находился в своей комнате за закрытой дверью, из-за которой доносились звуки музыки. Владимир Сергеевич плотнее закрыл дверь в кухню и понизил голос.

— Если бы мой сын и эта девушка не начали встречаться, боюсь, я бы до сих пор не знал правды, — добавил он.

— Я вот что заметила, — сказала я. — Данилу вы именуете своим сыном, а Ксению, вашу дочь, упорно продолжаете называть «этой девушкой». Это что, протест?

Гладилин замолчал, растирая лоб ладонью. Ему явно стало жарко, он расстегнул воротник рубашки и распахнул окно. Потом, подумав, все же прикрыл его и сел на свое место.

— Ах, Татьяна, — наконец со вздохом проговорил он. — Мне сложно вам объяснить свои чувства. Мне самому сложно их понять. Представьте себе, неожиданно узнать, что ты являешься отцом девушки, которую знаешь двадцать лет как дочь своего товарища и, в общем-то, не особенно ей симпатизируешь. Что при этом ты считаешь ее мать хорошим другом, более того — другом семьи, но… Но и не больше. А самое главное — ты знаешь, что эта девушка встречается с твоим родным сыном, что она спит с ним и, может быть, собирается за него замуж! Поверьте, от этого можно сойти с ума. И все это свалилось на меня как снег на голову! Ведь я даже не подозревал о том, что у меня может быть ребенок где-то на стороне. Я привык знать, что у меня своя семья, единственный сын — и вдруг такое! Есть от чего перевернуться сознанию!

Гладилин покачал головой и продолжал:

— Умом я понимаю, что она моя дочь. И при этом… Не хочу этого принимать! Как бы это чудовищно ни прозвучало. Не хочу принимать этого, не хочу смириться, хотя и знаю, что это уже свершившийся факт, который не поправить. И главное, я изначально этого не хотел! Вернее… Я даже не мог этого сказать тогда, двадцать лет назад, потому что ничего не знал, даже не догадывался!

— Вы не думали, что ваша девушка может от вас забеременеть? — вставила я.

— Тамара не была моей девушкой, — устало поправил он меня, и я отметила, что и никто из родных Шуваловой, с кем я беседовала, не называл Гладилина ни ее женихом, ни близким приятелем.

— Как же это могло случиться?

Владимир Сергеевич вылил недопитый кофе, насыпал в чашку новую порцию порошка и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. Он разлил кофе по чашкам и, помешивая ложечкой сахар, сказал:

— Это и было-то всего один раз, после какой-то вечеринки, я даже не помню какой. Тамара тоже там присутствовала, у нас была как бы одна компания. В то время я еще не был близко знаком с Людмилой, а о Томе знал, что у нее никого нет. Впрочем, я над этим не задумывался, поскольку не воспринимал ее как девушку, с которой могу завести какие-то отношения. Все произошло случайно. Мы все выпили, к ночи начали расходиться, и я пошел провожать Тамару, просто так, по-дружески. Когда мы подходили к ее дому, она вдруг сказала, что у нее никого нет дома, поскольку мать с отцом уехали в деревню. Я был в ударе и предложил зайти к ней. Тогда у меня еще и в мыслях ничего такого не было. Понимаете, времена и нравы были все-таки несколько иными, но главное заключалось даже не в этом, а в моем отношении к ней. Повторяю, она не вызывала у меня эротического чувства. Одним словом, мы поднялись в квартиру, сидели, пили кофе, слушали музыку, я чувствовал себя очень расслабленно, и мне совсем уже не хотелось идти домой. А Тамара и не выгоняла. Потом она сказала, что пора ложиться спать, и подошла ко мне — я сидел в кресле, — чтобы подать руку. Я поднялся и тут же обнял ее. Это получилось вроде бы случайно, но в то же время как-то очень естественно. Одним словом, спать мы легли вместе, а наутро… Наутро я чувствовал себя очень смущенным. Хотел поговорить с ней, но подумал, что это будет выглядеть как-то по-дурацки. Просто собрался и ушел. Потом уже, поразмышляв наедине с собой, я решил относиться к произошедшему так, словно ничего не было. Сам решил, что этот эпизод никак не повлияет на наши отношения, мы по-прежнему будем добрыми приятелями. Самое главное, что после этой ночи и мое отношение к ней не изменилось. Я не воспылал к ней любовью, но и не чувствовал никакого негатива. И сохранил прежний стиль общения. Она, видимо, поняла это и, как мне казалось, одобрила. В смысле, не стала возражать. Ни разу с тех пор между нами не возникло разговора о том эпизоде.

Владимир Николаевич закурил следующую сигарету и в задумчивости отхлебнул кофе. Взгляд его показывал, что он весь находится во власти воспоминаний.

— Ну вот, — продолжал он со вздохом. — А вскоре я узнал, что она выходит замуж за Диму, и вообще обрадовался. Сам я к тому времени ближе познакомился с Людмилой, мы уже стали встречаться, вместе были на свадьбе Тамары и Димы, а вскоре и сами поженились. Затем у Тамары родилась Ксения, и никому — никому! — не пришло в голову, что это может быть не дочь Дмитрия. Мне первому не пришло.